– Навряд ли воры звукорежиссера будут слушать! – перебила Евдокия.
– А Стас давно уже не звукорежиссер, – твердо произнес Крученый. – Да и где уверенность, что это парни не из его ансамбля песни и пляски?
– Принимаю, – кивнула Евдокия. – Если приказы отдавал твой бывший друг, то он покойник.
– А если Моня отдавал, – продолжил «Че», – то покойники все четверо. И те, кто наших друзей с поезда снял, и сами Линка с Серегой.
– Господи, – простонала сыщица, – но надо же что-то делать!
– Что? Что мы можем сделать отсюда?
Евдокия до боли закусила нижнюю губу. Сползла с табурета, засновала, закружила по комнатушке.
– Нет, нет, нет… Тереза все поняла правильно, когда Стас придет за флешкой, за ним проследят…
Неожиданно услышала:
– Знаешь, в чем твоя главная ошибка?
– В чем? – остановилась сыщица.
– Ты рассуждаешь как женщина. А отправлять Терезу на встречу будет мужчина.
– То есть?
– Женя Муромец свою жену любит? – начал объяснения с вопроса стопроцентный тигр-самец.
– Ну.
Антон оперся спиной о стену, долго-долго глядел в глаза девушки. И произнес:
– Я бы, например, свою любимую женщину под пули не отправил. В городе черт-те что творится, вора в законе грохнули… Я бы на месте Муромца Терезу к площади Ленина близко не подпустил. Ни за что, ни за кого.
– То есть… – повторно вякнула Дуся. – Ее на площади не будет?!
Антон пожал плечами:
– Ты плохо знаешь город. Бывшая площадь Ленина, которую по привычке так и называют, – огромная пустынная площадка. Там раньше демонстрации со всех концов города сходились-расходились, трибуны обтекали кругом. В девять часов вечера там будет пусто. Площадь простреливается. Стас – снайпер. Не думаешь же ты, – Крученый усмехнулся, – что Стас сам к Терезе подойдет?.. Нет, Дуся. Он отправит за флешкой какого-нибудь пацана и с расстояния посмотрит, как дело будет продвигаться. А следить за этим малолеткой – пустой номер.
– Уверен? – помертвело прошептала Евдокия.
Рэкетир невозмутимо пожал плечами:
– А зачем тогда назначать свидание там?
– Но ты же сказал, что Стас – покойник.
– Поправочка. До тех пор пока он твою флешку не раздобудет – жив.
– И он не глуп, – заспорила сыщица. – Если он так хорошо все понимает, то зачем ему с подельником советоваться? Может, Моня еще ничего не знает о проколе с оперной арией?
– Ну я же говорил – есть варианты. Но я слишком хорошо знаю Стаса. Я видел его лицо, он запаниковал. И скорее всего, выйдя отсюда первый раз, связался с Моней.
– А если нет? Если удержался?.. Все ж умный…
– На это-то и вся надежда, – вздохнул Крученый. – Но то, как он сказал: «Удачи вам, ребята», надежду эту рушит. Стас показал: уже не он решает.
– Похоже.
Соглашаясь, Евдокия кое-как умостилась на табурет. Сыщицу пришиб шок, бегать и утаптывать мысли уже не получалось. На голову вновь опускался потолок.
– Дусь, – отвлек ее от трагики Антон, – теперь ты можешь мне сказать – ты нашла эту флешку?
– В синей косметичке ее нет, – уклончиво пробормотала Евдокия. – Там есть письмо. С подробным описанием появления песенки про крылатую любовь.
– Ну тогда надежда есть. Не куксись, детка!
– Иди ты к черту. Я здесь по твоей милости.
Вор подошел к сыщице, прижал ее лицо к груди:
– Прости. Я не знал, что так получится.
– А что ты знал? – всхлипнула Землероева. – Зачем ты вообще меня в Н-ск затащил?!
– Бате хотел помочь. Он говорил, где-то запрятана информация, способная наш город к чертовой матери взорвать. И деньги здесь не главное.
– Конечно! – отпихиваясь, плаксиво воскликнула Евдокия. Антон ее не отпустил, прижал сильнее. – Вы свои дела всегда чужим горбом решаете!
– Прости, прости, – забормотал Крученый. Начал целовать девушку в макушку…
Стас вернулся около восьми. С тяжелым пакетом в руках.
«Заключенные» сидели обнявшись в облюбованном Антоном углу… Смотрели на вошедшего через стекло.
Хабанера поглядел на друга и, не отрывая от него взгляда, приказал девушке:
– Выходи. Сумочку оставь в комнате.
Крученый встал первым, помог подняться Евдокии и на мгновение прижал ее к себе. Крепко-крепко! Ободряюще шлепнул ниже поясницы, когда сыщица заковыляла к двери.
Евдокия вышла. Стас сразу же закрыл дверь и запер ее на ключ. Продолжая глядеть на друга, вынул из пакета… пояс шахида. Жилетку с тротиловыми шашками, облепленную проводками, тянущимися к мобильному телефону.
– Сними кофту. Надень это на голое тело, – протянул жилетку девушке.
С обратной стороны на стекло обрушился Крученый, ударил в окно руками!
– Ты чё, Хабанера, охренел?! НЕТ! НЕТ!!!
– Молчи, – устало приказал киллер. И мало того, выразительно ткнул себя пальцем в грудь. Жест был столь узнаваем по полицейским боевикам, что оба «заключенных» сразу поняли – на Стасе установлен микрофон. Или включенный на связь сотовый телефон, что гораздо проще сделать. – Заткнись, – не выходя из роли предателя, повторил Хабанера. – Если она сделает все как нужно, останетесь в живых. Если начнет мудрить – взлетит на воздух. – И, двигая одними губами, глядя на преданного друга, беззвучно вытолкнул слова: «Прости. Я сделал все что мог».
Стас стащил с помертвевшей Евдокии легкую трикотажную кофточку, просунул руки манекена Дуси в постромки жилетки. Плотно застегнул на ней липучки. Повозился с застежкой, но Евдокия не могла видеть, что он там делает… На поясе что-то пискнуло.
«Цепь замкнулась, – отстраненно догадалась девушка. – Пояс активирован, пошел сигнал».
Невозмутимый Стас натянул на Дусю поверх тротила топорщившуюся кофту. Подергал. Проверил, удобно ли просунул руки… Потом надел на нее еще один жилет – мужской, просторный, превративший стройную сыщицу в стельную корову, но зато прикрывший огрехи смертоносной экипировки.
Дуся немного повернулась и стала видеть свое отражение в стекле, за которым стоял бледный Антон с безумно вытаращенными глазами.
Хабанера застегивал пуговицы. Превратившаяся в тряпичную куклу девушка не могла двинуться. Стояла уже как будто мертвая. И чуть-чуть дрожала: убедительная тяжесть активированного пояса ее почти парализовала.
– Дуся! – завывал за окном Антон. – Евдокия!
– Заткнись, – повторил убийца. – Ничего с ней не случится, если будет паинькой.
«Случится, случится, случится, – стучало в Дусиных висках. – Еще как случится. Пока флешку не проверят, пояс с меня не снимут, а потом… Что потом?.. Свидетелей в живых не оставляют. Меня на мелкие частицы разнесет».
– Я должен тебя обыскать.
Евдокия безразлично приготовилась к ощущению чужих рук на бедрах, но неожиданно почувствовала, как стоящий сзади Стас пропихивает в задний карман ее джинсов некий прямоугольный предмет.
Дуся резко вывернула голову. Хабанера выразительно прижал палец к губам. Но позволил Евдокии вынуть предмет из кармана и взглянуть, что это такое…
Убийца положил в карман сыщицы мобильный телефон. Тот самый, по которому она созванивалась с Терезой!
Дуся очумело вытаращилась на человека, только что закрепившего на ее теле пояс со взрывчаткой… Стас выдержал взгляд. Печально усмехнулся. И посмотрел на друга за стеклом. Сказал совсем беззвучно: «Прости. Прощай. Я сделал все, что мог».
Крученый считал слова по артикуляции губ. Оформил вопрос подобным же образом: «Пояс работает?!»
«Да».
«Взорвется?!»
Стас кивнул.
Делая руками дергающие движения, Антон взмолился: «Разомкни цепь!»
Хабанера медленно покачал головой: «Я не могу» – и повел Евдокию к двери.
Дуся на секунду вырвалась. Расплющилась о стекло. Антона тоже не оставят в живых, это совершенно ясно!
– Кончай концерт, – грубовато буркнул Хабанера. – Пошли.
Евдокия медленно сняла ладони со стекла, Крученый ловил с той стороны ее пальцы, пока они совсем не соскользнули…
Сцена из фильма «Семнадцать мгновений весны»: Штирлиц ведет радистку Кэт по больничному коридору.
Вот только сейчас у взрывоопасной «радистки» и предателя-«шпиона» нет нескольких минут на разговор. По длинному коридору студии звукозаписи они шли в абсолютном молчании. Евдокия попыталась достать телефон и набрать для Терезы сообщение, но Хабанера перехватил ее руку и покачал головой: «Не надо. Не сейчас».
Дуся понадежнее запрятала спасительный мобильник в бюстгальтер (до лямок жилета постаралась не дотрагиваться!) и заковыляла на подрагивающих ножках к лестнице.
Поднялась наверх. Прищурилась – садящееся вечернее солнце било прямиком в глаза.
И оглядела двор из-под ресниц. Почему-то она думала увидеть возле студии хотя бы одну конкретную машину…
Но дворик был обычным, мирным. С голубями, кошками, старушками, детьми.
Картинка из нормальной жизни, которая вызвала уже привычную тоскливую зависть: «Живут же люди… кошки, голуби…» Во двор из подвала вышла девушка, одетая в тротил, а люди и голуби гуляют на свободе. Воробьи чирикают. Дети носятся на велосипедах и строят куличи в песочнице. За кустом акации женщина просохшее постельное белье снимает с веревки.
Нереально все, зыбко в вечернем розовато-желтом свете. В одно мгновение картина может измениться, нажми чей-то палец на кнопку вызова телефона!
– Пошли, – приказал штатный душегуб и подтолкнул девушку к единственному возле подвала простенькому автомобилю непонятной марки.
Евдокия изобразила негодование. Дернула плечом! И получила легкий шлепок по шее.
Усаживаясь в машину, сыщица подумала: «Все правильно, логично. Стас перед нами уже засветился, но его подельники не вылезают, стоят в сторонке – наблюдают».
Хотя и непоняток набиралось много. Почему вроде бы раскаявшийся предатель не пошел до конца?.. Почему он все-таки замкнул на Евдокии цепь пояса шахида, который теперь, похоже, уже не снять без помощи сапера. Ведь Стас мог вообще не надевать на Евдокию взрывчатку! А замкнуть клеммы на