Тацуо пристально посмотрел на него.
— Я сейчас еду в Футю. — «Берет» вытащил из кармана измятое расписание скачек и, размахивая им, сказал: — Сегодня будет интересная борьба. Ну как, может, поедем вместе — просто посмотреть?
— Нет, спасибо. Меня это не интересует.
— Думаю, будет интересное и для вас. Может, все-таки решитесь — и поедем? — «Берет» продолжал упрямо настаивать. «Для вас», — как-то особенно подчеркнул он.
— По правде сказать, у меня другие дела, — с раздражением ответил Тацуо.
— Вот как? Ну, ничего не поделаешь. Жаль!
«Берет» наконец примирился, приветственно поднял руку и, расставшись с Тацуо, поспешил по лестнице на вторую платформу. Костюм у него был дешевый и притом потрепанный. Но деньги, очевидно, водились. Что же это за человек? И какая невидимая нить связывает его с адвокатом Сэнума?..
Забежав в какое-то кафе, Тацуо залпом выпил стакан сока. В горле у него страшно пересохло.
В кафе звучала музыка, но Тацуо слышал ее лишь краем уха. Закурил сигарету. В голове роились разные мысли.
Перед глазами все еще стояла одинокая фигура управляющего, которого они только что проводили. Вдруг вспомнился Сэкино накануне самоубийства. Тацуо отчетливо представил, как продирался несчастный сквозь лесную чащу близ «Оку-Югавара».
Но и сам Тацуо будто продирается сквозь что-то. Пока он так ничего и не знает.
По существу, Тацуо продолжал толкаться на месте. Впрочем, не совсем так. Какого-то результата он добился. Разве его не избили неизвестно почему, когда он вышел из «Красной луны»? Только тогда ему впервые дали понять, что враги — это не плод его воображения. Так что, несмотря на трудности, он не потерял надежды. Направление поисков было правильным. Ему как бы дали знать об этом.
Продолжая размышлять, он вдруг открыл для себя нечто новое. Поначалу ему казалось опрометчивым посещение депутата Ивао. Но это, несомненно, было не так. Если депутат действительно принадлежит к тому лагерю, он предупредит своих об опасности. И в результате они как-нибудь проявят себя. Так, видимо, должно произойти. И эта встреча с депутатом неожиданно может способствовать их обнаружению. Славно. Вот так опрометчивость оборачивается иногда успехом. Сердце у Тацуо учащенно забилось.
Он встал и пошел к телефону. «Может быть, — подумал он, — Тамура уже удалось почувствовать их беспокойство».
Тамура сразу подошел к телефону.
— Ты вовремя позвонил. Я как раз думал, как с тобой связаться. — Тамура говорил тихо, но голос был взволнованный.
— А что? Что-то случилось? — всполошился Тацуо.
— Нет, случиться не случилось, но я кое-что понял.
— Что именно? Если по телефону сказать нельзя, я сейчас приеду к тебе.
— Нет, можно и по телефону. Да, лучше по телефону. Мы уже кончаем работу.
— Ну, говори.
— Я все об этих пресловутых мошенниках. Я понял, где они встречаются для заключения сделок.
— И где же?
— В зале ожидания на станции Токио. Я имею в виду, что они в основном используют зал ожидания для пассажиров первого и второго класса. Там они, видимо, и обделывают свои делишки. Информация точная. Вот и все. Алло, алло! Ты понял? Алло, алло!
Зал ожидания для пассажиров первого и второго класса на станции Токио!
Тацуо был настолько ошарашен, что забыл повесить трубку.
Именно туда пришел Сэкино в первый вечер всей этой истории. Но мало того, Тацуо вспомнил, как адвокат Сэнума всячески пытался на заседании дирекции фирмы удержать происшествие в секрете (об этом Тацуо узнал из предсмертного письма Сэкино). Вспомнил Тацуо и о том, как сам подвергся хулиганскому нападению сразу после того, как вышел из «Красной луны», где сидел за выпивкой парень в берете.
Разве эти двое — адвокат и «берет» — не обсуждали что-то совсем недавно все в том же зале ожидания?
Значит, все-таки слова адвоката были предупреждением.
Тацуо казалось, что он окружен врагами.
Но больше всего он сожалел о том, что, по неведению, отказался от предложения «берета» поехать на скачки.
Солнце стояло в зените. Огромные гималайские кедры своими тенями едва прикрывали собственные корни. По разбросанным на земле бесчисленным обрывкам бумаги слонялись люди. Когда парень в берете приехал сюда, у окошек тотализатора царило затишье. Возле комнаты инспекторов тоже было мало народу. «Берет» медленно побрел к скаковому кругу. Лошади бежали на длинную дистанцию. На взгляд профана, это была какая-то бессмысленная скачка. Комментатор через микрофон оглашал ход соперничества. «Берет» принялся оглядывать трибуны.
Тысячи лиц пристально следили, как проходит забег. Отыскать среди них его лицо было непростым делом. Засунув обе руки в карманы, «берет» медленно двигался дальше. На взгляд стороннего наблюдателя, он был вялым и апатичным.
Толпа волновалась, раздавались крики. Лошади группой финишировали. Публика повалила с трибун.
Стояла хорошая погода. За белой изгородью вдали виднелись озаренные солнцем крыши крестьянских усадеб.
«Берет» закурил и пошел в другую сторону. Но глаза его все так же постоянно искали его.
У окошек тотализатора столпились люди. «Берет» вклинился в толпу. Но руки все так же оставались в карманах — желания купить купон не было. Он влез только потолкаться. Пробираясь через это скопление людей, он внимательно рассматривал лица присутствующих.
Окошек было много. У одних было многолюдно, у других — затишье. «Берет» двигался вдоль них, делая вид, что никак не может решиться купить купон.
Когда сюда нахлынули люди с трибун, стало еще оживленнее. «Берет» начали теснить. Но глаза его рыскали все так же.
Вдруг взгляд его остановился на какой-то точке. Там тоже было окошко тотализатора, на которое он до того не обратил внимания. Народу здесь было немного. «Продажа купонов по тысяче иен», — гласила табличка.
«Берет» переместился туда и стал поджидать его.
В глазах появилась уверенность: сюда-то он придет.
Толпы у окошек стали таять. Время принятия ставок кончалось. Люди, покупавшие купоны, заторопились. Прозвенел колокол, оповещая, что осталось пять минут до закрытия касс. Он не появлялся.
«Берет» направился было к скаковому кругу. Но внезапно остановился.
К кассам мчался мужчина. На нем был ярко-голубой костюм. Ринувшись к окошку, суетливо сунул туда руку. Затем рука появилась снова, уже с зажатыми в ней шестью или семью купонами.
Парень в берете, улыбаясь, легонько хлопнул «голубой костюм» по плечу:
— Смотри-ка, пришел!
Пришедший на какое-то мгновение уставился в лицо «берета», затем на губах его появилась улыбка.
— A-а, добрый день. Господин тоже здесь!
— Дела, видимо, не очень хороши, — сказал «берет», понимающе взглянув на зажатые в руке собеседника тысячеиеновые купоны.
— Ну не так уж плохи. Один парень из конюшни дал мне кое-какую информацию. Вот я и примчался сломя голову сделать ставки.
— Вижу. Верняк, которого никто не ждет!
Они вдвоем направились к скаковому кругу. Рядом с парнем в берете шел тот, кого он искал.
Забег начался. Выстроившись в одну линию на прекрасном, как в парке, газоне ипподрома, лошади пустились вскачь. Они бежали по кругу.
От волнения он не мог спокойно устоять на месте и начал топтаться. Рев толпы вокруг напоминал шум прибоя.
— Скотина!
Он выбросил купоны, смешавшиеся со множеством тех бумажек, что валялись под ногами. Люди вокруг уже пришли в движение, а он продолжал с надеждой смотреть на пришедших к финишу лошадей.
— Не вышло? — сочувственно спросил «берет» у спутника, потерявшего семь тысяч иен.
— Ерунда какая-то, — щелкнул он языком от досады.
— Тот парень специально вынюхивает, какая лошадь — неожиданный верняк?
— Да вроде нет. Эх, я думал, сведения точные. — Он наконец тронулся с места, и «берет» зашагал за ним.
— А как ты поставил?
— На тройку и пятерку. И все — прахом!
— В самом деле! — подтвердил «берет», не высказывая своего мнения.
— А что вы, господин? — спросил он.
— У меня сейчас передышка. С утра сегодня не повезло, вот теперь и осторожничаю.
— Стойкий вы человек!
Вдвоем они подошли к трибунам. Лошади вяло кружили по ипподрому. Он достал из кармана измятое расписание скачек и стал выяснять, какой заезд сейчас будет. Лицо его стало серьезным. На носу показались капельки пота.
— На кого мне поставить? — вдруг спросил он.
На лице «берета» отразилось легкое замешательство.
— Давай-ка на двойку и четверку. По-моему, есть смысл, — неуверенно предложил «берет».
— Ух ты! Господин тоже бьет на неожиданного верняка, — сказал он без особого интереса.
Вернувшись к тотализатору, они обнаружили, что у касс, принимавших ставки на двойку и четверку, никого нет. Кассирши скучали.
Туда, где продавались купоны по сто иен, он даже не взглянул. Подошел к тысячеиеновой кассе, сунул руку в окошко и взял, как заметил «берет», десять купонов. Затем он направился к трибунам. «Берет» все так же был рядом.
— Ну а вы сделали ставки?
— Три купона по сто иен. У меня, как и у тебя, дела не блестящие.
Он презрительно ухмыльнулся и обратил взор на поле — как раз лошади выходили на старт. Но когда этот забег кончился, десять купленных купонов пришлось разорвать. Десять тысяч иен превратились в никому не нужные бумажки.
— Опять мимо. — Он еще громче, чем прежде, два раза щелкнул языком. И на этот раз он даже переменился в лице. — Такие вот дела. Не выходит сегодня, — облизал он пересохшие губы. — Не выпить ли нам, господин, хоть пива где-нибудь поблизости?
В лавчонке было пусто.
— Пива две бутылки, — потребовал он, расплатился и, чиркнув спичкой, закурил. По резким движениям было понятно, что настроение у него близкое к отчаянию.