— Стойте, не двигайтесь! — услышала Нина, непроизвольно вздрогнув. — Кстати, Ирина Алексеевна ничего вам не рассказывала о пользе имбиря для молодой девушки? — Аркадий Петрович задал вопрос, а его палец между тем двигался в нининой попе, — отвечайте, когда вас спрашивают, ну?
— Не рассказывала, — задыхаясь от стыда, ответила Нина.
— Ирина Алексеевна, как вы считаете, не стоит ли добавить к сегодняшнему наказанию имбирь в попу этой юной даме?
— Не слишком ли это для начала? — задумчиво спросила Ирина Алексеевна?
— Я думаю, можно, — вступил в разговор Сергей.
— Тогда решено, но только после порки, — ответила Ирина Алексеевна, — свежий корень имбиря у меня есть в холодильнике, кто займется изготовлением пробки?
— Я вырежу пробку для этой провинившейся барышни, а вы, милое создание, будете наблюдать за процессом, пока вас будут пороть.
Нина только согласно кивнула, с облегчением вздохнув, так как Аркадий Петрович наконец-то вытащил палец ил ее попы. Наталья, повинуясь указанию хозяйки, вышла за имбирем, а Нина снова взялась руками за большие пальчики на ногах и застыла в ожидании продолжения порки. Ирина Алексеевна, взяв сложенный вдвое ремень, приложила его к нининой попе, выбирая место для удара, коротко взмахнула и Нина, услышав громкий шлепок ремня по собственным ягодицам, почувствовала резкую боль. Ей стоило определенных усилий, чтобы удержаться и не подскочить на месте, так как боль была сильнее, чем при порке нагнувшись.
— Прошу иметь в виду, Нина, что настоящая порка еще не начиналась, — как бы отвечая мыслям Нины, промолвила Ирина Алексеевна и нанесла еще один резкий удар ремнем поперек нининых ягодиц, — ты еще не знакомилась с тростью, а это гораздо более чувствительный инструмент. — вслед за этими словами она, почти не делая пауз между ударами, резко вытянула ремнем по попе еще три раза, отчего Нина, не успев справиться с собой, застонала.
Затем, получив еще пять неспешных ударов, Нина получила возможность немного передохнуть, а заодно понаблюдать, как Аркадий Петрович, выбрав самый крупный корень имбиря, с помощью небольшого ножа придает ему форму анальной пробки. Стоя на коленях, с горячей, только что выпоротой попой, она была вынуждена смотреть, как в руках у Аркадия Петровича из бесформенного корня получается длинный, сантиметров восемь и достаточно толстый предмет, который после порки ей вставят в задний проход, и произойдет это на глазах у всех. Она просто умирала от стыда! Ирина Алексеевна, впрочем, не дала ей достаточно времени на размышления, приказав подняться с колен и подойти к столу.
— Итак, следующая поза, в которой я буду наказывать тебя достаточно часто. Залезай на стол и становись на четвереньки, — Ирина Алексеевна надавила рукой на спину Нины, заставляя ту прогнуться, — попу повыше, в пояснице прогнись, вот так. Ты должна прогнуться так, чтобы касаться сосками стола, не больше и не меньше. И ноги раздвинь пошире.
Наконец Нина заняла требуемую позу и замерла в ожидании порки. Ирина Алексеевна уже привычным движением приложила ремень к ее ягодицам, прицелилась и ударила. Паузы между ударами сократились, и сами удары стали сильнее, так что Нина уже не сдерживала стонов. После особенно чувствительного удара Нина, вздрогнув, навалилась грудью на стол, о чем немедленно получила замечание от Ирины Алексеевны. Пришлось полностью сконцентрировать внимание на грудях — Нина старалась лишь слегка касаться поверхности стола кончиками сосков. Соски небольших аккуратных нининых грудей в течение порки не только не вернулись к нормальным размерам, а наоборот, еще больше увеличились и набухли. Такими большими и длинными они не были никогда, даже во время секса и ласк. Сейчас, когда Нина стояла раком на столе, от каждого удара ремня по ягодицам ее тело содрогалось и соски терлись по поверхности стола, набухая еще больше.
Ремень звонко шлепал по нининой попе, оставляя красные полоски, и наконец после пятнадцатого удара, когда на глазах уже выступили слезы, Нина вновь получила возможность передышки. Перед тем, как встать на колени, Ирина Алексеевна приказала ей подойти к зеркалу, чтобы рассмотреть следы от порки. Судя по ощущениям, Нина думала, что ее ягодицы покрыты рубцами, на деле же оказалось, что следы — это только красные полоски, правда, достаточно яркие.
— Не переживайте, Нина, ваша попа не сильно пострадала, — с улыбкой сказал ей Сергей, — сейчас самое время высечь вас тростью.
— Нина, попроси Сергея Александровича об услуге, — напомнила Ирина Алексеевна.
Стоя на коленях, Нина промолвила:
— Сергей Александрович, прошу вас, выпорите меня — я заслужила наказание.
— С удовольствием, Нина, с удовольствием, — с улыбкой ответил Сергей, — оригинальничать я не буду, поэтому становитесь в ту же позу, с которой все начиналось. Наклоняйтесь и обопритесь о стул, и раздвиньте пошире ноги. У Аркадия Петровича, кажется, уже готова пробка из имбиря для вашей очаровательной попы?
— Да, готова, — ответил Аркадий Петрович, — прошу вас, начинайте, а я в процессе объясню этой милой даме, зачем эта пробка нужна.
Нина встала в нужную позу, прогнулась и покорно подставила Сергею попу. Осознание того, что ее сейчас будет пороть мужчина, который ей симпатичен, ввергало ее в еще больший стыд. Хотя после прошедшей порки, казалось бы, сильнее стыдиться было уже невозможно. Нина с содроганием почувствовала прикосновение трости к горящим от предыдущих ударов ягодицам. Сергей взмахнул рукой, раздался свист и бедную попу Нины пронзила резкая, ни с чем не сравнимая боль. Если до этого она лишь стонала, то теперь сил сдерживаться не было, и Нина тихонько вскрикнула, и на глазах выступили слезы.
— Что же это вы, плачете уже после первого удара? — участливо поинтересовался Сергей, осматривая след от трости, легший поперек ягодиц, — подождите плакать, это только начало, — с этими словами трость взмахнула еще раз, и боль, казалось бы еще более жгучая, пронзила попу. А Аркадий Петрович тем временем подошел к Нине спереди, приподнял заплаканное лицо за подбородок и показал готовое изделие из имбиря, положив его затем перед Ниной на стул.
— Сергей Александрович, пожалуйста, продолжайте порку, а вы, Нина, смотрите на имбирь, слушайте меня внимательно, и постарайтесь не кричать.
Еще один жгучий удар врезался в ягодицы Нины, вызвав очередной вскрик, который она подавила, не дав себе вскрикнуть громко, и получился тихий стон, а Аркадий Петрович продолжал:
— Эта пробка из имбиря, Нина, поможет вам лучше запомнить сегодняшнее наказание. Имбирь вообще хорошее подспорье в воспитании девушек — будучи помещен в задний проход, он вызывает жжение, так что результаты наказания чувствуются не только снаружи, но и внутри. При этом для здоровья он совершенно безвреден.
Сергей тем временем, делая довольно длительные паузы между ударами, продолжал порку, покрывая ягодицы Нины ровными красными полосами, а она слушала эту странную лекцию:
— Когда Сергей Александрович закончит вас пороть, встанете раком на стол и получите эту небольшую пробочку в задний проход, и я думаю, какое-то время постоите в этой позе. У вас будет время подумать о своем поведении, а имбирь в попе не позволит вам забыть, что вы наказаны. Если конечно Ирина Алексеевна не собирается продолжить порку, — Аркадий Петрович выжидательно замолчал.
— Для первого наказания вполне достаточно, — ответила Ирина Алексеевна, — так что, когда Сергей Александрович закончит, попа этой барышни переходит в ваше полное распоряжение.
Нина не могла понять, что хуже — острая боль от жгучих ударов тростью по обнаженным ягодицам или это спокойное обсуждение ее участи. Сам факт того, что она стояла полностью голая в этой постыдной позе, Сергей продолжал ее пороть, отчего на ее бедной попе уже не осталось живого места, а посторонние в общем-то люди решали, как сделать ее наказание еще более стыдным, причинял поистине невозможные муки. Сергей тем временем перенес область ударов пониже, в самый низ ягодиц, на границу с бедрами.
Резкий свист! Деревянный прут впивается в плоть, а затем с мгновенной задержкой — острая, резкая боль, постепенно уменьшающаяся. Сергей, настоящий мастер своего дела, выжидал именно столько времени между ударами, чтобы боль перестала быть резкой, но не затихла совсем, а затем снова — свист, удар трости по ягодицам, стон и уже непрекращающиеся слезы из глаз. Перед глазами на стуле — пробка для попы из имбиря — достаточно толстая, с закругленным концом и неглубокой канавкой у основания. Нина почему-то сразу догадалась, что канавка нужна для того, чтобы пробка держалась в попе и не выпадала. Сергей тем временем нанес особенно болезненный хлесткий удар, от которого у Нины потемнело в глазах и остановился.
— Пятнадцать ударов — хватит, как вы считаете? — поинтересовался Сергей.
— Для начала хватит, — ответила Ирина Алексеевна, — Нина, в перспективе ты будешь сама вслух считать удары. А сейчас ты отчитаешься перед нами, сколько ударов, чем и в какой позе ты получила, заодно и сама получше запомнишь. К тому же, ты должна поблагодарить за наказание меня и Сергея Александровича. Будь добра, стань на колени. Ну?
— Пять ударов ремнем наклонившись над стулом, десять ударов ремнем наклонившись и достав руками пальцы ног, пятнадцать ударов ремнем на столе на четвереньках и пятнадцать ударов тростью наклонившись над стулом.
— Итак, сколько всего?
— Тридцать ударов ремнем и пятнадцать ударов тростью, — Нина сама удивилась тому, что так бойко отвечала, — спасибо вам за порку, Ирина Алексеевна и вам, Сергей.
Назвав Сергея по имени, Нина почему-то покраснела, хотя казалось бы, после происшедшего уже ничего не сможет вогнать ее в краску.
— Наталья, принеси фартук, который я показывала, — обратилась Ирина Алексеевна к горничной, — Нина, как я уже говорила, ты временно будешь исполнять обязанности Натальи, и начнешь сегодня. Горничная не должна ходить голой, поэтому оденешь фартук. Кроме него, из одежды тебе больше сегодня ничего не положено.