– Ох… вы и правда странные, – Сандер покачал головой, – а еще у вас в метро специальные люди в форме запихивают людей в вагоны. Я сам видел!
– О, и что ты делал в метро в час пик?
– Как что? Ходил посмотреть. Ты тоже странный. Зачем ехать в кабак, если все равно мы там будем сидеть в отдельной комнате? Почему нельзя просто посидеть у меня дома или у тебя? Там с балкона отличный вид!
– Сандер… – Ёситада печально улыбнулся, – ты не в студенческом общежитии. И не в своем доме. Если мы будем пить в квартире, то можем помешать соседям. Так не делается.
Зал на этот раз был поскромнее – скорее, комната на втором этаже заведения, оформленного в японском стиле.
– Здесь отлично кормят, а я сегодня даже не обедал, – Ёситада уселся в кресло, – я для тебя заказал темпуру из креветок и лосося: тебе нравилось, как ее Оливия готовит. Тут похоже.
– Скучаешь? – Сандер взял меню и сразу же открыл карту бара. – Взять, что ли, сакэ для разнообразия… никогда не пил сакэ в Японии.
– Как? Не может быть! Ты здесь уже три дня и до сих пор не пил сакэ? – Ёситада насмешливо прищурился.
– Эй, эй, – замахал руками Сандер, – я – русский! Но! А ты не уходи от ответа.
– Не ухожу. «Скучаю» – неверное слово. Мы переписываемся каждый день. Просто… это не то, понимаешь? Мы оба старательно делаем вид, что все в порядке, но это уже игра.
– Может, проще было сразу все разорвать?
Раздался стук. Зашла официантка, с глубоким поклоном поставила на стол поднос и расставила принесенные блюда. Перед Сандером – темпуру, перед Ёситадой – огромную порцию рамена.
– Я действительно очень голодный. И это только начало! – провозгласил Ёситада, вынимая из коробки палочки.
Девушка еще раз поклонилась и вышла.
– …А ты опять…
– Ухожу от ответа? Сандер, ты мой друг. Но не лезь. Лучше было бы вообще не начинать. Так ведь?
– Не так. Слушай, я не японец, мне до фонаря ваша этика. Я понимаю: семья и все такое. Но это же средневековье какое-то. Почему ты не можешь жениться на девушке, которую любишь? Почему ты не можешь просто все это взять и послать? Долг?
Ёситада посмотрел на Сандера исподлобья, усмехнулся и прищурил один глаз:
– Долг, да. В моей семье «все это послала» Митоко. И теперь вся ответственность лежит на мне. Твой отец может передать дело внукам. Но мой дедушка не проживет так долго. А я не хочу разбивать его сердце. Он вложил душу в компанию. Кроме того, мне самому это нравится, я не заставляю себя сидеть до десяти вечера над документацией – я делаю это не из долга, а потому что у меня огромные планы по реорганизации, модернизации и улучшению условий работы сотрудников в главном отделении и в филиалах. Может, я стану старше – запал и жажда изменений пройдут. Но сейчас, пока я молод, пока я помню все, что я видел и слышал за границей, я хочу служить своей семье. И – да. Ради этого приходится чем-то жертвовать. И знаешь еще что? Даже если бы я получил одобрение дедушки – Оливия не будет счастлива со мной. Ты же помнишь ее. Запертая в клетке лесная птица не поет. А я – я и так чересчур эксцентричен. В глазах некоторых директоров я вижу на собраниях священный ужас.
– А ты будь эксцентричным! Будь, как Ода Нобунага. Который ввалился на похороны отца без штанов.
– Предлагаешь так же заявиться на заседание совета директоров?
– А что? Отличная идея. Оду Нобунагу называли «дурак из Овари», а ты будешь дурак из… компании «Китахана». По-моему, неплохо звучит. Надо выпивку заказать. А то жевать всухомятку как-то невкусно. – Сандер стукнул по кнопке.
– «Дурак из России» звучит куда лучше. Тем более Ода Нобунага ближе по типажу к тебе. Я бы, может, и мог управлять провинцией, но завоевать страну…
– Не прибедняйся.
– Никоим образом. Это я тебе комплимент делаю.
Вновь раздался стук, и вошла та же самая девушка. И опять поклонилась. Сандер повернулся и сказал по-японски:
– Принесите нам хорошего сакэ, пожалуйста.
Девушка, продолжая улыбаться, вопросительно посмотрела на Ёситаду. Но тот молчал. Наконец она, сделав улыбку еще шире, произнесла на ломаном английском:
– Я не есть понимать.
– Ну вот, – расстроился Сандер, – у меня так ужасно получается? – Он набрал побольше воздуха и медленно, по слогам произнес: – Мы хотим вы-пить са-кэ.
Официантка продолжала стоять, улыбаться и хлопать глазами. Потом слегка растерянно произнесла:
– Изви… ните… я понимать английский язык не есть, – и, повернувшись к Ёситаде, быстро заговорила по-японски: – Прошу простить меня, господин, я не знаю английского языка и не могу понять, чего хочет ваш друг.
– Принесите нам сакэ, хорошо? Сэйсю, – улыбнулся Ёситада.
Девушка быстро поклонилась и, семеня, выбежала из комнаты. Видно было, что ей самой неловко.
– Блин, – по-русски сказал Сандер.
Ёситада рассмеялся:
– Дело не в твоем японском, хотя он, конечно, ужасен. Но тебя вполне можно понять, когда ты говоришь. Тренировки – и все будет в порядке.
– Тогда что я не так сказал?
– Все так. Просто ты выглядишь как человек, который должен говорить по-английски. И все, точка. Эта девушка слишком уверена, что ты должен разговаривать на английском, и поэтому даже не слышит, что ты говоришь на ее родном языке. Тем более мы при ней разговаривали «на иностранном».
– Но… в магазинах такого не было.
– Потому что в магазинах люди ожидают встретить иностранца, который может связать пару слов на японском. И то – тебе просто везло. Кстати, твои познания в области штанов Оды Нобунаги уже явно происходят не из «Сэнгоку Басара».
– Конечно, нет, – Сандер сделал оскорбленное лицо, – я три дня сидел и штудировал статьи: от смуты годов Онин[43] до начала эпохи Эдо[44]!
– О-о, ничего себе. Теперь ты у нас специалист по Эпохе Воюющих Провинций[45], так?
– Ну как… не спец, но… кое-что знаю, – улыбнулся Сандер. – И про предков твоих знаю, между прочим!
– И что же ты про них знаешь? – Ёсидата облокотился на стол и подпер руками голову.
– Токугава Иэясу! – Сандер с пафосным видом поднял палец вверх. – Его в детстве звали Такэтиё. А потом – Мацудайра Мотоясу. Это невероятно просто. Ладно, я еще понимаю – имена постоянно менять, но фамилии? В этом можно не только черту ногу сломать, но и шею. Но я запомнил! И он дружил с Одой Нобунагой. Которого тогда звали не Нобунага, а Сабуро. Потому что они были детьми, и Такэтиё и Сабуро – это детские имена. Вот так-то. Все правильно?
Ёситада улыбнулся:
– Да, с именами ты разобрался, это верно. А они дружили в детстве? Не помню такого…
– Ну как же? Такэтиё был пленником в клане Ода. И Сабуро, который Нобунага, с ним дружил. Потому что Нобунаге было наплевать на все правила приличия!
– Да, я вижу ты определился с приоритетами.
Ёситада жестом показал принесшей сакэ официантке, что разливать не надо, и сам налил сакэ из белой глиняной бутылочки с хризантемой в маленькие чашечки.
Сандер взял свою:
– Ну, за твоего славного предка!
Они оба выпили, и Ёситада наморщил лоб:
– Погоди. Мацудайра ведь был заложником у Имагавы Ёсимото.
– Точно! Вспомнил, как этого разукрашенного типа зовут! Имагава! – Сандер хлопнул ладонью по столу. – Это он попер на Оду Нобунагу с сорока тысячами. Против его трех. Но он был идиот: остановился на пригорочке поесть леща – и тут войско Оды на него налетело и-и-и… – Сандер резким движением провел ребром ладони себе по горлу. – …вот так Имагава Ёсимото умер от леща.
Ёситада наклонился и приподнял одну бровь.
– Ну… от леща… игра слов такая. У нас в языке есть такое выражение: дать леща. В смысле ударить.
– А, понятно, – Ёситада ничего не понял, но покивал. И снова налил в чашечки сакэ.
– Эх, – Сандер заглянул в чашечку, – этот компот нужно пить кружками.
Что такое компот, Ёситада знал.
– За Оду Нобунагу, раз он так тебя впечатлил.
– Кампа-ай. – Сандер опрокинул чашечку в рот и протянул обратно Ёситаде, сделав печальные просящие глаза. – А я тебе еще что-нибудь расскажу.
– Чего я не знаю? Ну, давай. – Ёситада опять наполнил чашечки.
– Ну так вот. А Мацудайра, который Токугава, жил у Имагавы в заложниках. Его в детстве отбили у клана Ода и отдали клану Имагава. И он там рос и служил этому петуху. А когда того порешили – вспомнил, что они с Сабуро в детстве друганами были, и быстренько пошел к нему в союзники. И начали они завоевывать Японию.
– Да-да, кажется, припоминаю что-то подобное.
Сандер расхохотался:
– Ладно, я понимаю, что ты это все уже тысячу раз читал, слышал и даже наверняка видел. Про твоего предка и Оду Нобунагу по-любому снят миллион фильмов.
– Да, довольно много. И ты прав, некоторые я смотрел. Правда, мне всегда в них Тоётоми Хидэёси нравился. Сама его жизнь – это один большой вызов всему мироустройству. Подняться от нищего крестьянина до правителя страны – это мало кому удавалось. Особенно здесь, у нас. В Японии до сих пор жесточайшие иерархичность и субординация. Да ты сам увидишь.
– Вот да. Тоётоми Хидэёси меня тоже впечатлил. Представляешь, он, оказывается, был вассалом Оды Нобунаги! Сначала ему тапочки приносил, а потом нормальную такую карьеру сделал.
– О, для тебя была новость – про службу Нобунаге? Ах да… совсем забыл изначальный источник твоих познаний.
Сандер вновь расхохотался:
– Глупо выглядело, да? А еще Тоётоми Хидэёси порвал в клочья подлеца Мицухидэ. Этот хмырь обиделся на своего господина и предал его. Выждал, гадина, когда Ода Нобунага останется с небольшой свитой в храме, м… забыл, как назывался…
– Хонно. Храм Хонно. Если хочешь – на выходные можем съездить в Киото, посмотреть на него.
– О… Как это? Он же сгорел, вместе с Одой Нобунагой!
– Его восстановили потом, так что можно посмотреть.