и, ночь, соцсети, утро и опять школа. Не удивительно, что Дагмар ненавидела свое окружение, доверяла только старшему брату, а за ее вредностью скрывался одинокий, всеми забытый ребенок.
– Главному школа не научит, – заметил Эрик, везя ее на занятия в своем «роллс-ройсе» «Серебряное облако». – Надо как-то договориться насчет твоих экзаменов…
– Думаешь, прокатит? – квело спросила Дагмар.
Она лежала на заднем сиденье, подтянув колени к подбородку, и по привычке таращилась в телефон.
– Они не могут ломать тебе жизнь из-за этого. Хирурги в нашем отделении уже ни одной задачи из твоего учебника не решат. Молчу про большинство других профессий в мире. Я побеседую с ними весной. Успокою, что ты не будешь строить ракеты и им просто надо подарить тебе проходной балл. Если что, отец должен сделать им пожертвование.
Дагмар тяжело вздохнула и присела, ощущая легкое беспокойство.
– Про меня и так все думают, что я покупаю себе все, что хочу. Включая свои стремные оценки.
– Это лицемерие, – отрезал Эрик. – Они сами купили бы себе вторую жизнь, будь у них деньги. А отец пусть раскошеливается. Он тебе больше всех должен.
С этими словами брат притормозил у ворот, и Дагмар, чуть повеселев, вышла на сырую после дождя улицу. Эрик посмотрел на нее поверх полуопущенного стекла и сказал:
– Но это не значит, что надо прогуливать. Понятно?
– Ага.
Стайка девочек у крыльца смотрела во все глаза, как они прощаются, и эти моменты доставляли ей нешуточное удовольствие. Хоть где-то она могла взять короткий реванш над этими курицами. Ненавидя Дагмар, они парадоксально обожали ее брата, который превратился во всеобщий фледлундский краш.
«Есть в этом какой-то сексизм», – с недовольством заметила она, но момент прощания постаралась выставить на всеобщее обозрение, махая Эрику изо всех сил.
Очередное подтверждение популярности Эрика всплыло по классике жанра в женском туалете. Почему-то большинство людей никогда не думают о том, что в кабинках кто-то может быть. До нее доносился переливчатый смех одноклассниц, пока те наводили марафет у зеркала. До начала урока оставалось всего десять минут, но выходить к школьным принцессам у Дагмар не было никакого желания. Поэтому она подпирала стену в ожидании, а заодно грела уши.
– Эрик Фергюсон приезжал…
– Думаешь, он нас видел?
– Надо было мини надеть, тогда бы увидел.
Раздались очередные смешки, изредка прерываемые плеском воды.
– Такой красавчик все-таки. Мне кажется, ему нравятся раскованные девушки.
Кто-то мечтательно вздохнул:
– Вот бы с ним встречаться. Я бы даже Дагмар вытерпела…
– Ну и повезло же этой тупице… Сразу видно, что у них разные матери. Она же вообще никакая.
Дагмар стиснула зубы. Годом раньше она обязательно вышла бы к этим клушам и наговорила бы ответных гадостей. Например, что для Эрика они как тараканы и он в их сторону никогда не посмотрит. Но в последнее время ей надоело нарываться на конфликты, потому что они только изматывали.
Личная жизнь брата оставалась от нее скрытой, хотя в Гамбурге у него были какие-то девушки. Он это обсуждать не любил, и из всех его пассий она познакомилась только с Ребеккой, потому что та была во Фледлунде. Невольно Дагмар вспомнила их первую встречу и как мгновенно возненавидела ее за все. И за то, что брат ее выбрал, и за ноги от ушей… Но, увидев, как Эрик на нее смотрит, Дагмар поняла одну важную вещь: если ты по-настоящему любишь человека, то будешь желать только того, что сделает его счастливым. Ребекка оказалась неплохой, хотя и с причудами. Не сразу, но Дагмар научилась радоваться за их пару. Однако все между ними закончилось ужасно. После смерти Ребекки он провалился в только ему известный мрак. Словами это никак не выражалось – Эрик к себе в душу не пускал, – но такие вещи как раз таки понимаешь в молчании. Так что ничего эти дурочки о нем не знали.
Наконец туалет опустел, и Дагмар пулей ринулась на первый урок.
Занятия в тот день прошли как в тумане. С остальными предметами у нее было не так плохо, но у Дагмар в принципе отсутствовал интерес к учебе. Отсидев все уроки, она чуть ли не вприпрыжку понеслась в центр. Надо было вознаградить себя милкшейком.
В наушниках играла эфемерная Grimes, и энергии вдруг стало через край. Дагмар забежала в «Мунбакс» к Тареку, затем в парк, где никого, кроме голубей, не было. Весь ее путь был незатейливо задокументирован в сториз.
«Голуби во Фледлунде такие жирные, что не летают, а ползают!» – подписала она очередной снимок для своих фолловеров, которых, кстати, было довольно много, и черт знает откуда они взялись. Но это сообщество всегда одобряло ее сердечками и огоньками, и это был понятный ей язык. В интернете вообще все становилось проще.
Затем заскочила к Кирану в букинист – татуированный австралиец имел явные проблемы с головой, но что-то в нем располагало, да и Эрик его одобрил. Больше всего ей нравилось, что он внимательно слушал даже полный бред, срывающийся с ее языка, и этого было достаточно, чтобы записать его в друзья.
Так, она сама не заметила, как пробегала полдня и стемнело. Фледлунд погрузился в лиловый полумрак, разряженный хаотичной вереницей фонарных огней. Дагмар переключала очередную песню и не заметила, как за спиной возникла чья-то фигура. Только когда на ее плечо легла рука в мелких язвах, она вернулась в реальность.
– Дагмар…
Мать заискивающе вглядывалась в дочь впавшими, голодными глазами. В ее облике всегда было что-то нелепое: этот свитер, напоминавший рыбацкую сеть, разномастные кроксы и улыбка как спазматическая гримаса. В очередной раз показалось, что она буквально тает. «Подсела опять на что-то…» – пронеслось в мыслях.
Дагмар начала пятиться, а в следующую секунду рванула. Сара все же успела схватить ее за рюкзак, и девочке ничего не оставалось, как выскользнуть из лямок. Мощеная улица скакала перед глазами, как в игре с плохим управлением. В какой-то момент наушники вылетели, и из-за спины донеслось сопение. Сара не отставала и вскоре схватила Дагмар и рывком развернула к себе. Ее взгляд красноречиво указал вниз, и Дагмар похолодела. В паре миллиметров от ее живота было лезвие ножа.
– Пойдем. Не надо со мной сейчас ругаться, – сказала Сара, обдавая кислым дыханием.
Дагмар шумно дышала. Они стояли так близко, что даже в слабом свете фонарей можно было разглядеть каждый лопнувший капилляр на лице матери.
– Куда пойдем? – обмершим голосом спросила Дагмар.
Фледлунд в очередной раз ее подставил, устроив эту встречу в безлюдном жилом районе, где после семи никто и носа на улицу не казал.
– Это рядом. Не бойся меня… Идем… – снова заулыбалась Сара. – Дочери ведь лучше с матерью. Отцы такие неблагодарные! Им до детей дела нет.
Она повела ее обратно по проулку, даже не пряча нож. Все равно тут никому не было до них дела. Дагмар шла на ватных ногах, не понимая, что предпринять. Что, если ее пырнут, когда она крикнет о помощи? И почему она считала, что Сара безвредная? В этот раз не было ни охранников, ни Эрика, которые спасли бы ее от этой чокнутой. На глаза уже успели навернуться слезы, но так и не скатились, замерев в уголках.
«Думай, балда, думай…» – повторяла она про себя.
Они все же на относительно широкой улице. До площади рукой подать. Надо поймать момент и дернуть, и черт с ним, с этим рюкзаком. Чем дальше они шли, тем меньше было шансов убежать.
Где-то хлопнула дверь. Сара невольно повернула голову, а Дагмар, воспользовавшись ее замешательством, с силой выдернула руку и помчалась со всех ног прочь. Впереди уже виднелся поворот на главную улицу, и она почти его достигла, но мать ухватила ее за капюшон и потянула назад.
– На помощь! – заорала Дагмар во всю глотку.
Сара попыталась перехватить ее локтем, и нож все же царапнул по щеке.
– Эй! – вдруг раздалось из-за поворота.
Откуда-то взялся клоун с большой надувной дубиной. Даже в своем ужасном положении Дагмар чуть не взвыла от возмущения. В ее жизни между страшным сном и балаганом разницы не было.
Но клоун оказался не промах. Он живо перетянул Дагмар на свою сторону, и узловатые пальцы Сары рефлекторно сжали воздух. В полумраке это выглядело жутко.
– Тут полицейский участок недалеко! – предупредил клоун, зачем-то вытягивая свою радужную дубину.
Сара испустила бессильный крик, бросила нож и нырнула в проулок. С двумя она бы не справилась. Дагмар же мертвой хваткой вцепилась в спасителя, а тот все еще опасливо потрясал своим нелепым оружием. Внезапно от осознания происходящего ее пробил настоящий истерический смех.
– Ты как… вообще?
– Никак! Никак я!
Дагмар упала на бордюр, пытаясь унять дурацкий смех. Дошло, что по щеке стекает капля крови.
– Классная дубинка, – пробормотала она.
Клоун смотрел на нее с легким беспокойством. Из-за толстого слоя грима не удавалось разобрать его черт. Но, судя по голосу, он был не намного ее старше.
Присев рядом, видимо тоже пребывая в ошеломлении, клоун чертыхнулся:
– Блин, половину флаеров растерял.
Вокруг действительно валялись листовки. «Две пиццы по цене одной!» – гласила надпись. Некстати пошел дождь, и собирать их уже не было смысла. Парень стянул с себя красный парик, открывая курчавые крашеные волосы.
– Пошли, что ли, в полицию. Все равно меня уволят, как увидят это, – кивнул он на засыпанную флаерами улицу.
– От полиции толку нет, – дрожащим голосом сказала Дагмар. – Забей.
Она все еще пребывала в не совсем вменяемом состоянии. Глаза смотрели в одну точку, но ничего не видели. Клоун заметил ее порез и всерьез обеспокоился.
– Ну так позвони хотя бы родителям!
Девочка открыла рот и поняла, что у нее сел голос. То ли от крика, то ли от нервов. Она могла только хлопать глазами и шумно дышать. Спаситель, кажется, все понял. Он достал свой телефон и со вздохом спросил:
– Кому звонить?
Дагмар на автомате отбила номер Эрика, но брат не брал трубку. Тогда против воли она дала номер отца и погрузилась в оцепенение. Как сквозь толщу воды доносились обрывки разговора.