Лекан уже решил, что друг забыл или решил слиться, но тот сам объявился после занятий. Он тихо свистнул его в туалет и протянул свой телефон. На экране были открыты записки, и Лекан сразу понял, что говорить вслух они об этом не будут.
«Могу свести тебя с дилером. Проба стоит сотню. Хватит на неделю. Эффект заметен, если хотя бы пять дней принимать. Дальше расценки зависят от веса. Отвечай письменно, если заинтересован».
Парни обменялись выразительными взглядами, и Лекан застрочил:
«Своди. Только гарантию даешь? Их гарантии мне не нужны, они что угодно вотрут, лишь бы сбыть. Ты мне друг. Будь честен».
Брови Мусы подпрыгнули, и он написал:
«Мать стала как новая. Рецидив случается, когда нет бабла покупать дозу. Но побочек тоже нет. Это уникальная панацея. Наш сосед, кстати, взял для жены. У той шиза какая-то».
Лекан недоверчиво вчитался в текст и набрал:
«У них же у всех разные болячки. У твоих депрессия, у соседа шиза, у моего деменция. Как этот препарат может вылечить это все?»
Муса издал возмущенный фырчок и затаривания по клавиатуре как сумасшедший:
«Я тебе что, врач? Не знаю я, что это за байда, но раз он всем помогает, делали его гении. Мы уже полгода на нем, я хоть за учебу смог взяться, когда мать в себя пришла».
Лекан обессиленно кивнул. В криминал ему лезть не хотелось, и так хватало косых взглядов, но друзьям он верил, как себе. Они с Мусой оба были из афросемей, росли в одном дворе, пока тот не переехал, и прошли огонь и воду. Парни даже могли назвать первые шишки друг друга, так тесно они общались. Правда, после переезда Муса чуть отдалился. У него появился другая, по-лукриминальная компания, но друг за друга они все равно были горой. Только это и убедило Лекана попробовать.
Муса понял, что проработал все возражения друга, и стер заметки.
– Я тебе позвоню около десяти. Выйдешь, куда скажу.
Все время до встречи с дилерами Лекан бродил по квартире одетый и не мог найти себе места. Амари, к счастью, вел себя тихо. Он сидел у окна и смотрел бессмысленным взглядом на падающий снег. Первое время дед еще справлялся с бытом сам, но постепенно обслуживать себя ему становилось все труднее и опаснее. Деменция быстро прогрессировала в течение двух лет. В итоге Лекану пришлось все делать самому. Страшнее было видеть, как вырастивший его с любовью человек превращается в полое тело. От Амари оставалось все меньше, и сейчас Лекан уже не был уверен, есть ли где-то внутри него тот дедушка, которого он знал. Многие не могли принять подобные изменения с их близкими. Когда-то опрятный, шутник Амари теперь плевался едой, ходил под себя, а Лекана вообще не узнавал.
Отчаяние парня со временем притупилось, и он сконцентрировался на рутине. Протертые супы, подгузники, постоянная уборка. Не жаловаться. Тянуть все это, потому что когда-то таким же плюющимся едой существом был сам маленький Лекан.
Ханна всегда предлагала помощь. От лишней пары рук в тяжелые дни он никогда не отказывался, но ее деньги брать не мог. Хотя всем было известно, что зарплаты в «ФЕМА» были жирные и Ханна постоянно говорила, что не тратит столько на себя, даже со всеми ее иммунными препаратами и обследованиями. Но гордость не позволяла Лекану принять чьи-либо деньги.
Внезапно пискнул телефон. Он и вырвал его из невеселых мыслей. На дисплее светилось сообщение от Мусы. «Подходи сейчас к Нордэндштрассе. Будем ждать тебя на углу».
Лекан выдохнул, проверил деньги во внутреннем кармане куртки и пошел на встречу, затолкав куда подальше свою совесть. «Не из чего мне больше выбирать», – была его последняя мысль.
На перекрестке его ждал Муса, по уши замотанный шарфом. Метель пришлась кстати в их сомнительном деле. Лекан поднял ворот куртки повыше и свернул за другом за угол. Там уже не так дуло, и он различил в темноте две темные фигуры. Лиц, ясное дело, было не разобрать. Их закуток освещал только тусклый свет уличного фонаря.
– Значит, хочешь пробу, – без переходов заявил один из дилеров.
– Да, – пересохшими губами сказал Лекан. – Сколько?
– Двести.
Он быстро скользнул взглядом по Мусе, но тот просто стоял у стены и смотрел на улицу.
– Сто же вроде было?
– Товар редкий, – спокойно сказал его собеседник. – Дорожает.
Он протянул ладонь, Лекан выдохнул и выложил на нее деньги. Второй делец протянул ему пакет с белым порошком.
– На кончике чайной ложки в воду, раз в день, не больше, – послышался его глухой голос. – Пять дней минимум. Захочешь снова – найдешь нас через этого.
– Погодите… а побочные? До или после еды?
Но те даже не стали отвечать на его вопросы и ушли.
– Да без разницы, – ожил Муса. – Хоть сейчас насыпь ему. Гадиной буду, если наврал тебе про все это.
Лекан вернулся домой с запорошенным снегом воротом и противным предчувствием, что только что во что-то вляпался.
Амари все сидел на своем месте, отсутствующе глядя в черное окно. Эта картина напомнила ему о том, ради чего он все затеял. В душе еще теплилась вера, что люди не исчезают бесследно. Пусть тело его подвело, но дед просто спрятался за множеством тяжелых дверей и боится выйти. Надо всего лишь найти способ вывести его обратно.
Лекан посмотрел на порошок при ярком свете кухонной лампы. Он был не совсем белым. В нем словно что-то мерцало.
– И купил Джек на последние деньги волшебные бобы… – пробормотал он себе под нос.
Набрав в стакан воды, Лекан насыпал туда щепотку порошка и размешал. Почему-то все внешние звуки отрезало, и слышался только стук в висках. Он поднес стакан к губам деда и сказал:
– Давай. Возвращайся уже.
10. Другой под его кожей
Дни Кирана текли по-прежнему. К счастью, никто его не избивал, но в отсутствии угрозы начало чудиться что-то иное. Весь город точно обрел глаза и наблюдал за ним через случайных прохожих, продавцов, соседей, и даже собаки будто чего-то выжидали. Киран понимал, что какие-то вещи ему просто чудятся. Например, что мамочки с детьми специально сидят на скамейке напротив лавки, чтобы не спускать с него глаз. Но что-то во фледлундском ритме сбилось. Этот город постоянно испускал невидимые вибрации, и Киран их чутко ловил.
Он изо дня в день торчал в лавке, ухаживал за Бартошем, болтал то с Дагмар, то с близняшками, видимо выбравших диалоги с ним в качестве вида спорта. Это все потихоньку утомляло, и в мирной рутине, о которой он так мечтал, стало чего-то не хватать. А чего именно, он не мог понять. Внутри него постепенно истончалась некая стена. На памяти это никак не сказалось, но внезапно появилось отождествление со своим телом и привычками. Раньше он чувствовал себя как в футляре, и эмоции, и потребности были сильно притуплены.
С каждым днем он врастал глубже в свою кожу, и все сенсоры тоже оживали.
– А девушка у тебя есть? М-м-м? Отвечай! – поинтересовалась Дагмар, привычно докучая во время работы.
Впрочем, ее компания совсем не раздражала. В ней, как и в Эрике, ощущалось что-то ему близкое. Фергюсонов характеризовала какая-то безродность, и от этого они интуитивно тянулись к себе подобным.
– Нет.
– А парень?
– Тоже нет.
– Тебе вообще кто-нибудь нравится? – скривилась она. – Видал, как эти однояйцевые вокруг тебя вертятся? Ты мог бы быть популярным.
– Я не хочу быть популярным.
– Извращенец ты… – щурила она глаза, а Киран посмеивался и оставлял ее слова без ответа.
На женщин он посматривал, но ничего не испытывал. Однако после внезапного возвращения в свое тело что-то поменялось. Столкнувшись недавно с какой-то посетительницей, он поймал себя на мысли, что хотел бы ощутить прикосновение обнаженной кожи. По утрам появилась эрекция, и постепенно начал охватывать новый тип голода. Под кожей свербило, и что-то вот-вот норовило сорваться, но это все же было больше чем желание близости.
В снах вдруг удавалось соединиться с этим нечто. Вокруг него клубился фиолетовый мрак, а вдали горели всевидящие огни. В этот момент он словно находился в центре себя, но с ним был кто-то еще, выжидая чего-то в темноте. Киран просыпался с чувством необъяснимого страха и даже не мог сказать, перед чем именно. Внутренности будто скручивались в узел.
В пятницу вместо Дагмар появился Эрик. В отличие от сестры он не захаживал каждый день. Неторопливо приблизился к полкам, которые Киран упорядочивал, и махнул рукой. Выглядел знакомый измотанным, под глазами проступили синяки. Теперь в его привлекательности обозначилась некая болезненность. Впрочем, девочки и от этого в восторг пришли бы.
– Как жизнь?
– Не спрашивай, – мрачно ответил он на вопрос Кирана. – Дагмар серьезно пострадала от своей чокнутой мамаши. Отец, конечно же, делает вид, что это не его проблема. А разгребаю все, как обычно, я.
Теперь стало понятно, почему он выглядит как живой труп.
– Она в порядке? – коротко осведомился Киран.
– К счастью, да, но нервы у нее и без того на ниточках были. Ее мать в этот раз переступила все границы и поранила ее. Полиция кудахчет, что, мол, поищет, но они даже не составили ее фоторобот для поимки. Буду писать жалобу в управление. Сару пора посадить надолго. А там, надеюсь, Дагмар окончит школу и уедет отсюда.
Стоило признать наличие у него деловой хватки. Они немного помолчали, застыв друг против друга. У Эрика была манера завязать в своих мыслях, и он не сразу от них пробуждался. Наконец, он поднял глаза на Кирана и сказал:
– Прости, что сразу с нытьем. Сам нормально? Я вот решил, дай гляну, как поживает самый битый человек Фледлунда.
Они посмеялись. Киран вкратце сообщил, что ничего у него происходит. И на том спасибо.
– Швы тебе надо уже снять, – заметил Эрик, разглядывая его лоб. – Поехали к нам, я закончу начатое. А вообще, давай развеемся? Хочу нажраться как следует, но в одиночку надоело.
– Дас радостью. Уже пора закрываться, так что можем пойти буквально через полчаса.
Эрик кивнул и упал в ближайшее кресло. Киран запер лавку, снял кассу за день и отнес ее в кабинет к Бартошу. Тот ужинал, одновременно что-то читая в полутьме. Киран включил ему лампу и заварил чай.