– Ну вы и кислые! – заявляет девушка.
По лицу Эрика запоздало расползается улыбка, Ребекка вторит, но в их глазах растворяется жизнь. Сон обрывается. Это произошло когда-то и стало началом чего-то страшного…
Киран не хотел жить у Фергюсонов, но другого места пока не было. Ему нужно было восстановиться. Эрик проколол ему на всякий случай антибиотики, но плечо заживало медленно. А в городе его разыскивали. Даже создали какой-то топорный портрет. Наверняка Отто Граммель постарался.
– Вот когда Граммель катит в полицию, те в лепешку расшибаются, – не преминул съязвить на этот счет Эрик.
Бартош лежал в реанимации. Он получил какое-то осложнение после нападения. Почему-то казалось, что, как только он придет в себя, они вернутся в лавку и наладят режим. Он бы помог старику найти хорошего помощника, который заботился бы о нем, когда Киран уедет. Но с каждым днем это ожидание все больше напоминало самообман.
Из хорошего был только его паспорт. Датский вид на жительство действовал до июля, и Киран находился в Европе более чем легально. И может, стоило бы все бросить и уехать, но пока Бартош не придет в себя, он не мог.
Пришлось несколько дней торчать в особняке, и Киран наконец перевидал всех домашних.
Немногословного сухопарого отца, который пожал ему руку за помощь в спасении Дагмар и сказал, что он может оставаться у них сколько захочет. Изящную мать Эрика – даму непонятного возраста с пристрастием к кипенно-белому в одежде. Родители Эрика долгое время оставались загадкой. На деле они оказались абсолютно чужими друг другу людьми, взаимодействующими на основе каких-то негласных обязательств. Дагмар первое время вообще не выходила из комнаты, но потом стала вызывать Кирана на прогулки по саду. Дальше дома она выходить боялась.
У Эрика определенно был разговор с отцом, и оставалось только гадать, узнал ли глава семейства всю правду про резню в бараке. Уже разобравшись немного в этой семье, не оставалось сомнений, что Хенрик подтер бы за Эриком так, что не прикопаешься. Ни отец, ни сын не выглядели обеспокоенными. Как и мать. Они все явно о чем-то договорились, и жизнь для них вернулась в привычную колею. Киран не смел задавать о произошедшем никаких вопросов.
«Молчи», – словно велело ему все вокруг.
Про пожар в бараке за городом тоже не было никаких новостей. Либо «Плутон», либо «ФЕМА» с этим разобрались.
В глубине души Кирана боролись смешанные чувства. В первую очередь об Эрике. Картина той кровавой расправы над «плутонцами» его не оставляла. Конечно, он спас сестру, принял крайние, но в каком-то ужасном смысле оправданные меры.
Кто бы не сделал то же ради близких? На что пошел бы Киран ради Норы? И сам он разве не размозжил голову Пчеловода за Бартоша? Что он так осуждает?
Это все были вопросы без ответов. Только раз он решился поговорить с Дагмар во время их променада по саду. И то не напрямую, избегая называть вещи своими именами.
– Спишь хорошо?
– Пойдет, – квело пожала она плечами. – Смотрю допоздна аниме, пока не усну. Сама пока не могу. Слишком тихо. Почему-то это страшно.
– Может… надо обратиться к специалисту?
– Ну его… Эрик с отцом тоже предлагали. Но Рудяк прописал какое-то успокоительное… Вроде действует.
– Какое? – с ухнувшим сердцем уточнил Киран.
– «Седоксан» какой-то… – Дагмар даже вытащила пачку из кармана кардигана. – По две в день.
Лекарство было в фирменной упаковке и производства, конечно же, «ФЕМА», но на Морфей не походило. Зная своенравность Рудяка, от него можно было ожидать всего.
– Я из-за него спокойна, как слон. – Губы Дагмар машинально дернулись в улыбке.
– Значит… то, что ты увидела, тебя не беспокоит? – как можно нейтральнее поинтересовался он.
– Что ты имеешь в виду? – вдруг отчетливо спросила она.
– Как… как нам пришлось тебя спасать, – запинаясь, сказал Киран.
Она бесстрастно смотрела вперед, и ветер легко трепал выбившиеся из резинки пряди волос. Лицо было таким бледным, что веснушки выделялись сильнее обычного.
– Я очень рада, что вы меня спасли. Я думала, никто за мной не придет, – очень тихо произнесла она. – Спасибо тебе. И если бы не Эрик, мы бы никогда оттуда не вышли.
Их глаза внезапно встретились, и Киран ясно прочитал в них, что Дагмар помнит все до мельчайших деталей. Но в ее взгляде застыла некая безмолвная просьба.
– Ты мне теперь и вправду как второй старший братец, – вдруг рассмеялась она и поцеловала его в щеку. – С предками не повезло, зато вы с Эриком – лучшие!
После этого она отправилась в дом, а Киран еще некоторое время постоял на террасе. У зимнего сада виднелась изящная фигура Сумире. В своих белых одеждах она напоминала привидение, и было непонятно, стоит ли она там просто так или следит за ними.
Для ребенка, которым Дагмар все еще была, они с Эриком превратились в супергероев. Она не желала копать глубже, и, возможно, была права… Но ее спасители на самом деле были хуже некуда.
Киран – обученный убийца и знал, как это делать даже с пустой головой, хотя теперь тяготился такой жизнью. Из-за Морфея разлом в нем просто стал очевидным. Сейчас приходилось принимать себя по частям и давясь. Но чтобы перестать быть тем плохим человеком, ему нужно было для начала примириться с ним. А ее драгоценный брат не наемник, а мальчик в тяжелой короне. Однако убивал он так же легко, быстро и не колеблясь. Как будто для него это было не в первый раз.
Еженедельные обследования в «ФЕМА» продолжались. Киран решил ходить туда, пока Бартош не выйдет. Деньги, которые компания ему платила, намеревался отдать старику. Поэтому равнодушно проходил различные тесты, сдавал кровь и говорил с их психотерапевтами, оценивающими что-то в его мозгах. Каждое обследование длилось почти весь день. Один раз Рудяк самолично зашел что-то обсудить с доктором Пироговым, занимавшимся Кираном. Они разглядывали его анализы на мониторе и выглядели заинтригованными.
– Что вы там видите? – не выдержал Киран.
Пирогов быстро скосил глаза на Рудяка, видимо во всем полагаясь на решения шефа. Тот же не стал делать секрета и воодушевленно сообщил:
– Мы видим, что антитела Морфея уже почти сошли на нет, но вы все равно действуете по новым поведенческим паттернам. В тот раз, когда вы пришли звонить из моего кабинета, – с нажимом произнес он, намекая на спасение Дагмар, – я взял у вас пробу, и тестостерон и адреналин, отвечающие за агрессию и возбуждение, зашкаливали. Раньше их показатели были ниже нормы и никак не поднимались, хотя мы стимулировали их. Морфей подавлял их выработку. Сейчас они в норме, сам препарат почти из вас вышел, а вы достигли фантастических результатов с самоконтролем. У нас нет полной истории о ваших гормонах и поведении до Морфея, и, конечно, мы работаем с предположениями, что у вас были эти проблемы, и вы сами отчасти подтвердили гипотезу. Все это пока указывает, что эффект Морфея может быть долговременным. Но вам еще нужно наблюдаться в течение года, чтобы мы могли быть уверены. Морфей сделал вас целостнее и разумнее. Кудесник он! Ну не прекрасно ли?
Киран кивнул. Он не собирался сообщать, что дернет из Фледлунда, когда вопрос с Бартошем решится. Лучше им этого не знать.
Рудяк, довольный собой, сверкнул щербатой улыбкой и ушел.
– Мы все еще надеемся, что ваша память вернется сама, – добавил Пирогов. – Чистка крови, конечно, ускорит процесс, но мы рекомендуем ее, только если амнезия останется, а антител Морфея в крови уже не будет. У меня есть еще предположение, что ваша амнезия уже не связана с препаратом. Ваша психика блокирует воспоминания, потому что… вы так хотите.
В четыре часа дня они наконец-то его отпустили. Киран сел на лавку во дворе центра и глядел на еще голые деревья. Идти было некуда, поэтому он продолжал здесь торчать, оттягивая возвращение в запустелый особняк Фергюсонов. После нескольких недель в их чертогах он уверовал, что места имеют атмосферу. В их доме на него находила страшная апатия и ничего не хотелось. Все цвета казались темнее, и незаметно закрадывалось непонятное отчаяние. Киран скучал по своему подвалу в один шаг и теплу лавки, где отовсюду на него смотрели корешки книг, а в воздухе стоял пыльносладкий запах старой бумаги.
В эти минуты прострации он обычно ломал голову, как найти Нору. Та ведь не оставила никаких подсказок. Его жизнь напоминала пазл, бесконечно расширяющийся по мере сборки. Ему всегда будет не хватать каких-то частей.
Двери здания раздвинулись, и во двор вышла Ханна. Она пока не видела его, разбираясь с какими-то бумажками. Чуть сощурившись, Киран наблюдал за ней издалека и подмечал странные вещи. Она буквально перестала походить на себя. Не только из-за отросших волос темного цвета. Из-за резкой потери веса ее лицо сильно осунулось, круги под глазами стали глубже, но она светилась болезненным счастьем. Изменились даже ее мимика и язык тела. Во взгляде пропала нужда. И возможно, в ней появилось больше уверенности и грации, но это была не она. Ханна словно самозабвенно играла какую-то роль.
Дагмар недавно показывала Кирану фотографии на телефоне, и он мельком видел на некоторых из них эту Ребекку – готическую красавицу с голодным лицом. Увидев сейчас Ханну, Киран понял, кого она ему стала напоминать. Ханна словно начала просвечивать, и в ней замерцал чужой прообраз. И, будь то Морфей или какая-то мистика, ей это было во вред.
Наконец, она подняла голову и заметила Кирана. Он махнул ей с квелой улыбкой, ожидая, что она дежурно махнет в ответ и слиняет. Еще в прошлый раз между ними пробежала невидимая кошка. Киран знал, что они с Эриком встречаются и тот уезжал к ней почти каждый вечер. Иногда она бывала у него дома, но почему-то никогда не заходила поздороваться. Поэтому он удивился, когда Ханна подошла к нему и спросила:
– Привет. Я присяду?
– Что за вопрос… Давно не виделись.
Он подвинулся и исподтишка изучал ее вблизи. Прежняя Ханна все еще брезжила, но теперь ее нужно было разглядеть.