Теперь было несложно представить, что Эрик сделал и это. Дорожка из мертвых за ним становилась длиннее. И что-то в его облике и поведении всегда словно говорило само за себя, но они не могли разгадать причину его двойственности.
– Ты его все еще оправдываешь, – тихо сказал Киран, поняв ее мысли.
– А ты нет? – отразила она его слова. – Надо бы возненавидеть его, но почему-то он кажется мне жертвой многих обстоятельств. Оба они… и Ребекка, и Эрик будто при рождении прошли через кривое зеркало. Все их качества превратились в свою противоположность. И в этом мире пока нет ответов, что делать с такими людьми.
Киран промолчал. Он мог однозначно судить о поступках Эрика, но не о нем самом. И говоря ему, что останется его лучшим другом, не врал. Есть вещи, которые сложно разделить на черное и белое.
– Полиция все еще сомневается в возможностях Морфея, и теперь я тоже потенциальная подозреваемая… – сменила тему Ханна. – Они все спрашивают, как я могла узнать про тело и лифт… Но надеюсь, что они изъяли из фабрики достаточно доказательств, чтобы со временем с этим разобраться. Не мы ведь одни были под его действием.
– Брось, – не выдержал Киран. – Ты вообще пострадала больше всех. Дерни этих перебежчиков Пирогова и Бернштайна, они все подтвердят. Тебя опаивали Морфеем на протяжении долгого времени. Даже если никто не поверит в расширенное сознание, ты могла это сто раз услышать от самого Эрика. У тебя достаточно доказательств собственной невиновности.
Ханна тихо рассмеялась. В ней появилось чуть больше цинизма, которого Киран не замечал раньше.
– Да я и не волнуюсь. О чем мне теперь волноваться… – рассеянно сказала она. – Ребекка так и не смогла меня заменить. Черт разберет, почему не вышло…
– Может, потому что это невозможно? – чуть ворчливо поинтересовался Киран. – Ты есть. Ты – это данность.
– Я – это данность, – с расстановкой произнесла она. – Похоже, придется с этим жить.
Киран извлек из ветровки блокнот, который она когда-то забыла на скамейке. Все это время он таскал эту книжку с собой, но сейчас нужно было ее вернуть.
– А я и забыла про нее… Откуда она у тебя? – удивленно произнесла она.
– Ты ее посеяла. Слушай, там твои записи. Извини, что прочитал… Но мне кажется, и тебе нужно их перечитать. Они, возможно, напомнят о чем-то важном.
Ханна недоуменно пролистнула книжку и на мгновение задержалась на случайных строках. Губы дрогнули в легкой усмешке. Письмо из будущего в некотором роде нашло ее в самый странный момент ее жизни.
– Спасибо, перечитаю. А что ты? – вдруг встрепенулась она. – Извини, говорю о себе, будто я единственная пострадавшая.
Киран только пожал плечами и честно сказал:
– Я не ощущаю себя пострадавшим. Я просто… очень много всего увидел. И мне нужно как-то это утрамбовать.
– Тебе делали плазмаферез?
– Нет. Я отказался.
Ханну это явно озадачило.
– И почему, позволь спросить? – осторожно поинтересовалась она.
– Не знаю. Может, потому что самое лучшее свойство человеческой памяти не способность запоминать, а способность забывать?
Она снова приглушенно посмеялась.
– Да, мы явно хотим разных вещей. Мне вот надо себя вспомнить. Если честно… я думаю, что у Ребекки не вышло из-за Морфея. Я сопротивлялась. Когда Эрик дал мне ту дозу, я уже не хотела быть ею. Магда, мой терапевт, всегда говорила, что во мне есть скрытое противостояние. Едва осознаваемое. В общем, мне с собой еще разбираться и разбираться. Сейчас хотя бы не хочется сдохнуть. Не знаю почему. – Она квело улыбнулась ему.
– Ну, если снова подрядимся кроликами к Пирогову и Бернштайну, они уж нам объяснят.
– Пошли они, – тихо сказала Ханна.
Киран кивнул, будучи согласным. Некоторое время они сидели в молчании, каждый ушел в себя. В тишине этого момента они оба нуждались, чтобы начать отпускать и двигаться дальше.
– Читал новости? – вдруг встрепенулась Ханна.
– Нет, я прекратил. Надоело.
– Хенрика Фергюсона убили. Мать Дагмар его достала. Не мгновенная ли это карма?
– Ты стала кровожадной, – заметил он. – Но на эту карму на самом деле ушли годы.
Это напомнило Кирану об еще одном человеке. Он избегал связываться с Дагмар. Девчонка, должно быть, писала ему и звонила, но он выкинул смартфон «ФЕМА». У нее же больше не осталось людей, которым она доверяла. Киран ощущал себя виноватым перед ней. Сложно было сформулировать за что. За то, что, по сути, отнял у нее единственного защитника – ее брата? За то, что бросил ее, когда ее семья попала под следствие, а мертвого Эрика публично признали убийцей? Даже не хотелось представлять, через что она проходит сейчас, когда стала наследницей огромного уголовного дела, который ей оставил отец.
Киран словно потерял моральное право с ней связываться.
– Ты еще навестишь меня? – спросила Ханна.
В ответ – молчание. Ему не хотелось врать. Ханна все поняла и чуть погрустнела.
– Куда отправишься?
– Сначала в Сённеборг, потом в Швецию, – твердо ответил он. – Надо найти кое-кого… В буквальном смысле.
– Кто-то важный? – понимающе спросила Ханна.
– Очень, – ответил Киран.
– Тогда, конечно, найди.
Он помог ей вернуться в палату. Тогда они посмотрели друг на друга в последний раз, понимая, что, скорее всего, больше никогда не увидятся. Но, обменявшись секретами своих душ, останутся связаны. Они обнялись и пожелали друг другу удачи. Ханне предстояло восстановить себя, и путь обещал быть долгим и сложным, но сейчас у нее хотя бы не было сомнений в том, что ей это нужно.
Киран же намеревался поговорить с этим Торстеном в Сённеборге, ведь тот наверняка знал, где Нора. Хотелось надеяться, что отыскать владельца бара в небольшом городе не составит большого труда. Дальше он отправится по ее следам на север. Приедет в этот Висбю и, даже если не будет адреса, сделает, как обещал, – будет стучать в каждую дверь, спрашивать у всех про нее, пока не найдет. Пока не обретет ее снова.
12 апреля. 12:49
Ты слышишь меня. Я знаю. Мне не нужна синяя галочка рядом с моим сообщением, чтобы знать, что ты прочитал. Я никогда не перестану писать тебе в нашем чате, хочу думать, что ты все еще здесь. Просто не можешь ответить. Когда ты умер, наступил полнейший бардак. Сумире свалила, отец постоянно орал на всех по телефону и пил. Рудяк пропал. Киран тоже. Он не отвечает на мои звонки. Не понимаю, что происходит.
До последнего не верила в твою смерть. Просто казалось, что надо мной все издеваются. Мне разрешили увидеть твое тело до кремации. И мой мир рухнул. У меня больше нет семьи. У меня нет никого.
21 апреля. 23:05
Они говорят про тебя плохие вещи. Приходил какой-то следователь и искал твою мать. Мне сказали, что ты кого-то убил, а я считаю, это ложь. Они не заставят меня в нее поверить. Ты был лучшим. Самым добрым. Ты не мог убить. Я наорала на следователя и послала его очень далеко. Пусть арестует меня, если думает, что я тебя выгораживаю, но я не могу слушать это вранье. Они все сговорились, и наверняка потому, что отец что-то напортачил с фабрикой и теперь ее хотят закрыть. Так ему и надо.
1 мая. 01:13
Отца убили. Моя чокнутая мамаша подкараулила его и устроила расправу. Ее тоже повязали, но какая уже разница. Сейчас я в доме совсем одна. Мне страшно. Лежу в зимнем саду на твоем любимом месте. Хочу поговорить с тобой, как никогда.
Знаешь, я считаю, папа получил конец, который заслуживал. Не хочу даже по нему плакать. Не помню ни разу, чтобы он был со мной, когда мне было плохо. Ты вытирал мне слезы, разбирался с моими учителями, обидчиками, покупал мне любимую еду, привозил мне спортивную форму в школу, когда я ее забывала. Ты слушал меня и даже смотрел все видео с моими любимыми корейскими группами, переводил мне аниме, когда не было субтитров, решал за меня задачки. Ты был моей семьей. Что мне теперь делать совсем одной, Эрик?
18 мая. 02:43
Сказали, я вступила в права наследования, и юристы постоянно долбят меня своими звонками. Мол, я совершеннолетняя и должна решать что-то с судом, штрафами, управлением. Типа выходит, что это все свалилось на меня. Я сказала им, пусть они выплатят все, что компания должна, даже не хочу разбираться и судиться. И велела им перевести все оставшиеся средства по разным благотворительным организациям. На хрена мне эти деньги, я даже не представляю, что с ними делать. Маринетти звонил вчера и отговаривал. Хотел, чтобы я что-то там окончательно переоформила на него, но сегодня я велела юристам вообще все продать и закрыть «ФЕМА». Я тот человек, что уничтожил семейный бизнес, лол.
23 мая. 01:10
А, да, знаешь, что я сдала все-таки математику и окончила школу? Я же говорила, что смогу, если захочу! Пошла после в кафе к Тареку и нажралась пирожными так, что потом весь вечер из туалета не выходила.
О чем это я… Да, черт, меня несет, как обычно, обо всем подряд. Это же вроде серьезный разговор был. Я решила продать дом. Не могу тут находиться, невыносимая атмосфера, а снизу вообще какая-то вонь идет, будто кто-то сдох. Оставлю себе только выручку за него и еще какие-то деньги есть на моем счете. На первое время этого хватит. Мне бы сейчас голову в порядок привести. Там разберусь.
30 мая. 12:30
Я собираюсь уехать. Еще не знаю куда. Пока живу на съемной квартире и решаю.
Тебя теперь официально признали убийцей четверых человек.
Не понимаю, что мне делать с этой информацией.
Сумире тоже в чем-то подозревают, но Япония не разрешает экстрадицию своих граждан. Ты, наверное, за нее волнуешься.
И я помню, что произошло, когда ты меня спасал. Но мне казалось, это не то же, что смерть этих четверых. Сейчас я вообще не знаю, что думать.
Хочу просто сказать, ты все еще мой брат. Я скучаю. Ответь мне, Эрик. Расскажи, что ты обо всем этом думаешь.