— Пожертвую собой ради того, чтобы вытащить её из этого блядства!
Охотник молчал с каменным выражением лица, но в глазах мелькало нечто необычное… Воспоминание о возлюбленной, имя которой он не произносил вслух уже длительное время. Стуков видел Алину в последний раз не в своих объятиях или в смехе, а в разрушительном для психики ужасе — в той самой тьме, откуда, как правило, не возвращаются. Алексей не смог спасти её тогда. Не сумел. И теперь перед ним стоял этот безумец, готовый кинуться в пламя за девочку, что балансировала на грани жизни и смерти.
— Возможно… — подумал Охотник. — Однажды мне пригодятся союзники. Сильные, волевые… Похожие на него… Или его дочь. Ведь они уже не просто люди… Они часть чего-то большего. И если я помогу им сейчас… Кто знает, что они смогут сделать для меня потом?
Он почти почувствовал вкус этого слова на языке — «долг» — но прежде чем Стуков успел открыть рот, голос Морока внезапно прорезал размышления.
— Алексей! — её тон был резким и раздражённым. В нём сквозило насмешкой, приправленной долей странного восхищения. — Мне всегда нравилось наблюдать за юношеским максимализмом, застрявшим во взрослых телах. Эти вспышки ярости, этот огонь в глазах, но…
Охотник медленно повернул голову, и его холодный взгляд скользнул по чёрному жерлу железнодорожного тоннеля. Там, из кромешной тьмы, торчал искорёженный вагон, из которого, словно гной из вскрытого нарыва, вытекала, казалось бы, бесконечная толпа. Они лезли через разбитые окна, вываливались из распахнутой двери. Перекошенные силуэты смешивались в единую пульсирующую массу. Воздух дрожал от гудения, напоминавшего то ли предсмертные хрипы, то ли смех умалишённых.
— Нужно или убить Тленника, — добавила сущность из клинка. — Или вырезать приближающуюся мерзость под корень, но что-то их очень многовато… Я немножко волнуюсь… За себя, конечно же!
Стуков замер на миг, затем его взор прилип к детективу. Тот как раз поднял окровавленный лом и судорожно сжал рукоять. В глазах Волкова разгорелось нечто первобытное — не страх, а слепая, отчаянная решимость. Он определённо был готов к смерти.
— Или… — Алексей произнёс слово тихо, но в нём слышалась нотка принятия неизбежной опасности.
Пространство перед Александром внезапно исказилось, перебрасывая его к двери служебного помещения. Детектив попросту не успел понять, как это произошло, и в следующее мгновенье ощутил руку Охотника на левом плече — именно он перенёс Волкова и сейчас стоял рядом, держа меч под углом, будто клинок был всего лишь продолжением его кисти.
Секундой спустя Стуков прижал ладонь ко лбу Александра. Глаза Алексея помутнели, и детектив почувствовал некое тепло, возвращающее состояние тела к норме.
— Я попробую спасти её, — голос Охотника прозвучал так, словно исходил не из горла, а из голодной бездны между мирами. — Но придёт момент, и вы оба… Ты и она… Вернёте мне долг.
Морок раздражённо фыркнула, а Волков резко вдохнул, подмечая исчезновение боли, и его ответ вырвался сдавленным, почти бессвязным шёпотом:
— Всё… Всё, что захочешь. Всё, что…
— Ладно. Не распинайся, — Стуков гадко усмехнулся, уголок рта дёрнулся вверх, обнажив зубы. «Откат повреждений» наконец подошёл к концу, и глаза Алексея стали нормальными. — Дело ещё не сделано, — он убрал ладонь от собеседника, крепко сдавил рукоять меча, и синеватый отблеск лезвия осветил его лицо, полное ледяного расчёта. — Это лишь попытка, которая может закончиться катастрофой для всех нас.
Охотник упёрся рукой в дверь, толкнул плечом, но она, запертая изнутри, даже не дрогнула. Металл поскрипывал под напором пальцев, будто насмехаясь над усилиями. Стуков мельком посмотрел на замок и взмахнул мечом — в тот же миг клинок, только что пылавший синевой вневременной энергии, померк, рассыпаясь в воздухе, подобно дыму.
— Меня почему-то никто не спросил… — с толикой обиды заговорила Морок. — Хочу ли я тратить силы на изгнание… Ведь без меня ничего не получится.
Александр, стоявший спиной к ним, покосился на гарду и перевёл взгляд на вопящую толпу перекошенных тел, подбирающихся к платформе.
— У нас нет времени на торги, — прошипел детектив, и в его голосе зазвенела та грань, за которой зарождается безумие. — Просто перенеси нас внутрь!
— Это так не работает! — выпалил Алексей, даже не взглянув на чудовищ. — Я могу перемещаться лишь на короткие расстояния и только в пределах видимости!
— Тогда скажи своему мечу, чтобы он не выёбывался! — заорал Волков.
— Я — она! И я не чей-то меч! — твёрдо заявила Морок. — Я так-то сама по себе!
Охотник уставился на пустоту перед собой, словно всматриваясь в нечто сквозь дверное полотно — в суть проблемы. Устройство для вскрытия осталось в сумке, да и времени на это не хватило бы. Ввиду приближающейся толпы монстров выбора, как такового… Не было.
— Четверть… — быстро проговорил Стуков, отчеканивая каждое слово. — Четверть от мощей отголоска Тленника достанется тебе.
— Половина! — Морок захихикала, и её смех походил на откровенное издевательство.
— Четверть… И… — Алексей зажмурился, будто проглатывая что-то горькое.
— И? — голос Воплощения Похоти стал сладким, как мёд, в основе которого закралась отрава.
— Может ещё аукцион устроим?! — рёв Александра сотряс воздух. Детектив отпрянул на шаг и с мокрым хрустом проломил голову твари, добравшейся до них значительно быстрее остальных.
— Да иди ты! — Охотник выдохнул так, словно фраза вырвалась против воли. — Хорошо! Мы посмотрим твоё чёртово кино!
— Вот это сделка… — Морок прошептала с такой нежной страстью, что у Волкова по спине пробежали мурашки.
В то же мгновенье лезвие возникло из ниоткуда и ярко вспыхнуло, подобно молнии из грозовой тучи. Клинок прочертил дугу, отбрасывая синюшные блики, и вонзился в замочную скважину. Металл взвыл, исторгая искры. Последовал второй удар, и механизм запирания сдался окончательно.
Стуков врезал ногой — дверь с грохотом распахнулась, впуская их в плохо освещённое помещение, заполненное запахом застаревшей плесени и крови. За спинами послышался неудержимый гомон и тошнотворные, хлюпающие звуки.
Александр и Алексей навалились на шкаф — массивную, покрытую ржавыми разводами громадину без инструментов. Металл скрипел, обувь скользила по липкому полу, но они добились своего. Габаритный блок рухнул, запечатав вход с громыханием, которое основательно потрясло это гнусное место.
На секунду воцарилась тишина, а потом — первый удар в дверь. Второй, третий, множество. Охотник и детектив не сбежали. Лишь выиграли для себя время. Кровожадные создания снаружи не сбавляли темп и безостановочно пытались проникнуть к ним.
— Отец… — внезапно донёсся уставший голос Кати откуда-то слева.
Из соседнего помещения, где когда-то было дверное полотно, а теперь зиял только тёмный пролом, слышалось прерывистое дыхание. Волков инстинктивно рванулся вперёд, но железная хватка Стукова впилась в его плечо, безмолвно приказывая не торопиться.
Алексей двигался бесшумно, будто порхая, и крепко сжимал рукоять меча. Казалось, что воздух с каждым мигом сгущался всё сильнее. Странные, еле заметные дымки вились в пространстве, как живые существа, подёргиваясь в такт невидимому ритму. В их клубах проступали силуэты — неясные, размытые, с жёлтыми горящими точками вместо глаз. Словно сам Тленник, а не жалкий отголосок Уныния, просачивался сквозь реальность в попытке истинного возрождения.
Катя сидела в углу, прижавшись к стене среди обломков широкого стола. Её тело содрогалось в конвульсивных спазмах. Лицо было искажено гримасой невыносимой боли.
— Так… Что делать? — тихо произнёс Александр дрожащим голосом. — Это какой-то долбаный ритуал и нужно к нему подготовиться?
- Молчи и не мешай, — ответила Морок и после небольшой паузы добавила. — Мы готовы?
— Да, — Охотник подошёл к девушке ближе и пристально взглянул в её лицо, будто выискивая черты Тленника. — Пора возвращаться домой, мерзкая тварь.
И тогда Катя, или то, что от неё осталось, резко подняла голову:
— Ты… — голос был чужим и скрипучим. — Ты не посмеешь!
Стуков этого не увидел, но Воплощение Уныния улыбнулось. Не губами девушки, а самой тьмой, клубившейся в зрачках сосуда. Существо мгновенно нащупало нечто важное для Алексея — именно в таких возможностях и заключалась его основная функция. Находить слабости и давить на них, доводя до полнейшего безумия.
- Всё ещё веришь, что сможешь контролировать мощи Плототворного? — заговорил Тленник голосом Кати с меняющейся интонацией. — Думаешь, ты… Сильнее? Ты просто пылинка на коже нашего мироздания, которой повезло столкнуться с разрозненной общиной Воплощений!
Охотник стоял неподвижно. Пальцы свободной руки сжимались в кулак со всей дури — до явно выпирающих сухожилий.
— А знаешь, что прямо сейчас происходит с твоей милой Алиной? — Тленник вытянул губы девушки в гадкой ухмылке. — Каждую секунду… Каждый миг… Твою сучку без остановки рвут на куски! СНОВА И СНОВА!
Воздух вокруг Стукова завибрировал — не метафорически. Реальность дрогнула, деформируясь под напором его медленно вскипающей злобы.
- Это часть плана? — детектив бросил напряжённый взгляд на Алексея, но тот уже не слушал. Глаза Охотника стали пустыми — не мёртвыми, а бездонными, как провалы в иной мир.
— А она всё кричит, — голос Кати намеренно исказился, пропитавшись нотками издёвки. — Лёшенька! Где же ты… — Тленник вдруг затих ненадолго, оценивая свою блестящую работу, издал смешок и заорал. — Я ПОЛУЧАЛ УДОВОЛЬСТВИЕ, КОГДА СЛУШАЛ ЕЁ ЖАЛКИЕ ЗАВЫВАНИЯ!
Внезапно Стуков выпятил глаза и взревел, не как человек, а смертельно раненый зверь, нашедший в себе силы для последней схватки. Меч взметнулся вверх, и пространство на его пути разошлось по шву, напоминая свежий разрез, источающий белое сияние.