Охотник резко выдохнул и заговорил:
— Проход не успеет закрыться. Воплощения пройдут через него, и это станет катастрофой, — голос звучал глухо и чуждо.
Разлом дрогнул. Края пространственной трещины начали сжиматься, подобно ране, которую медленно стягивают невероятно прочной нитью.
— Уходим отсюда! — крикнула Морок. — Быстро!
Девушка дёрнула Алексея, но он не двинулся. Вместо этого его кисть взметнулась вверх — меч тут же вырвался из руки Кати, врезался рукоятью в ладонь Стукова и испустил синеватую вспышку.
— Ты что, совсем спятил?! — взвизгнула Морок. — Ненормальный!
Охотник промолчал и повернулся к приближающимся монстрам, растянув губы в странном оскале. Не улыбке или гримасе. В чём-то первобытном и хищном. Сомнений не оставалось — сейчас здесь будет бойня.
— Я не дам им пройти… и по эту сторону у меня больше шансов остановить их, — голос Алексея прозвучал тихо, но с железной уверенностью. Багровые радужки вспыхнули ярче, отражая бешеную пульсацию энергии. — Тем более, их так много… Это идеальный вариант для восполнения запасов.
Морок недовольно цокнуло:
— Ты осознаёшь, что это не какой-то там отголосок Тленника… Это целая толпа Воплощений Уныния. Самых разных. Начиная от проклятых Тленников во плоти и заканчивая чем угодно. Они растерзают тебя ментально. Твой разум не выдержит!
Стуков не ответил сразу. Мышцы на лице напряглись, веки дрогнули — будто внутри сжималось нечто невообразимое. Оно боролось и пыталось выплеснуться во Флегморий.
— Пока часть одного из них во мне… — губы Охотника скривились в подобии улыбки. — Пока я удерживаю это, ни один из них не сможет повлиять на меня… При правильном подходе и быстрой реакции.
Существа почти добрались. Их движения становились неестественными, прерывистыми, словно нынешняя реальность искажалась с каждым шагом. Глаза мерцали, сливаясь в единую колеблющуюся массу.
Девушка отпрянула назад, к самому краю разлома, готовая сбежать из Флегмория в любой миг, но потом застыла и уставилась на Стукова.
- Твоё имя… Алексей… Верно? — Катя резко выдохнула, смахнула капли пота с виска и продолжила, попутно вспоминая что-то важное, как ей показалось. — Это… создание говорило о тебе и о своём мире… Очень многое рассказывало… Я почему-то чувствую сильную энергию, исходящую от них, и мне кажется… эта стычка не может закончиться твоей победой. Наверняка есть другие варианты…
— Послушай умного человека! — выкрикнуло Воплощение Похоти.
Плечи Охотника напряглись, а сухожилия на шее выступили на долю секунды. Он окинул толпу оценивающим взором и посмотрел на девушку, буравя её жутким взглядом:
— Ты не знаешь меня. Не знаешь этот мир. В каком-то смысле, ты лишь новорождённое дитя, что познало новое понимание о существовании всего и вся вокруг… У тебя ещё всё впереди… А теперь брысь отсюда. Твой отец ждёт… на той стороне.
Морок грязно выругалась — не подстать своей сути. Лезвие в руке Алексея рассекло воздух, и пространство содрогнулось — вокруг прохода возникла переливающаяся преграда, очерченная бледным сиянием.
Разлом продолжал сжиматься, его края неумолимо слипались. Катя сделала глубокий вдох и шагнула в сужающуюся брешь. Перед тем, как мрак поглотил её целиком, она взглянула на Стукова — одинокий силуэт на фоне выжженной равнины, замерший в ожидании накатывающей волны искажённых тел.
Потом он исчез и материализовался над отвратной гущей — внезапно и без предупреждения. Меч уже заносился для удара, когда первый крик исторгся из его горла. Не боевой клич и не ярость — нечто более древнее. Звук, который не принадлежал ни человеку, ни тому, чем Охотник являлся на самом деле.
Твари под Алексеем вздыбились, щёлкая челюстями, вытягивая когтистые лапы. Стуков врезался в их строй, и синеватый всполох клинка на мгновенье осветил ядовитое поле, будто вспышка смертоносной молнии.
Тьма сомкнулась за девушкой. Последнее, что долетело до неё из Флегмория — отголоски кошмарного рёва. Его издало не одно из чудовищ. Это был Охотник.
Долгожданная встреча
Катя стояла перед ним, бледная, с тёмными кругами под глазами, но живая. Настоящая. Волков не сразу поверил, что это не галлюцинация — его пальцы дрожали, когда он дотронулся до её плеча, словно проверяя, не рассыплется ли она в прах.
— Отец… — голос девушки сорвался, и в следующий миг Катя вцепилась в него так, будто не собираясь отпускать ни на секунду.
Александр обнял дочку, вдохнул запах пыли, пота и чего-то чужого, что ещё не до конца выветрилось из её волос.
Когда разлом испустил яркий отблеск, они напряглись, готовые, казалось бы, ко всему, но ничего не произошло. Стуков не появился, а брешь растворилась в пространстве через несколько мгновений.
Жуткие вопли мёртвых обитателей станции давно затихли — до возвращения девушки, если опираться на слова детектива. Так или иначе, отец и дочь решили не терять время зря и с трудом отодвинули массивный шкаф, блокировавший выход из служебных помещений.
Всё вокруг лежало в могильной тишине. Ни хрипов, ни скрежета когтей, ни булькающих звуков — только редкие капли воды, падающие с потолка в лужи застоявшейся крови. Монстры теперь были просто кусками гниющей плоти, расползающейся, как размороженное мясо, истлевая на глазах.
— Они… больше не встанут, — прошептала Катя, на всякий случай оглядываясь.
— Потому что он справился, — Волков сжал её руку, словно боясь потерять девушку. — Алексей.
Она кивнула, но ничего не сказала. В голубых радужках дочери клубилось нечто сокрытое — воспоминание об увиденном в том мироздании. К счастью, для них обоих, сейчас это не имело значения.
Знакомство
Волков заливался настоящим смехом, который рвался из горла, будто пробивая нечто застарелое. Жмакин, стоявший рядом и пожимавший Кате руку, как истинный джентльмен, удивлялся тому факту, что такое чудесное создание могло быть дочерью Александра. Хотя некоторые схожести во внешности он и подметил, но именно об этом решил умолчать.
- Итак, папаша, теперь будешь жить по-человечески? — спросил Глеб, закуривая.
— Буду, — искренне улыбнулся детектив. — Ради неё буду.
Девушка сидела на краю стола и слушала их разговор, изредка вставляя короткие фразы. Её взгляд был осторожным, изучающим, словно она заново узнавала этот мир.
Дровосек, к удивлению Волкова, вёл себя… прилично. Ни матов, ни похабных шуточек, даже голос сделал на полтона тише. Жмакин кивнул Кате, когда та взяла стакан воды, и не возмутился из-за просьбы девушки сесть в его любимое кресло.
— Спасибо, — негромко сказала она, устроившись поудобней.
— Да ладно, — он отмахнулся и явно немного покраснел. — Ты ж теперь почти родня.
— Ого… — Александр округлил глаза. — Какие слова мы, оказывается, знаем.
Глеб резко повернулся к нему, скорчив гримасу, будто желая выдавить что-то едкое, а потом покачал головой и расплылся в широкой улыбке.
Скрипучая добродетель
Калиновка. Это слово звучало сродни спасению после пережитого кошмара. Когда решение о переезде было принято, обнаружилась неприятная правда — денежных средств Кати катастрофически не хватало даже на билеты.
Девушка и раньше планировала покинуть Полесье-5, но из-за заражения Тленником всё изменилось. Сейчас же прямой доступ к большей части денег оказался утерян вследствие повреждения некоторых данных в чипе памяти. Жмакин, конечно, провёл диагностику и по окончании заявил, что восстановление бесполезно, потребуется покупка новой микросхемы, а это не самое дешёвое удовольствие.
Волков нервно поглядывал на пустующий счёт, помигивающий на экране микрокомпьютера, мысленно проклиная собственную несостоятельность. Глеб, в свою очередь, неожиданно и молча достал толстую пачку накопителей, застыл на несколько секунд, словно раздумывая, а потом швырнул флешки на стол.
— Берите, — процедил Дровосек, избегая изумлённого взора Кати.
— Дядя Жма, я… — тихонько сказала девушка.
- Так… Давай вот без этих нежностей, — резко оборвал он, но в его голосе не было привычной Александру злости. Только усталое раздражение. — Это осталось от тех, кто помер у меня в клинике… Не по моей вине, разумеется! Да и ты, детектив, знаешь… Я всё равно найду способ стрясти с вас вдвое больше при удобном случае. Поэтому… Свидимся ещё.
Волков хотел заговорить, но Жмакин указал им на выход. Они развернулись и зашагали прочь, а Глеб бросил на прощание:
— Я проверил… Ближайший челнок отправляется в семь утра. Потом придётся ждать следующего целую неделю. Не улетите отсюда завтра, оба получите по жопам… Проведывать меня можно не чаще одного раза в квартал… Если будет желание.
— Будет, — улыбнулся Александр.
На пути домой
Когда космический корабль отрывался от вечно мокрой поверхности Полесья-5, Катя прижалась лбом к холодному иллюминатору. Внизу остался весь их личный ад — никому ненужные части трупов мутировавших людей, затхлые коридоры станции, воспоминания, скрывающиеся за разломом.
— Ты уверен, что он… что Алексей… — начала девушка, но голос предательски дрогнул.
Волков крепко ухватился за её руку.
— Если кто-то и мог выжить там, так это он, — ответил Александр, хотя в его глазах читались те же сомнения.
Судно набирало высоту, с рёвом пробиваясь сквозь грязно-жёлтые облака. Впереди их ждала Калиновка — не самое идеальное пристанище во вселенной, но знакомое и не такое агрессивное, как Полесье-5. Место, где можно было попытаться начать всё заново.
Возвращение
Бездомный, сгорбленный и периодами кашляющий, подошёл ко входу на станцию Сектора 5, шаркая стоптанной обувью по бетону. Его пальцы, покрытые грязевыми подтёками, с жадностью вцепились в край мусорного бака. Он заглянул внутрь, и в опухший нос ударило кисловатым запахом гнили. Там, среди обрывков упаковок и битого стекла, лежала сумка. Глаза тут же загорелись — бродяга достал вместилище Алексея, но не успел рвануть застёжку.