— Гусь, ты же дал нам расписку! — сердито подступила к нему Лена.
— А чего она ковры решила выбивать прямо на ваших богов, огрызнулся Гусь, показывая на фанерные «статуи». — Загрязнение среды получается. Вот я охранял ваш свежий воздух.
— Ты бы видела, какой он прыжок сообразил через планку и через забор! — сообщил Ларионов Елене.
— И с чемоданом в руках! Я его прыжок случайно на плёнку снял. Прыжок аж два во! — сжал кулаки Тарас и выставил вперёд два больших пальца.
— Стресс… Ничего особенного, — скептически сказал Вадим. — С испуга можно и не такую высоту взять.
— Вот бы ты и пугался почаще, — посоветовал ему Тарас.
— Слушай. Гусь, а почему бы тебе не заняться спортом? — убеждал его Вениамин. — Вон у тебя какие перспективные ноги… для прыжков… или для бега… А пока бы с нами и побегал, и попрыгал…
— А какой мне хозрасчёт просто так бегать? — проворчал Гусь. Я убегаю только от милиции, а прыгаю — от дворников.
— За милицию и за дворников дают пятнадцать суток, а у нас целый портфель золотых медалей. Побежал бы… и взял… одну… — без всякой иронии сказала Елена.
— Подумаешь, медаль! Что у меня их нет, что ли? — Он раскрыл чемодан, порылся в «хипповых» майках и достал какую-то спортивную медаль на ленточке. — Вот… Взял… и… побежал…
— Ты мне этого не говорил, я от тебя этого не слышала! — Елена торопливо отошла от него. — Не расслабляться! Не расслабляться! Марафон-прыжки продолжаются!
— А медали действительно золотые? — крикнул ей вслед Гусь.
— Золотые, — обернулась к нему Елена. — Мой дядя был чемпионом по прыжкам, из спорта ушёл, а медали подарил нашим олимпийским играм!
Вадим Масюков что-то зашептал Гусю на ухо.
— Ларионов? — спросил Гусь.
— Может пригодиться вашей компании, — тихо сказал Вадим.
— Так ведь он у вас наверняка ах какой ах-ах-ахтивист! — дурачился Гусь.
— В том-то и дело, что уже нет, — так же тихо продолжал Вадим. — Зазнаваться начал. Режим нарушает, девчонок у своих приятелей отбивает, за другую команду под чужой фамилией выступать хочет.
— Да я ему сначала за это морду набью… — разозлился Гусь. И, подумав, добавил: — А потом возьму в свою оркестру!..
Стеллка вновь привязалась к Ларионову:
— Слушай, а может, у тебя есть богатая бабушка или тётя… богатая, но очень больная?.. Может, тебя ожидает большое наследство?
— Нет, не ожидает, — сдерживая себя изо всех сил, вежливо ответил Вениамин.
Лена Гуляева засекла Сидякина возле статуи «Дискобол», хотя он не то чтобы скрывался от Лены, но старался как-то вроде бы не попадаться ей на глаза. Человек с флейтой, которым он обещал обеспечить олимпийские игры вообще и лично Ларионова, не появлялся, хотя и вправду по телефону несколько раз давал честное слово, что уже выходит…
— Мама флейтиста сказала, что он уже пошёл, — не ожидая вопроса, сказал Тарас Лене.
— А ты сам случайно на флейте не играешь? — спросила его Лена и на отрицательный ответ Сидякина добавила: — Странно, из тебя бы большой свистун вышел.
— А ты не забыл снять на плёнку прыжок Ларионова? — спросила она Сидякина уже более миролюбиво.
— Я уже снял.
— Когда проявишь, — смягчилась Лена, — будешь в красном уголке демонстрировать кинограмму прыжка чемпиона наших олимпийских игр, а мы все будем этот прыжок изучать, так?
— А по-моему, не так! — влезла в разговор Таня. Они даже не заметили, как она подошла.
— Как не так? — взъерошилась Лена.
— Если изучать кинограмму прыжка, то её надо изучать у настоящего чемпиона, а не у Ларионова!.. — разъяснила Таня.
— Цветкова, — спросила её официальным голосом Гуляева, — ты как думаешь, колесо фортуны тяжёлое или не очень тяжёлое?
— Я под него ни разу не попадала, поэтому не знаю, какое оно, — съязвила Таня Цветкова.
— А я знаю, что оно очень тяжёлое… потому что мы его все, всем миром, поворачиваем в сторону Ларионова, — с пафосом произнесла Гуляева, — а ты… а ты палки вставляешь! И куда?.. В спицы колеса фортуны! И кому вставляешь спицы? Самому Ларионову!
— Ах, они колесо фортуны поворачивают?! То-то во дворе с утра до вечера скрип какой-то ужасный стоит! Я все думала, что это за скрип? А это они всем миром колесо фортуны поворачивают. Не тем мажете, — неожиданно закончила свою тираду Цветкова, — оттого и скрип, и вообще не в ту сторону колесо поворачиваете!
— Как это не тем? Почему это не туда? — совсем без пафоса переспросила Гуляева Цветкову. — И вообще, Цветкова, я тебя вывела за твой характер из кворума, я тебя и из форума выведу! — пригрозила Лена.
— А вот и не выведешь! — совсем как маленькая, показала язык Таня. — Из форума вывести нельзя!
— Это почему? — удивилась Лена.
— Потому: кворумы приходят и уходят, а форумы остаются.
Елена хотела ответить на это что-нибудь похлеще, но, видно, ей ничего такого не пришло в голову, поэтому она отмахнулась от Цветковой, как от назойливой мухи, тем более, что ей на глаза вновь попался Гусь.
— Ну как, Гусь, охраняешь нашу олимпиаду?
— Охраняю, мать-начальница… но из последних сил.
— Молодец, Гусь! — одобрила Лена.
Светлана Мухина с портфелем в руках подбежала к Тане.
— Подержи портфель с медалями. Я за мороженым сбегаю. Жарко очень.
— Для себя или для Елены? — спросила Татьяна, принимая портфель из рук Мухиной.
— Я на подтекст не отвечаю, — крикнула уже на бегу Светлана.
Татьяна как бы взвесила в воздухе портфель, потом посмотрела на Гуся и многозначительно сказала:
— Золотые!.. Килограммов пять…
У неё мелькнула мысль: а что, если Гусь соблазнится на золотые медали. Конечно, он дал расписку и держится пока молодцом, но чем, как говорится, чёрт не шутит.
— Это странно, но единственное, чего я не знаю, — сказал Гусь, строя, как всегда, на своём лице невероятные гримасы, — а что, золотые медали, которыми награждают спортсменов, действительно сделаны из золота?..
— Это действительно странно, — согласилась с Гусем Цветкова, про золото и золотые изделия ты бы должен знать всё. Так вот, продолжала она, — спортивные медали делают из чистого золота девяносто шестой пробы.
Между прочим, Цветаева и сама не знала и, привирая Гусю про «чистое золото девяносто шестой пробы», думала про себя: «А действительно, из чего делаются спортивные медали?» И решила тоже про себя, что из какого-нибудь сплава. Тем временем Гусь, посмотрев оценивающим взглядом на портфель с медалями, надел тёмные очки.
— Гусь, подержи, пожалуйста, этот портфель с золотыми медалями, — подчеркнула голосом Татьяна слово «золотыми», — а то у меня в тапочку камень попал…
Гусь оторопело взял портфель. С портфелем в руках он неожиданно для себя начал перебирать ногами на месте, потом побежал, делая по двору круги всё больше и больше.
— Что такое?.. Я бегу… Я убегаю… — Гусь нёсся по двору, делая гигантские прыжки и приговаривая: — Господи, избави меня от лукавого и не соблазни, господи, не введи во искушение!.. — И с этими религиозными словами он с невероятной быстротой вылетел со двора.
— Ой, Гусь медали украл! — завопила Татьяна. — Гусь медали украл! Ура!.. То есть… караул!
— Ребята, Гусь медали украл! Караул, милиция! — полетело из конца в конец двора. Изо всех голосов выделялся торжествующий голос Масюкова. В нём было что-то неистребимо банальное в смысле: «Я говорил! Я говорил!»
На крик Масюкова к спортплощадке со всех сторон двора сбежались участники олимпийских игр. Через толпу девчонок и мальчишек пробивалась судейская коллегия. Впереди всех летела, казалось, что на множественно развевающихся складках своего модного летнего платья, как у богини Победы — Ники Самофракийской, — Елена Гуляева. На её разгневанном и победоносном лице было столько чувств, что с Елены в эту минуту можно было вполне лепить не дошедшую до нас голову Ники Самофракийской (статуя богини дошла до нас без головы).
— Я говорил, что этому Гусю нельзя верить! — раздавались голоса. — А расписочка-то липовой оказалась!.. А как же это случилось?.. Он, может, всё время только этого момента и ждал… А как это случилось? Как? Выхватил из рук Мухиной портфель, и был таков!.. Да не у Мухиной, а у Цветковой. Я говорил, нельзя все медали в одном месте держать! Сначала надо было наградить медалями, а потом уж игры устраивать!.. Надо в милицию заявить!
— Ищейку вызвать! — предлагал Масюков. — Дело уголовное.
— Как это случилось? Он у тебя действительно вырвал портфель? — грозно и официально подступила Елена к Мухиной, которая вернулась под шумок с мороженым.
— Нет, он не вырывал… Я его дала подержать Татьяне.
— А я его дала подержать Гусю. У меня камень в тапочку попал, — в свою очередь сказала Татьяна.
Елена без сил опустилась прямо на землю.
— Всё пропало! Всё! Какие же олимпийские игры без медалей и без награждений?
— Ничего не пропало! — заявил Ларионов. — Мы его сейчас разыщем и отнимем портфель с медалями! Охотники, за мной! В какую сторону он скрылся?
Татьяна показала на ворота. Группа «охотников» во главе с Ларионовым умчалась в указанном направлении. Как говорится, по горячим следам.
— Ларионов! Не смей! Ты наша олимпийская Вера, Надежда и Любовь! — истошным голосом завопила Гуляева.
В тот же момент Гусь с портфелем перелетел через забор, словно его на подкидной доске подбросили. Все оставшиеся сначала в ужасе шарахнулись от него, а затем устремились вслед за ним. А Гусь стал вновь делать круги по двору, голося:
— Да держите меня! Держите! Не бойтесь! — Он опять перепрыгнул через забор, скрылся и тут же появился снова. — Да держите меня! Держите, не бойтесь! Если боитесь по одному, то все сразу наваливайтесь! Я сам не могу остановиться!
При всём этом Гусь, словно наиискуснейший регбист, ускользал и отстранялся от преследователей, вместо мяча прижимая к животу драгоценный портфель с медалями.
Вадим крикнул бежавшему рядом с ним Сидякину:
— Чего ты, Сидякин, хватай его!