Он перекатил ручку по глади стола и Фели невольно задержала на ней взгляд.
– Если попытка Прорыва заканчивается смертью жертвы, надо искать контактных. – процитировал Иван Сергеевич инструкцию. – Свободно охотящийся десантник всегда выбирает жертву из близкого окружения предыдущей.
– Поэтому все три жертвы были художниками? – уточнила девушка.
– Да. Скорее всего. – Он задумался. – Может быть раньше мы просто не замечали чего-то? Может никто до тебя просто не обращал внимания на рисунки жертв? Мы ведь привыкли основываться на дневниковых записях, которые почти всегда ведут жертвы. А тут вместо дневника картины. В конце концов он художник, а не писатель… Нормально, нормально. А то если отвлекаться на мелочи, это может завести очень далеко от премии.
Иван Сергеевич задумался и зачем-то переложил папку с одного края стола на другой. Фели поняла, что наконец можно вставить словечко.
– Вы обратили внимание на закрытое холстиной зеркало в моем отчете?
Его Превосходительство посмотрел на нее удивленно и, пустив к потолку сизое облако, задумался. Фели принюхалась. То ли одеколон был у шефа пахучий, то ли «Беломор» особенный. При каждой затяжке табак громко потрескивал, разгораясь ярким угольком.
– И что? – спросил он через некоторое время. – Я заметил, что ты акцентировала на нем внимание, но не понял зачем.
– Я просто хотела узнать, Вы уже сталкивались с подобным, или я нашла что-то новое? – спросила Фели как можно более равнодушно.
Она даже в окошко посмотрела для верности. За окошком накрапывал дождь и сутулясь ходили прохожие.
– Нет. А что тут такого? Сумасшедший может вытворить и не такое. Не думаю, что это представляет для нас практический интерес. У художников неустойчивая психика.
Он подозрительно глянул на девушку.
– Подожди-ка… Помнится, сразу после вербовки, ты пыталась говорить о бесплотных, которые живут в зеркалах. Это что, навязчивая идея?
– Нет. Просто воспоминание. – вздохнула Фели.
– Ладно. Но чтоб я больше об этом не слышал. Зеркала никаким образом не связаны с тонким миром. Это не вписывается ни в какие рамки теоретической экзофизики. Антинаучно это. У нас работа и так на грани поповских сказок, так что не пристало агенту Института до них скатываться.
Девушка подумала, что сейчас он начнет расписывать свое боевое прошлое.
– Ваше поколение, – оправдал он ее ожидания. – Слишком много насмотрелось ужастиков и начиталось мистики. Еще эта модная сейчас вера в Бога… Тоже с толку сбивает. Вот вы и начинаете везде высматривать с одной стороны происки Сатаны, а с другой промысел Божий. Для вас тонкий мир становится доказательством чуда, чем-то экстраординарным. А вот мы в семидесятых годах верили в одно – в науку. И радовались, что ученые наконец-то создали прибор, в который можно рассмотреть лептонные структуры. И когда оказалось, что эти структуры формируются в псевдомассивные живые существа, влияющие на психику и здоровье людей, многие офицеры госбезопасности записались добровольцами в новый, сверхсекретный отдел. Мы чувствовали себя не попами, как вы, а космонавтами в новом пространстве, открытом людьми. В отчетах тонкий мир назывался тогда «экзофизически наблюдаемым пространством», а бесплотные твари «лептонными формами» и у нас не возникали дурные мысли, как у вас, завербованных агентов. К тому же платили в четырнадцатом отделе значительно больше. Мы открыли новый фронт и вели войну, незримую для большинства людей. Мы были героями, это был наш основной стимул. А вы пытаетесь стать попами и бить чертей в экзофизически наблюдаемом пространстве. Нет там чертей! Так что давай с тобой договоримся – работа одно, а бабушкины сказки, гадания и прочая чушь – совершенно другое. Можешь даже в церковь ходить. В свободное от службы время. Но чтоб на твоих отчетах это не отражалось никак. Я тебе говорил, что внимательность – это черта перспективного агента?
Его Превосходительство придавил бычок в пепельнице.
Фели кивнула.
– Тогда добавлю еще – воображение, черта бесперспективного агента.
Это Фели не удивило. Отсутствие всяческого воображения у командира давно уже стало легендой. Говорили даже, что впервые одев эфирный детектор, он воскликнул: «Что это за мочалки тут болтаются?»
Он достал из кармана и дважды провернул в замке стола маленький бронзовый ключик. Достал небольшую стопку бумаг и аккуратно выложил перед собой.
Все в ячейке знали, что через окуляры эфирного детектора ключик выглядит намного сложнее, светится пятью цветами, а главное – порождает у скважины закрытого замка искусственно созданное эфирное существо, состоящее преимущественно из одних зубов и засыпающее только от команды Его Превосходительства.
Однажды, после дела Штерна, стол попытались взломать, но милицию тогда вызывать не стали, поскольку слишком многое пришлось бы объяснять, а задерживать все равно было некого. Легче собрать по комнате клочья двоих грабителей и обработать их эктоплазменной кислотой до полного растворения. Что собственно и было сделано злющим и непрерывно ругающимся Лесиком.
Ключик неуловимо исчез в одном из пиджачных карманов Его Превосходительства, и Фели приготовилась слушать дальше. Иван Сергеевич любил выдавать задания по сложной, одному ему понятной логической схеме.
– Значит с твоими фантазиями мы все решили. Вернемся к работе.
Он отложил первый лист из стопки и уперся взглядом в следующий.
– Лесик нашел парнишку, плотно контактировавшего с одним из художников. Это музыкант. Тусовщик, как вы сейчас говорите. В общем у них с художником было что-то вроде дружбы, это соседка нам рассказала. Парня зовут Денисом. Да, Денис Руцкой. Похоже даже, что они с художниками баловались оккультизмом – свечи там всякие, зеркала…
Фели внутренне вздрогнула, но не подала виду.
– И что я должна сделать? – ее губы слушались как-то вяло.
– Войти в контакт с этим Денисом, установить с ним доверительные отношения и как можно больше времени проводить вместе. Основная задача – выявить и уничтожить пытающегося вселиться десантника. До вселения желательно.
– Я сама? – удивилась Фели. – Я же не работала с живыми десантниками.
– Когда-то все бывает впервые. – безразлично пожал плечами Его Превосходительство. – Запомни главное. Перед вселением десантник либо сводит человека с ума, либо пользуется побочным отключением лептонной защиты во время сильной депрессии, как это было с тобой. Есть и еще один основной признак, по которому можно вычислить близость момента. Сильное наркотическое опьянение жертвы. Видимо излучение здорового мозга как-то препятствует вселению, и десантник находит момент, когда мозг отключает защиту. Смотри за реакциями подопечного, держи наготове оружие и эфирный детектор. Внимательно пересмотри СВЧ-фотографии десантника в разных ракурсах, чтоб не ошибиться и не палить понапрасну. Кроме того я тебе выдам амнезин. Он тоже стоит недешево, так что обращаться осторожно и в крайних случаях.
– Как я войду в контакт с подопечным? – Фели окончательно взяла себя в руки.
– Ты петь умеешь?
– Ну… – девушка засмущалась, быстро позабыв про тревогу. – На любительском уровне. И не свои песни. Свои писать только пробую. А в рок-группу надо обязательно свои.
– Лесик описывал твои таланты в более ярких красках. Значит попробуй для начала устроиться в рок-группу, в которой играет Денис. Ирина говорит, что они давно хотят нанять вокалистку. Сейчас они работают в клубе на углу 16-линии и малого проспекта. Группа называется «Треммор». Прояви свое женское обаяние, и все будет в норме.
Он замолчал, соображая, не забыл ли чего, и добавил:
– Со снаряжением осторожней, пожалуйста, не забывай о режиме секретности и не злоупотребляй амнезином. У некоторых людей на него аллергическая реакция, приводящая к шоку. Все, работай.
– Детектор очень громоздкий. – пожаловалась девушка. – Можно я возьму зеркальце? Десантника в него будет видно отлично.
– Ладно. Разумная инициатива, тоже признак хорошего агента. И никаких фантазий!
Фели вышла из кабинета Ивана Сергеевича и побежала искать Лесика и Ирину – поделиться впечатлениями о новом задании.
Но в этот вечер в клуб она попала другим, совершенно неожиданным образом – Иван Сергеевич объявил боевую тревогу. Фели узнала об этом от Лесика, позвонившего на мобильник, так что пришлось срочно ловить машину, ехать на Петроградку и участвовать в первой боевой операции.
Она попросила таксиста остановить не доезжая до ворот мастерской. Так требовала инструкция. Когда машина отъехала, Фели набрала код на воротах, проскользнула в открывшуюся щель и через двор побежала к ремонтному боксу.
Бокс был открыт. Она по лесенке спустилась в яму и приложила ладонь к совершенно глухой стене. Взвизгнул лептонный замок, превращая часть стены в неощутимую псевдомассу и прямо перед лицом открылся чуть светящийся полупрозрачный проем. Тело обволокло жарким потоком воздуха.
Фели шагнула в призрачное сияние и тут же за спиной снова визгнуло – фрагмент стены вернулся в физическую реальность. Тут же пахнуло ледяным холодом, как всегда при материализации лептонных структур.
Девушка пробежала по коридору мимо жилых помещений, кабинетов, тира и санузла, добралась до самого конца и снова уперлась в глухую стену. Но это был лишь кажущийся конец коридора. Там, за стеной, был штаб базы: оружейка, склад, кабинет Его Превосходительства, а главное – комната связи с региональным Штабом. Эта стена отпиралась только по команде командира ячейки.
Фели приложила руку к шершавому камню – сигнал идентификации. Иначе изнутри не откроют. Через пару секунд лептонный замок подал голос, размыв широкий и довольно высокий проем.
– Заходи скорее. – раздался голос Его Превосходительства.
Она шагнула внутрь, разглядев ячейку в полном составе.
– Привет! – махнула Ирина.
– Привет. – поздоровалась Фели, не зная, что делать дальше.
Сборы шли полным ходом. На длинном столе валялась целая груда оружия и снаряжения, начиная от пистолетов и заканчивая ранцевым распылителем. Ирина, сидя на стуле, подстраивала прицел снайперской винтовки.