Вампир собрал бутылки и отнес к бордюру
– Деня, это все Лысый подстроил. – негромко сказала девушка, когда Денис вернулся в машину.
– При чем тут он?
– Мне был знак.
– Из бутылок? – усмехнулся вампир, поворачивая ключ зажигания.
– Представь себе. У него весьма необычное чувство юмора. – повторила она врезавшуюся навеки фразу, сказанную когда-то смешливым лаборантом. – Поехали скорее на базу. Один раз он уже шутил так, и ничего хорошего из этого не вышло. Поверь мне, я знаю о чем говорю.
Денис поморщился:
– Терпеть не могу эти ваши мистические прибабахи. «Мне был знак.» Каркнула ворона, поэтому на голову старушки свалился кирпич. Смешно! Все что произошло, это просто роковая случайность.
– Странно, что ты не понимаешь этого. Случайностей не бывает. – вздохнула Фели. – В этом городе точно. Нам с тобой объявили войну.
– Да ну тебя… Знаешь где я видал этого Лысого? Ты бредишь, Фели, слишком много за сегодня произошло, вот у тебя и рвануло крышу. Нервное переутомоление. Плохо вам, людям все-таки. Пожалуй, я начинаю находить прелести своего положения.
– Как бы я хотела, чтоб ты оказался прав… – грустно сказала Фели.
«Нива» уже уехала, когда налетел порыв свежего ветра, крутанул кроны деревьев, срывая с них сухие листья и ломая ветки, поднял в небо кусок старой газеты и повалил оставленные бутылки, словно кегли.
8.
– Надо спрятать машину. – решила Фели, когда они вернулись на базу.
– Опыт есть. – невесело усмехнулся вампир. доставая из багажника лептонный резак. – Отнеси вниз снарягу, а я тут пока поработаю.
Фели взяла эфирный детектор, Денин «Люгер», сумку с мелкой институтской требухой и спустилась вниз.
Секретный уровень базы казался теперь не просто большим – огромным. Пятьдесят метров длины коридора. Фели никогда не думала, что это так много. Свет казался мрачным, как никогда, а шумное когда-то пространство угнетало пустынностью.
Она свалила снаряжение в медицинском блоке – самой большой комнате и вернулась к Денису. Одной внизу было уныло и страшно.
Вампир заканчивал орудовать резаком, слой за слоем отправляя «Ниву» в ЭН-пространство. В этом деле требовалась особая аккуратность – чуть ошибешься, и какая-нибудь запчасть отвалится обязательно.
– Камушек под колесо подложи… – сжав зубы от напряжения, попросил Деня. – А то укатится, когда я мост растворю. Хрен потом соберем.
Девушка принялась помогать, пока машина не исчезла окончательно.
– Зеркальце дай.
Фели протянула подарок Лесика.
– Хорошо стоит. – довольно осмотрел работу вампир. – Если понадобится, сможем вернуть обратно.
Он вернул зеркальце и они пошли вниз.
– Пойдем в медицинский блок. – Фели грустно обвела коридор взглядом.
– А чем тебе не нравится кабинет? – поднял брови Денис.
– Там темно, а медблоке галогеновые лампы.
– Ладно.
– К тому же у тебя там кровь в холодильнике.
– Не хочу. – нахмурился вампир. – Нажрался ментовской.
Мощные светильники медблока были выключены, и свет падал унылым желтым пятном только от старомодной настольной лампы.
– Не грузись… – тихо ответила девушка, присев на стул. – Без того тошно.
Она вдруг явственно почувствовала, что медблок умирает. Все умирает, если им долго не пользоваться, а тут уже явно лечить никого не будут. Некому. Да и некого.
Деня включил главный рубильник и уселся в кресло. Рефлекторы отразили сначала красноватый, потом все более яркий свет, лампы загудели, до бела раскаляя нити и наконец полыхнули тугими голубоватыми лучами, залив светом всю комнату. Тени предметов словно залили тушью.
– Что Ира сказала про флейту? – осторожно спросил вампир.
– Думаешь я поняла? Половины слов слышно не было. Но это что-то очень важное, Деня. Это не бред умирающего, она прекрасно знала, о чем говорит.
– С чего ты взяла? Ты же не телепат.
– Причем здесь телепатия! Помнишь, она сказала слова «флейта и ветер»? Я с детства знаю, что между ними действително есть какая-то свзь. Странная, совершено мне не понятная. Я бы даже сказала – мистическая.
– Ну… Начинается… – пренебрежительно отмахнулся Денис.
– Ничего не начинается. Все уже кончилось, ушло вместе с детством. Но раньше, когда я была совсем маленькой, я влезала на крышу сарая и играла на дудочке. Когда мне было плохо, ветер прилетал и утешал, а когда я радовалась, он резвился вместе со мной. Честно.
– В детстве все кажется честным. – пожал Деня плечами. – Даже то, чего не бывает. Дети склоны верить в сказки, это нормально.
Фели грустно вздохнула.
– Дядя Миша уже не был ребенком, когда рассказал о ветре и дудочке. – возразила она. – Но он тоже верил. Он говорил, что на звук дудочки ветер приходит всегда. И у меня всегда получалось. По-твоему и Ирина верила в сказки?
– Вообще-то она не склонна. – согласился Деня.
– Вот и я о том. Ладно. Наша задача – передать информацию в Штаб. Тамошние аналитики разберутся, что могли значить обрывочные слова.
– Ты бы их записала, а то забудешь за несколько дней.
Девушка кивнула и пошла в комнату за бумагой и ручкой. После яркого света коридор выглядел еще мрачнее – длинный, пустой, с зубами встроенной в стену решетки. Даже страшно, хотя Фели сама себе не смогла бы объяснить этот страх.
Она зашла в свою комнатку, записала слова Ирины, как помнила, и положила в задний карман. Подумала, взяла из тумбочки пистолет в кабуре и повесила под рубашку на пояс.
Деня ждал, ссутулившись в кресле. Фели присела рядом.
– Ты ведь хорошо знал Гогу? – спросила она.
– Нормально. – грустно ответил вампир.
– И он что, никогда ничего не говорил об этой флейте?
– Ну… Вы с ним наверное начитались одних и тех же сказок. Он тоже дудел на крыше, когда ему было хреново. Называл это – «слушать пространство». Вообще-то он малость двинутый был на восточных учениях. В Китае даже жил, хотел в монастыре заниматься. Он говорил, что созерцать и слушать, это одно и то же. Мол, можно увидеть или услышать недоступное для других. Ну, это типа особое состояние.
– Я знаю, это правда. Я в детстве придумала себе принца, который бы защищал меня от противных мальчишек и он действительно защищал.
– Придуманный?
– Да. Знаешь, он как бы именно для этого и существовал. Ну… Я не знаю, как это тебе объяснить. Когда очень хорошо что-то придумаешь, оно как бы становится на самом деле.
– А… Ты об этом. – оживился вампир. – Кино такое было когда-то, называлось «Ох уж эта Настя». Там девка себе придумала пантеру, чтоб не было скучно. Это да. Я себе после этого фильма тоже придумал… зверя.
– Какого?
– Не скажу. – отмахнулся Деня. – Это было сто лет назад.
– И он тебе помогал?
– Не знаю. Наверное нет. Мы просто дружили.
– Это ты его себе плохо придумал. – серьезно объяснила Фели. – А у меня был друг, цыганенок. Мы с ним поклялись на крови, что будем как брат и сестра, а один раз он попросил меня отвезти его на велике в цыганский поселок, и у меня там этот велик забрали. Он сам и забрал.
– Вот гад.
– Дед меня отлупил хворостиной, за то что я повелась с цыганенком, а я разревелась и полезла на крышу, играть на дудочке.
– Никогда еще не слышал столько девчонских секетов. – улыбнулся Деня.
– Это еще не секрет. Секрет в том, что когда прилетел мой принц-ветер, я ему все рассказала. В тот вечер у деда сломался мотор в мотоцикле, а цыганенка на моем велике подрали собаки. Очень сильно.
– А потом? – Денису явно понравилась эта история.
– Потом мой ветер перестал ко мне прилетать, потому что сломалась дудочка. А в третьем класе я вообще об этом забыла и вспомнила только в восьмом.
– Понятно…
– Ничего тебе не понятно. – вздохнула Фели. – Это была не просто фантазия, точно тебе говорю. Два года назад я попала в ужасную историю, даже вспоминать не хочу, но когда мне стало совсем плохо, он снова пришел.
– Ветер? – вампир заинтересованно поднял брови.
– Принц. Живой и совсем настоящий, но точно такой, каким я его придумала. Даже лицо – точь в точь.
Деня не решился спрашивать, что было дальше.
– Он умер. – девушка решила рассказать до конца. – Я испугалась довериться ему до конца, оставила одного и Лысый его убил..
– Ты гонишь. – нахмурился Деня. – Лысый – это картинака в мозгах.
– Неправда. Я его видела, сколько раз тебе говорить! Как тебя сейчас. Я была у него в лаборатории. Наверняка и Гогу он убил, и Ирину, потому что ей удалось забраться к ним в мозги. Правда, меня это и саму сводит с ума – я не могу понять, как человек, пусть даже необычный, особенный, но человек из костей и мяса умудряется проникать в мозги? Иногда мне кажется, что я сошла с ума. А иногда – что я приоткрыла дверцу во что-то неведомое. И я не знаю, что выбрать. Сначала я подумала, что он умеет каким-то образом ходить в ЭН-пространство или он вообще не человек, но нам говорили, что люди не могут быть в ЭН-пространстве и разума там нет, но как же тогда у него все это получается?
– Еще скажи, что Лысые по городу табунами бегают.
– Не Лысые, а те, кто с ним. Я одного даже видела, его звали Игорем. Да и тот, которого ты пристрелил, тоже был явно из той же шайки. И тот за которым мы гнались с Иваном Сергеевичем, и тот который флейту у меня хотел отобрать.
– Зачем… – Деня произнес это так, словно говорил сам с собой. – Понять бы зачем…
– В смысле? – удивилась девушка.
– Ты все упрощаешь. Видишь врага и тебе этого достаточно, а мне хочется понять главное – почему, собственно, они стали врагами. И кто они есть вообще. Может быть, есть смысл в том, что ты говоришь, но пока не поймешь зачем, непонятно – что делать.
– Бороться! – горячо воскликнула Фели. – Разве мало врагов?
– Таких?
Фели задумалась.
– Ты прав. – после недолгой паузы кивнула она. – Нам нужно понять из-за чего эта банда вышла именно на нас. На тебя, на меня, на Гогу. Тут дело не в Прорыве… Нам нужно понять их цель, лучше всего стратегическую, тогда на каком-то из ходов мы сможем их опередить. Но в этом деле все так разрозненно… Единственная общая деталь – наша флейта.