Моя знакомая жила в старом городе на одной из центральных улиц. Фасад ее дома выходил на площадь, на которой располагалась большая автомобильная стоянка. Вдали мелькало яркими огнями какое-то ночное кафе. Из открытых дверей кафе доносилась приглушенная музыка. Несколько человек курили возле входа, но это было так от меня далеко, что они напоминали бесплотные тени. Я не обратила на них внимания и посчитала поэтому, что вокруг никого нет.
Обогнув стоянку, я завернула за угол и оказалась в сплошной темноте внутреннего двора дома. Темнота была настолько плотной, что я даже не разглядела вначале нужный подъезд. Я остановилась на пару минут, чтобы сориентироваться, и вдруг… Это было не безумием и уже не шестым чувством. Я отчетливо слышала шаги за спиной. За мной кто-то шел. На самом деле, это очень страшно – шаги в темноте. Я замерла на месте, прислушиваясь. Потом рванулась вперед. Впереди мелькнула железная дверь. В этот момент сзади что-то громко хлопнуло, ударилось о металл двери, выбив сноп искр. Выстрел. Выстрел в меня. Я не помнила, что делала в тот момент. Кричала или нет. На какое-то мгновение все застыло вокруг, превращая окружающее в немую картину. Словно мертвый мир, где никого нет и где я представляю собой идеальную мишень на фоне темной бронированной двери подъезда, которую все равно не сумею открыть. Я не открою эту дверь потому, что из моей памяти вылетели последние остатки нужного кода… Да и было бы смешно, если б в таких обстоятельствах я помнила нужный код.
Дальше все произошло очень быстро. Я бросилась ничком вниз, увидела открытую форточку подвального окна совсем вровень с землей. Рывок и я упала в массу стекла, поранив руку до крови, покатилась кубарем и шлепнулась лицом в жидкую зловонную грязь. Потом принялась ползти до тех пор, пока не уткнулась в войлочную обивку огромной трубы, из которой местами сквозь войлок капала вода. Я поняла, что попала в подвал, где проходили коммуникационные трубы. Грязь, куда я шлепнулась лицом, была вытекшей из трубы водой. Вжавшись в трубу всем телом, я замерла, боясь пошевелиться. Вскоре раздался звук, как будто кто-то пытался открыть окно. Очевидно, убийца нашел окно в подвал и пытался влезть внутрь.
Яркий луч карманного фонарика высветил грязь на полу подвала, принялся шарить по стенам, по потолку. Он меня не заметил. И что-то явно смущало его в том, что он увидел в подвале, смущало до такой степени, что он не решался прыгнуть за мной следом. Через несколько секунд я поняла, что именно. Мое спасение находилось не в подвале, как могло показаться вначале. По двору кто-то шел, громко разговаривая, до меня отчетливо доносились шумные голоса подвыпившей компании. Стукнув окном еще раз, он ушел, я слышала его быстрые удаляющиеся шаги. Компания поравнялась с подвалом. Мне следовало побыстрее выбираться из моего вонючего убежища. Он ушел, но у меня не было никаких гарантий, что он не вернется. Кое-как я выползла из под трубы, встала на ноги. Потом пошла вниз на ощупь. Под ногами громко чавкала грязь, а в одном месте я чуть не наступила на жирную крысу. То, что это крыса жирная, я поняла по громкому писку (писк такой силы отсутствует, если животное умирает от истощения).
Вскоре я почувствовала что-то вроде сквозняка, холодный ветер прямо впереди. И следом за этим уткнулась в дверь. К моему счастью, дверь не была закрытой. Я оказалась под лестницей в подъезде жилого дома. Мне ничего не стоило выйти обратно на улицу. Я не рискнула возвращаться к машине – убийца мог ждать меня там. Поэтому бросилась бегом к своему дому. К счастью, было не так далеко. А куда еще я могла пойти? В квартире я заперлась на все засовы, решив никому не сообщать о происшедшем. Кроме Сары Янг, которую я подняла с постели своим поздним звонком.
–Только что меня хотели убить.
–О Боже! Значит, они добрались и до тебя!
–Ну, не совсем добрались, как слышишь… Но больше я не позволю им это сделать. Я сама была виновата, поддавшись на такую глупую телефонную провокацию!
–Наверное, нужно сообщить…
–Нет. Я не думаю, что на меня нападут дома или по дороге на работу. Если б меня хотели убить по-настоящему, скорей всего они организовали бы это давно и не устроили бы такую дурацкую историю со звонком! Если же меня намеренно и так явно выманили с привычного маршрута, значит, их цель была совершенно другой. Я думаю, они хотели меня напугать. Поставить на место. Заставить отказаться от борьбы. Поэтому у меня остается один-единственный возможный выход.
–Какой?
–Открыто поехать в N и взять доказательства в каньоне. Другого выхода нет. Представь себе, что я решу действовать иначе. Если я даже сообщу о покушении, ну что я расскажу? О проклятии в поселке? О мертвых цветах, которые живые? Перескажу очередную легенду про злых духов? Как ты думаешь, куда меня после такого рассказа отправят? Вот видишь, значит, я должна забрать эти доказательства. Те самые доказательства, которые они прячут в проклятом каньоне. Это единственная возможность придать реальность всему. И здравый смысл. Кроме того, у нас остается не так много времени, если уж они решились играть в открытую и пугать меня выстрелами так явно, что эти выстрелы в центре города мог слышать любой. Поэтому я поеду в N. В каньон.
–Ты сможешь это сделать?
–Смогу. Я поеду в этот городок со всей съемочной группой, открыто, ни от кого не прячась. Я буду делать вид, что собираюсь снимать мистическую передачу про творящиеся в каньоне ужасы. Их не снимал только глупый или ленивый. Никто ничего не заподозрит.
–Это слишком опасный путь!
–Другого пути вообще нет! Единственная возможность дойти до конца – действовать только таким способом. И я не отступлю, что бы ни произошло! Теперь меня уже никто и ничто не остановит. Ты ведь помнишь, что у нас остается в запасе всего несколько дней. Сейчас доказательства находятся в каньоне, но уже через несколько дней их оттуда заберут. Они знают, что мне известно все. И про то, что доказательства скоро заберут, тоже. Именно поэтому нападение на меня произошло теперь, а не неделю назад. Это предупреждение, чтобы я не ездила сейчас в N. Они наивно думают, что такая мелочь может меня испугать. А я возьму и поеду!
–Если у тебя хватит смелости…
–Хватит! В конце концов, я действую для себя.
–Тогда действуй! Ты не хочешь, чтобы я поставила в известность власти?
–Тебе придется их поставить в известность, если я не вернусь.
–Хорошо. Действуй. Я буду за тебя молиться.
После разговора с Сарой я сделала еще два звонка. Первый – той знакомой, которая выманила меня в гости. Мне ответил автоответчик: «Всем привет, я в отъезде, буду через три недели. Расскажите мне все, что хотели и я вам перезвоню». Голос был совершенно другой. Не тот, который я слышала в трубке еще несколько часов назад. Не удивительно, что меня так легко обманули. Я разговаривала с ней по телефону всего несколько раз, очень давно. Последний раз – месяцев восемь назад. Разумеется, я не помнила ее голос. Вторым был звонок одной из общих знакомых. Я спросила у нее подробности об этой женщине и не ошиблась, знакомая действительно хорошо ее знала.
–Как, разве ты не знаешь? У нее сеть магазинов по городу, эксклюзивная женская одежда из Европы. Кстати, именно у нее одевается жена твоего продюсера.
А утром я увидела каньон. Сразу после того, как вышла из кабинета продюсера. Разрешение «высокого начальства телеканала» на съемки каньона в городке N было получено мною и утверждено по всей форме. Меня пытались отговорить от поездки, но как-то очень слабо и не выразительно.
–Ты уверена в том, что ты делаешь?
–Да, я уверена.
–А если из этих съемок ничего не получится?
–В каком смысле?
–А если никто из группы не захочет ехать в каньон, наслушавшись всех этих ужасов, что ты мне тут порассказывала, что тогда?
–Ничего. Я все равно доберусь до каньона, даже если мне придется кого-то убить. Я никогда не останавливаюсь на полдороге!
–Убить? Ты на такое пойдешь?
–А почему нет? Пойду! В убийстве нет ничего страшного, не так ли?
–О чем ты?
–Да так, ерунда пришла в голову…
–Ты так сильно хочешь снимать каньон?
–Это будет моя лучшая программа!
–Нет, далеко не лучшая. Ты просто отобьешь у людей сон и аппетит, и большинство зрителей попросту выключит телевизор.
–Я так не думаю. Наоборот, я считаю, что к экрану усядутся даже те, кто не собирался мою программу смотреть.
–Твоя уверенность поражает!
–Я уверена в том, что моя программа получится хорошей, вот и все!
–Ладно. Если ты так хочешь – поезжай. Делай как знаешь.
Разрешение получено, теперь я официально ехала снимать каньон.
Для всех окружающих я делала вид, что серьезно работаю над фактическим материалом, поэтому, выйдя из кабинета продюсера, я уселась к компьютеру вместе с одним из сотрудников. Мою машину еще ранним утром пригнали к зданию телецентра. Я попросила об этом продюсера, отдала ключи и он без лишних слов и объяснений отправил за машиной охранника.
Я увидела каньон. Он застрял случайным световым облаком на экране моего монитора.
–Смотришь какую-то чушь!
–Ну, смотрю. И что с того?
–Зачем это тебе?
–Я работаю, неужели не видно?
–Какой-то потусторонний бред?
–Очень может быть.
–Зачем?
–Я тебе уже ответила.
–Ничего ты ответила! Кто забил тебе этим голову?
–В каком смысле?
–Лезешь в это все. Зачем?
–А некуда лезть! Я и так во всем этом – по самую шею! Может, именно этот потусторонний бред поможет мне выбраться, а?
–Вечно ты бредишь! Если только,– сотрудник телеканала, унылый директор моей съемочной группы придвинул поближе стул,– если только кто-то очень хорошо не заплатил тебе за то, чтобы ты специально лезла во все это, не так ли?
–Ты не можешь выражаться яснее?
–Могу! Я могу сказать и прямо! Ты влезла в криминал!
–Откуда ты знаешь?
–Ходят разные слухи. О том, что ты влезла в черный криминал и еще о том, что тебя в последнее время слишком часто видят рядом с агентством «Тарквелл-пресс».