ыл — всё осталось на месте: и цифры, и знаки.
«Чудесно», — я даже попытался улыбнуться, но изуродованное лицо не дало этого сделать, отозвавшись резкой болью.
«Ладно, пусть будут», — решил я, вздохнув, и пошёл дальше по направлению к метро. Они не мешали моему общему обзору, а как от них избавиться — решу потом.
Прохожие кидали на меня косые взгляды и старались обходить стороной, словно я был чумной. Я чувствовал себя ледоколом в толпе офисных клерков, уборщиц и прочего низшего класса, который стремился в бездну метро, поглощавшую потоком бегущих людей без тени сомнения. Как и меня.
Мой офис находился почти в самом центре города. Хоть мы и занимались продажами шариковых ручек, разных фирм моделей и размеров. Тем не менее, дела шли неплохо, и компания могла позволить себе офис такого уровня.
Я занял своё привычное место в опенспейсе, и никто не обратил на меня внимания, как и всегда. Этот муравейник, где каждый занят своим делом и всем на всех наплевать, был мне знаком до боли. Я мысленно усмехнулся своим размышлениям и включил компьютер.
Главный менеджер уже накидал мне задач в туду-листе, и я, мельком просмотрев их, сразу принялся за работу. Адреса, номера телефонов — всё пошло в оборот. Голова раскалывалась, губы едва шевелились от боли, но я продолжал обзванивать клиентов и предлагать им наши товары. Несмотря на всё, получалось у меня не хуже, чем раньше. Я никогда не был лучшим сотрудником месяца или года, но продажи у меня всегда были выше среднего. Это отражалось на моей зарплате, которая, как известно, всегда кажется недостаточной, сколько бы тебе ни платили.
— Лапшов… Ой! — я отвлёкся от звонка и увидел Алену. Её глаза были широко раскрыты, и папки в её руках едва не вывалились на пол. Она выглядела, как всегда, сногсшибательно — настоящая секретарша высшего уровня. Стройная, с подчёркнутой фигурой, шикарными глазами и милой улыбкой — словно идеал, сошедший с обложки модного журнала. Все вокруг сходили по ней с ума, и я был не исключением, хоть это и было банально: «сохнуть по своей секретарше». Наверное, из-за отсутствия опыта с девушками я и покраснел так резко от одного её взгляда. Смущение выдало с головой. Хотя, учитывая состояние моего лица, заметить новую красноту было бы нелегко.
Я вскочил с места как ошпаренный, и тут же почувствовал лёгкое головокружение. Тем не менее, успел подхватить падающие папки. Сложив их в стопку, я вернул их Алене, которая продолжала смотреть на меня широко раскрытыми глазами.
— Вот, держи, — с трудом выговорил я, отдавая ей последнюю папку. — Ты что-то хотела? — попытался я сказать это невзначай, садясь на своё рабочее место, но получилось неуклюже и слишком пафосно.
Алена наконец очнулась, осторожно положив мне на стол папки.
— Шеф просил перебрать до завтра… — она запнулась и добавила, — хотя, может, я передам это кому-то другому.
— Нет! — выкрикнул я, вставая. В глазах потемнело, и я почти перестал видеть Алену. — Я заберу, до завтра всё будет готово.
Сел я на место и потянулся за папками подтянув их к себе поближе, я открыл одну из них и начал с интересом изучать ее содержимое.
Алена некоторое время ещё смотрела на меня, а потом развернулась и с грациозностью модели удалилась в свой кабинет. Из соседних кабинок выглядывали любопытные коллеги, провожая её завистливыми взглядами. Некоторые вытягивались так сильно, что казалось — сейчас упадут прямо со своих кресел.
«Эх,» — вздохнул я, закрывая злополучную папку. «У меня никогда не будет такой девушки,» — с сожалением подумал я, возвращаясь к работе.
В туду-листе оставалось всего несколько записей, но я решил оставить их на завтра, полностью сосредоточившись на том, что принесла Алена. Там действительно было на что посмотреть: отчёты, сводки и прочая документация по моим закрытым клиентам. Всё это нужно было свести в таблицы. Почему начальство не делает этого сразу, используя тот же туду, я не понимал. Но такие были прихоти руководства — вся документация велась в письменном виде и лишь потом сводилась в таблицы для отчетности. Это было ужасно муторно и непонятно, но такая уж была часть моей работы.
На часах был около двух часов дня. Приближалось время обеда. А я так и не вышел перекусить, лишь пил воду из кулера. Еда в меня не лезла, вызывая сразу рвотный рефлекс. Ближе к концу дня я всё-таки запихнул в себя химический «кружку бульон» и продолжил перебор.
Их было шесть штук, и, по моим прикидкам, к утру я должен был всё закончить. Но я не расстраивался, так как и раньше оставался в офисе допоздна. Охранник дядя Саша знал меня, и мы даже могли перекинуться парой слов, поэтому я спокойно допил свой чудо-бульон и принялся за работу.
На часах была почти полночь. Когда я откинулся в кресле отбросив свою муторную работу, и размял затекшее тело и прислушиваясь к боли. Она понемногу уходила, но её отголоски всё ещё продолжали терзать моё сознание. Выпив ещё две таблетки анальгина, я решил пойти к кулеру и заварить себе ещё одну кружку бульона. Аппетит начал возвращаться, и это меня радовало — значит, я иду на поправку.
Идя по офису в направлении к кулеру, я снова заметил в поле зрения цифры и странные символы.
— Вот чёрт, — выругался я вслух и остановился. Глюки так и не пропали, а я уже успел о них забыть. Нужно завтра показаться врачу, после того как отосплюсь. Видать, меня ударили по голове так сильно, что начались такие вот проблемы.
— Исчезни! — зло выкрикнул я, и всё действительно пропало. Я остолбенел. Вот это да. Значит, всё так просто? Я усмехнулся и пошёл дальше. Почти дойдя до кулера, я внезапно остановился и чуть не упал, споткнувшись. Перед глазами полыхнули красные символы, на этот раз заполнившие всё видимое пространство, как будто напирая на меня. Это заставило меня отшатнуться назад, чтобы попытаться сосредоточиться на том, что было написано. А там было следующее:
Перестройка интерфейса…
Что? Какого интерфейса? Это сон? Я, наверное, много работаю. Точно, после такой драки мне нужно было сразу идти к врачу. А что сделал я? Правильно — пошёл на работу.
- Ну всё, к чёрту это.
Я развернулся и быстрыми шагами направился к своему рабочему месту.
- К черту всё это — работу, отчёты, всё потом.
Надпись не исчезала, закрывая обзор и мешая нормально видеть, так что мне приходилось поворачивать голову, чтобы разглядеть что-то впереди. Быстро двигаясь и стараясь не задеть ничего на пути, я подошёл к своему рабочему месту. Подхватив куртку и закинув сумку на плечо, я направился к выходу. Охранник дядя Саша что-то пытался мне сказать на прощание, но я не обратил на него внимания, выбежав в дверь, которая вела на лестницу запасного входа, даже не дождавшись лифта.
Я бежал вниз, несмотря на боль и гул в висках. В глазах всё расплывалось, накатывала тошнота, но я не останавливался. Надпись продолжала мигать красным, мешая обзору и не давая сфокусироваться.
— Мне срочно нужно домой и спать, — сказал я вслух, не обращая внимания на то, что надпись перед глазами снова изменилась:
Оценка состояния тела…
Я никогда не употреблял наркотики, да и пил всего один раз в жизни — в институте, на первом курсе, при знакомстве с группой. Тогда это было просто частью ритуала, знакомого всем новичкам, не более. Но сейчас всё было иначе. Впервые в жизни мне действительно хотелось выпить, и не просто немного — я хотел много. Это желание возникло внезапно, как будто внутри меня что-то щёлкнуло, словно рефлекс на всё то дерьмо, что обрушилось на меня в последнее время. Казалось, что только алкоголь сможет выпустить эту накопившуюся негативную энергию, словно вытекание через горлышко бутылки, а дым от забытой сигареты развеет этот тяжёлый осадок, который осел на душе.
Я попытался отмахнуться от этих странных мыслей, тревожно нависших над сознанием, но общая тревога не исчезала. Я чувствовал себя отвратительно, хуже некуда. Мой воспалённый мозг показывал какие-то надписи, и я не мог ничего с этим поделать.
Остановившись на очередной лестничной площадке, я тяжело перевел дыхание, стараясь его успокоить. В висках гудело, и каждый удар сердца отзывался болезненной пульсацией, словно оно готово было вырваться из груди. Я пытался взять себя в руки, но напряжение только нарастало. Внезапно надпись перед глазами снова изменилась, мигая ярким светом и приковывая моё внимание. Передо мной чётко высветилось:
Восстановить тело перед инициацией. Да/Нет?
Я точно сошёл с ума.
«Это всё просто плод моего воображения, — пытался я себя успокоить, но надпись перед глазами упорно не исчезала, словно издеваясь надо мной. — За что мне всё это? Что я сделал не так? Почему я остался тогда работать допоздна, зачем вообще обратил внимание на тех ублюдков? Вышел бы с вагона, перешёл в другой, и всё было бы в порядке. Но нет, это проклятое чувство справедливости, вперемешку с каким-то странным ощущением долга — перед кем, черт возьми?»
Я чувствовал, как мысли в голове клубятся и давят, не находя выхода. Внутри нарастало раздражение, которое граничило с отчаянием. Ситуация казалась безвыходной, и это сводило меня с ума. Надпись перед глазами, как насмешка, продолжала мигать, настойчиво требуя моего внимания.
Я уставился на неё, не зная, что делать. Разговаривать с самим собой, как тогда в офисе, когда я приказал надписям и цифрам исчезнуть и всё пропало?
— Исчезни! — крикнул я в отчаянии. Но ничего не произошло. Надпись перед глазами лишь снова мигнула, словно насмехаясь надо мной, требуя сделать выбор.
— Да! — сорвалось с губ. Я не выдержал напряжения. Будь что будет, раз я уже дошёл до того, что разговариваю сам с собой. Хуже всё равно не станет.
И вдруг, словно по волшебству, надпись исчезла. Вместе с ней ушли боль, которая терзала моё тело, и все неприятные последствия вчерашней драки. Ощущение было настолько внезапным и резким, что я на мгновение замер, не веря своим ощущениям. Неприятная пульсация в висках прекратилась, мутная завеса перед глазами рассеялась, оставив за собой ясное, почти облегчённое чувство.