Наконец, всё закончилось.
Я с глухим звуком рухнул на твёрдую поверхность — не больно, но так, что позвоночник отозвался тупым эхом. Грудь судорожно вздымалась, лёгкие будто только сейчас вспомнили, как дышать. Я с хрипом втянул воздух, выдыхая его сквозь стиснутые зубы, пока глаза наполнялись слезами от боли и перенапряжения. Было ощущение, будто я вернулся с того света. Сухой воздух, плотный и немного пыльный, казался самым прекрасным, что я чувствовал за последнее время.
И тут рядом, словно вынырнув из воздуха, появилась Элька.
Сначала она выглядела серьёзной, даже слегка растерянной, быстро огляделась по сторонам, заметила меня, распластанного на холодном, тёмном полу, и тут же не выдержала. На её лице возникла ехидная улыбка, глаза загорелись искорками веселья, и через мгновение она уже буквально валялась рядом, держась за живот и захлёбываясь в приступе неудержимого смеха.
Смех был звонкий, заразительный и такой искренний, что я сначала даже не понял, что смеётся она надо мной. Попытавшись сесть, Элька вытерла уголки глаз, но тут же снова согнулась, прикрывая рот рукой и безуспешно пытаясь остановиться.
— Ну… — начал было я, но договорить уже не смог.
Меня подняли.
Не сам встал — нет. Словно чьи-то мягкие, но не терпящие возражений руки подхватили меня за плечи и аккуратно, но решительно поставили на ноги. Я даже пошатнулся, но удержался. Передо мной уже стояла Элька, полностью выпрямившаяся, но улыбка на её лице была… странная, словно кто-то извне пытался стереть её с лица девушки, вернуть ему серьёзность. Уголки губ мелко подрагивали, будто она сама не до конца понимала, что происходит. Глаза больше не смеялись и смотрели куда-то мимо, словно её заставляли принять строгое, безучастное выражение. Она молча стояла рядом, напряжённая и замершая, и уже ничем не напоминала ту девушку, что секунду назад безудержно смеялась надо мной.
А затем, словно из пустоты прямо передо мной, прозвучал голос. Холодный и чёткий, будто заранее записанный кем-то, не мужской и не женский — просто голос. Сначала он возник словно узкий луч звука, направленный прямо мне в лицо, но уже в следующее мгновение заполнил собой всё пространство вокруг, эхом отражаясь от стен и потолка, пока не стало казаться, что говорит сам воздух.
— Приветствие, зафиксировано, — прозвучало бесстрастно, словно констатация факта.
Я вздрогнул и невольно прищурился, будто таким образом мог защититься от его вторжения в мои уши, но голос неумолимо продолжил, все такой же ровный, холодный и чуждый:
— Добро пожаловать, Игрок. Идентификатор: 10-Т.
Рядом послышался лёгкий шорох — я обернулся и заметил, как на лице Эльки что-то резко изменилось. Та странная, будто бы навязанная кем-то извне подавленная улыбка исчезла — а ее лицо стало серьезным. В глазах промелькнуло удивление, и, может быть, даже тревога. Она смотрела не в пустоту, откуда доносился голос, а прямо на меня. И в этот момент я понял: слова из темноты чем-то удивили ее.
Я не стал заострять внимание на её мимике — сейчас было важнее другое. Я наконец начал осматриваться, пытаясь понять, куда именно меня занесло. После того, как Элька так ловко вытолкнула меня вперёд, я очутился здесь… где именно — оставалось вопросом.
Зал был странным. Потолка видно не было — его будто съедала густая, серая мгла. Стены терялись в полумраке, словно их здесь никогда и не было. А вот пол… Он был из чёрного, как ночь, стекла. Отполированный, блестящий, будто обсидиановая гладь, но отражение в нём дрожало, искажалось, как в воде. Свет исходил не из ламп или источников — он будто просачивался из воздуха, заполняя круглый участок, где мы стояли. Здесь он был чуть ярче, создавая эффект сцены — как будто кто-то включил прожектор, направив его именно на нас.
Наконец, прямо перед нами начало происходить что-то странное.
В воздухе над стеклянным полом медленно возникло голубое свечение. Оно вспыхнуло мягко, почти нежно — словно кто-то зажёг светильник в тумане. Сквозь это сияние струились искристые волны, похожие на солнечные блики, преломлённые в воде. Они сплетались в спирали, переливались, дрожали — и всё это собиралось в огромный полупрозрачный шар.
Внутри шара — тьма. Но не просто темнота, а вязкая, словно живая, с проблесками чего-то алого, как будто там, в самом центре, пульсировал жар. То ли кровь, то ли огонь. От шара исходила мощная энергетика, её можно было почти физически почувствовать — как давление перед грозой.
Куратор.
Я понял это без слов.
Я ожидал увидеть кого-то более привычного: старика в мантии, солидного мужика в броне — пафосного, властного, осязаемого. Но получил нечто из научной фантастики. Чистую энергию. Живую структуру. И от этого становилось даже чуть страшно.
Мир, в который я попал, с каждой минутой всё яснее намекал: забудь всё, что ты знал. Здесь другие правила. И другие боги.
— Игрок. Идентификатор 89003322-Э/1. Будет удалён из Зала Созидания и направлен Цикл № 7.
Слова прозвучали холодно и отстранённо, как объявление на станции метро, только в сто раз страшнее.
Я не сразу понял, что произошло. Похоже, Куратор обращался к Эльке. Я обернулся — и поймал её взгляд. На лице промелькнула целая буря эмоций: сначала лёгкое удивление, за ним — тревога, а потом, совсем ненадолго, — едва заметная грусть. Казалось, она хотела что-то сказать…, но не успела. Её силуэт дрогнул, как отражение в воде, и в следующее мгновение — исчез.
Я остался один.
Передо мной нависал шар, наполненный искрами и тьмой, как живое облако молний. Его присутствие давило на грудь, и воздух стал гуще, как перед грозой.
— Ваша инициация прошла с нарушением всех протоколов. Зафиксирован критический сбой. Моя инструкция требует немедленной стабилизации любыми доступными средствами. Все способы, как правило, сводятся к одному.
Шар начал медленно вращаться, изнутри его тьма будто потянулась в мою сторону — завихрения скручивались, собираясь в воронку, как если бы что-то внутри рассматривало меня.
— Однако, — голос изменился, стал менее формальным, как будто задумчивым. — Проведя обширный анализ и наблюдение за вами, я пришёл к выводу: инструкции обеспечивают результат. Но не всегда — стратегический.
Пауза. Где-то в воздухе повисло напряжение, как будто сам воздух прислушался.
— А нам… иногда нужна стратегия.
В этот момент от шара отделился тонкий сгусток энергии — почти как тень, только светящаяся изнутри. Он поднялся в воздух, повис над полом, начал медленно опускаться передо мной.
— Мой вердикт — Страж.
Вокруг меня вдруг вспыхнули мерцающие огоньки — плавное, равномерное свечение, словно кто-то высыпал пыльцу света прямо в воздух. Я было потянулся рассмотреть их повнимательнее, но тут в меня ударила боль. Внезапно. Без предупреждения. Сразу во всём теле, как если бы по всем нервам пустили ток.
Я заорал.
Не крик — именно рёв, вырвавшийся сам по себе, животный и беспомощный. Боль была невыносимой, слепящей, словно изнутри меня кто-то выжигал каленым железом. Меня скрутило, мышцы свело судорогой, позвоночник выгнуло, и я, потеряв опору, рухнул на стеклянный пол.
Чем?! Чем меня ударили?!
И главное — зачем? Это же игра, чёрт побери!
Но даже эти мысли быстро потонули. Сознание затуманилось, боль захлестнула всё, подчинила. Я больше не ощущал тела как целого — только пульсирующие очаги страдания, то вспыхивающие, то затухающие в разных частях. Казалось, кто-то методично переламывает каждую кость, выворачивает суставы и стирает кожу с нервов.
И она… боль… держала меня. До конца. Не давая ни шанса отдышаться.
А потом всё резко оборвалось. Как выключили свет. Как выдернули вилку из розетки боли.
И я снова оказался на площади — в том самом месте, откуда всё началось. Всё было по-прежнему: свет, звуки, даже рой игроков неподалёку. Только я уже был другим.
Боль ушла, но дыхание всё ещё сбивалось. Я тяжело втягивал воздух, пытаясь убедиться, что снова контролирую своё тело. Пошевелил пальцами. Руками. Грудью. Всё вроде бы цело. Никаких ожогов, сломанных костей, хотя внутренне ощущалось, будто меня прогнали через мясорубку.
Я оглядел себя, затем опустил взгляд — и только тогда заметил перемену. Льняной рубашки, которую на мне была, больше не нет. Вместо неё — чёрный, плотно облегающий комбинезон из странного, жёстковатого материала. Он сидел как влитой, будто подогнан под меня заранее, и при этом вызывал странное ощущение: не защита, а сдерживание. Особенно в районе груди, шеи и плеч ткань была утолщена, прошита стальными нитями, а по бокам тянулись бледные символы — едва заметные, словно шрамы, но пульсирующие в такт моему дыханию.
Я невольно дотронулся до них — они были холодными, как металл. И в этот момент меня кольнула тревожная мысль: это больше походило не на одежду, а на нечто вроде тюремного скафандра. Или униформы, которую надевают на того, кем хотят управлять. Наемника? Убийцу?
Я судорожно потрогал голову — всё на месте: волосы, лицо, нос, щеки. Даже зубы свои. Значит, я цел. Хотя бы снаружи.
И тут я заметил взгляды.
Игроки.
Многие. Кто-то сидел, кто-то просто проходил мимо, кто-то ел на лавках. Но теперь они смотрели на меня. Молча. С интересом, с удивлением — а некоторые с явной тревогой. Один даже выронил чашку, другая — прикрыла рот ладонью. Никто не подошёл, не задал ни одного вопроса. Но их глаза будто кричали.
«Кто ты такой?..»«Что с тобой только что было?..»«Это ты сделал?..»«Что, мать твою, на тебе надето?..»
Ладно… Пусть смотрят. Пусть шепчутся и гадают, кто я теперь. Мне-то что. Главное — я снова на площади. Всё вроде как прежде: те же здания, тот же воздух, те же звуки шагов. Только вот… что дальше?
Вернуться в трапезную? Пройти по аллее дальше, к дальним корпусам? Или снова попытаться попасть в ту башню? Хотя, если подумать… меня оттуда ведь буквально вышвырнули. Назвали стражем, сунули в это подобие костюма — и вуаля, новый статус, новая жизнь. Ни объяснений, ни инструкций. Просто боль, молнии и…