Тяжело дыша, Барри шагнул в сторону. Его зрение затуманилось. Он опустился на одно колено.
Внезапно Шона появилась рядом с Циско. Она вцепилась в жесткий диск, но Циско закричал и крепко прижал его к груди. Они оба исчезли…
…и появились на другом конце обсерватории. Глаза Циско были широко распахнуты от пережитого потрясения, но он не выпускал из рук жесткий диск. Оба исчезли снова. И тут же появились в другом месте, не прекращая борьбы. Циско испуганно кричал, но не сдавался.
И они исчезли снова.
Когда они появились, Циско выкрикнул:
– Подожди!
Шона застыла. Циско резким движением сшиб второй торшер, стоявший неподалеку. Он накренился, а затем упал на бетонный пол. Лампа разбилась, и обсерватория погрузилась в темноту.
– Нет! – выкрикнула Шона.
Барри повернулся туда, где стоял Рэтэуэй, но обсерватория словно вращалась вокруг него. У него еще кружилась голова после звуковой атаки. К моменту, когда он смог восстановить равновесие, а глаза начали приспосабливаться к темноте, Рэтэуэй уже переместился в другое место.
Мощные вибрации накатили откуда-то сзади. Затем послышался звук ломающихся стен, бьющегося стекла и скрежет ломающегося металла. Огромный белый телескоп падал на Кулиджа и Барри. Решив, что темнота скроет его действия, он подошел к Кулиджу, опустился на колени, поднял его на руки и бросился прочь за секунду до того, как огромный телескоп врезался в бетонный пол там, где они только что стояли. Послышался звук, похожий на звон огромного колокола.
Барри уложил потерявшего сознание астронома за одним из металлических столов. Его зрение чуть лучше приспособилось к темноте, и он увидел едва различимые очертания человека на фоне бледной стены. Дудочник целился своими перчатками вслепую, и каждая звуковая волна все сильнее разрушала здание. По штукатурке побежали широкие трещины.
Рэтэуэй взмахнул рукой в его сторону, и Барри уклонился от очередного заряда, но затем волна энергии врезалась в него и впечатала в стену. Кровь гремела у него в ушах. Он не мог сосредоточиться.
Он не мог пошевелиться.
– Прекрати! – крикнула Шона. – Если ты попадешь в жесткий диск, он выйдет из строя! – Она усиленно пыхтела, а значит, по-прежнему боролась с Циско.
Вибрации тут же прекратились, и Барри рухнул на пол, скрипя зубами и пытаясь восстановить дыхание. Он ощутил грызущую боль и понял, что его ребра сломаны.
Рэтэуэй поспешил туда, где Шона и Циско сцепились друг с другом. Резко вскинувшись, Циско ударил его в голову – раздался громкий треск – и отшвырнул в сторону. Шона выругалась, Рэтэуэй вскрикнул от боли, и это ее отвлекло. Циско вырвался на свободу и принялся пробираться к двери.
Барри удалось подняться на колени – боль и тошнота отступали. Он увидел силуэт друга в сером прямоугольнике двери. К несчастью, Шона тоже увидела его достаточно хорошо, чтобы переместиться. Она появилась снаружи, Циско резко развернулся, и она ударила его прямо в нос.
Удар отбросил Циско назад, и он ударился о бетон так сильно, что у него перехватило дыхание. Шона наступила ему на живот и наклонилась, чтобы вырвать у него из рук жесткий диск.
– Хартли! Уходим! – Она отступила к двери, а следом за ней, спотыкаясь, двигался Рэтэуэй. Проходя мимо Циско, он с силой наступил на него.
Барри глубоко вдохнул и приготовился гнаться за ними, но тут на него накатила еще одна волна тошноты. Мощные вибрации разрывали обсерваторию на части. Тяжелые листы металла, покрывающие купол, сталкивались и наполняли воздух звуком, похожим на гром. Вниз посыпались пыль и обломки штукатурки.
Барри оттолкнул стол в сторону и схватил астронома за воротник. Волоча за собой этот груз, он подбежал к двери, по пути уворачиваясь от падающих сверху металлических деталей, заклепок, которые проносились мимо со скоростью пуль, и от погнутых балок, рушащихся с крыши.
Перепрыгнув через Циско, он вытащил Кулиджа наружу, на холодный ночной воздух. Уложив его рядом с фургоном, он помчался обратно. Купол обсерватории со скрежетом оседал. Циско в полубессознательном состоянии барахтался на полу. Длинная стальная балка отцепилась от купола и понеслась вниз, прямо на него. Барри схватил инженера и вытащил его наружу за секунду до того, как погнутая металлическая деталь врезалась в пол.
Устроив Циско рядом с астрономом, он быстро осмотрел окрестности, но не нашел ни Рэтэуэя, ни Шону. Ничего удивительного. Они получили то, за чем пришли, и не имели ни малейшего желания задерживаться.
Барри вернулся к фургону и присел на корточки рядом с Циско. У него болела голова и перед глазами плясали искры, как при мигрени. Обсерватория постепенно превращалась в руины, разваливаясь кусок за куском.
Циско застонал и попытался сесть. Он отвел руку от лица, и стало видно, что из носа у него идет кровь, а под глазами уже проступают синяки от ударов. Барри присвистнул, оценив повреждения. Циско дотронулся до носа и поморщился.
– О боже, – сказал он. – Она поколотила меня, как упрямого мула.
– Нос вроде не сломан.
– О, отлично, – ну да, это уже что-то, – Циско запрокинул голову и сжал нос пальцами, чтобы остановить кровотечение. – Шона меня как следует отделала. Возможно, стоит переименовать ее в Валькирию или Чудесный Удар.
– Все в порядке, приятель, – сказал Барри. – Мне от нее тоже досталось. Удар у нее тот еще.
– Не уверен, что это как-то поспособствует нашим с миссис Баез семейным перспективам.
Барри с болью в голосе рассмеялся и повернулся к Кулиджу, чтобы осмотреть его.
– Думаю, с ним все будет в порядке, но нам следует отвезти его в больницу.
– Полагаю, нужно дать ему сильных успокоительных, прежде чем кто-то расскажет ему, что стало с обсерваторией, – сухо сказал Циско.
Барри с трудом поднялся на ноги, а затем помог встать Циско.
– Ему это явно не понравится.
Вдвоем они подняли Кулиджа и погрузили его в заднюю часть фургона.
– Меня совершенно не радует, что Хартли Рэтэуэй оказался в этом замешан.
– Меня тоже, – согласился Барри. – У нас в «С.Т.А.Р. Лабс» еще остались его старые звуковые перчатки?
– Ага. Должно быть, он сделал новые. Более удачные. – Циско казалось, что каждое слово доставляет боль, но он старался не обращать на это внимания.
– Это многое объясняет. Если соединить его хитрость с силой Шоны, становится ясно, почему тебе не удавалось найти металюдей с помощью обычных алгоритмов слежения. Он использует ее способности, чтобы перемещать своих приспешников математически случайным образом. Да он хитер.
– И первостатейный негодяй. Когда-то он обхитрил меня, заставив выпустить его из камеры в «С.Т.А.Р. Лабс», где мы его держали. К тому же, он меня просто ненавидит.
– Что ж, ты занял его место в качестве правой руки доктора Уэллса. – Барри отпихнул в сторону оборудование, лежавшее в фургоне, и они постарались устроить астронома как можно удобнее. – Рэтэуэй из тех, кто подолгу помнит обиды.
– О, он сохраняет обиды, как битумные ямы – мамонтов. Как ты думаешь, зачем ему сдался Поющий метеорит?
– Хотел бы я знать, – Барри прикрыл Кулиджа несколькими одеялами. Горный ветерок разносил пыль, поднявшуюся над разрушенной обсерваторией. – Вряд ли для чего-то хорошего.
Теперь, когда они знали, что в происходящем замешан Дудочник, бессмысленное разрушение предшествующих дней выглядело более логичным. Он обладал блестящим умом и разбирался в тактике, а значит, явно был режиссером этого шоу. Хоть и казалось, что Мардон и Нимбус просто сеют разрушения и хаос, это наверняка было частью более масштабного плана.
Барри гадал, связан ли как-то Рэтэуэй со «сбоями» его способностей. Может, это побочный эффект, вызванный волнами вибраций? Наверное, нет – столкнувшись со своим врагом в обсерватории, он не испытывал подобных симптомов.
Когда Циско уселся на водительское сиденье, в освещенном салоне фургона Барри смог лучше рассмотреть его. Лицо было залито кровью, а вокруг глаз расползлись темно-фиолетовые синяки. Барри озабоченно присвистнул.
– Ох, приятель. Ты уверен, что справишься? Может, мне сесть за руль?
Циско отмахнулся.
– Не стоит. Мне доставалось сильнее и от девушек пострашнее.
Барри рассмеялся, от чего у него снова заболела голова. Он коротко дотронулся до руки Циско, а затем забрался на заднее сиденье, чтобы ехать рядом с доктором Кулиджем.
14
Айрис потянулась к стоящей на столе чашке кофе. Он уже остыл. Вздохнув, она все-таки сделала несколько глотков, а потом просмотрела информацию на экране. Что-то ворча себе под нос, она ввела новый параметр поиска.
Они с Кейтлин провели за пределами лаборатории больше времени, чем она планировала. У них оказалось намного больше тем для разговора, чем она ожидала, но оно того стоило. И все-таки Айрис вытащила себя из кровати и явилась на работу пораньше. Обычно в это время редакция «Централ-Сити Пикчер Ньюз» почти пустовала, но непрекращающиеся катастрофы, спровоцированные металюдьми, существенно повысили нагрузку на прессу. Вокруг не умолкал легкий гул разговоров и стук клавиш.
С того дня, как они выяснили, что Кайл Нимбус и Марк Мардон вернулись в город, Айрис вышла на охоту. Сама мысль о том, что такие чудовища находятся в одном городе с ней, заставляла у нее внутри все сжиматься. Нимбус пугал ее особенно сильно; он казался бесчеловечным и абсолютно непредсказуемым.
Все выискивали беглецов. Но если методы Кейтлин и Циско основывались на изучении записей с камер, отчетов полиции и предиктивном моделировании, то сама она использовала куда более простой подход.
Социальные сети.
В интернете люди рассказывали о произошедшем и их слушали миллионы. Каждый день. Где-то там кто-то мог видеть Кайла Нимбуса или Тумана. Сама Айрис когда-то выследила Флэша, еще не зная, что это Барри, с помощью социальных сетей. Она найдет и Нимбуса. Ведь на карту поставлена жизнь ее отца.
Айрис больше не вела блог, посвященный Флэшу, но многие другие продолжали писать. Круг его поклонников неудержимо разрастался после того, как он вышел из тени. Люди становились одержимы им – или его врагами, – и она могла использовать это в своих целях.