– Замерзла? – внезапно спросил он. Я сообразила, что откровенно содрогнулась, представив себе лицо этого пожилого типа из будущего.
– Не, все нормально, – ответила я, хлопая в ладоши, дабы подтвердить: я совершенно здорова. – А ты знаешь, где библиотека?
Он кивнул.
– Да, совсем недалеко. Несколько остановок. Рядом с торговым центром.
Подошел автобус, мы кинули по несколько квортеров[2] в кассу, пошли в хвост. Я нашла два места, мы уселись рядом, почти соприкасаясь плечами. И почему в автобусах такие сиденья – люди не могут приличным образом отодвинуться друг от друга?
– Ты будешь дергать за эту штуку, когда нам нужно будет выходить, – заявила я. – А то я ужасно нервничаю.
– От предчувствия, что придется дергать? – удивился он, но взгляд остался серьезным, без поддразнивания.
– Именно! Типа: а вдруг забуду? Или дерну слишком рано? Или еще одновременно с кем-то другим, а дверь возьмет – и вообще не откроется?
Автобус остановился, нас слегка качнуло вперед. Джейми схватился за веревку, протянутую вдоль стены, а мне стало стыдно, что я раскрыла ему эту мою дурацкую паранойю.
Но Джейми просто наклонился, коснувшись меня по ходу плечом и предплечьем, и легонько постучал по веревке пальцем.
– Ясно. Понял. Не переживай, Саманта.
Я стала гадать – он это серьезно, или издевается, или что, но потом поняла: он просто… вот такой. Странноватый, сдержанный, но предупредительный.
А потом Джейми спросил:
– Так и чего вы сюда переехали?
Я постучала пяткой по грязному ворсу на полу автобуса.
– Из-за папиной работы. Он врач. – Лучше всего ведь поближе к правде, да? – А ты? Почему вы сюда переехали?
В лицо ему блеснуло послеполуденное солнце, и он ответил:
– По семейным обстоятельствам. Мама хотела быть ближе к семье.
– То есть она отсюда?
Джейми кивнул:
– Да, выросла в Лос-Анджелесе. Бабушка с дедушкой, тетки и дядья все живут неподалеку.
– Здорово.
Вроде бы такой очевидный, никакой ответ. Джейми кивнул, помолчал немного, а потом сказал:
– Да, здорово. Мама… она у меня мать-одиночка. Растила меня, по сути, одна, когда они с папой развелись. Так что мне кажется, что, хотя я, ну, уже взрослый, хорошо, что есть, кому ее поддержать.
В его словах я услышала одиночество. Подумала про хальмони, которая одна поднимала двоих детей. У меня возник миллиард вопросов (А где твой папа? Вы поддерживаете отношения? Почему твоя мама уехала из Лос-Анджелеса? Почему не вернулась раньше?), но я просто ответила:
– Моя мама говорит: твои дети всегда будут твоими детьми, даже когда вырастут. Она так сказала, когда мой старший брат Джулиан уехал в колледж, слала ему сообщения каждый час как ненормальная.
– У тебя есть брат? – Джейми, как всегда, был предельно сосредоточен, и я не стала отводить взгляд, хотя очень хотелось.
– Угу. Единственный. Старше меня на пару лет, но мы очень разные.
С Джейми легкая болтовня не пройдет.
– Ну, он у нас немножко гений. Я это на полном серьезе говорю. В детстве был вундеркиндом, про него даже в «Нью-Йорк таймс» писали, потому что он сконструировал… – Так, тут надо поаккуратнее. – …ну, типа робота. Я не очень в этом разбираюсь, – добавила я со смехом, чтобы не рассказывать подробно про миниатюрный дрон, который опыляет цветы. – Он теперь в Йеле учится.
– Ух ты! – оценил Джейми, подавшись вперед, поставив локти на колени – в тесном пространстве это оказалось непросто. – Ну и в чем именно вы разные?
Я откинулась на спинку.
– Шутишь, да? Он гений. А я… нет.
– Ну, допустим, он очень умный. А что еще? Характеры у вас разные?
Я помолчала, обдумывая ответ.
– Ну да, даже если не считать того, что я, в отличие от него, не гений, у нас очень разные характеры. Это, наверное, прозвучит очень банально, но так и есть. Он такой, знаешь… интроверт? Стеснительный, ему сложно общаться.
– То есть полная противоположность тебе? Я видел, как ты разговариваешь с людьми.
Я смутилась, но было приятно.
– Наверное…
– Ты не подумай, я за тобой не следил, ничего такого. – Его высокие скулы порозовели – ну какая прелесть! Как будто на лице у него кто-то включил фильтр «легкий румянец». – Я просто заметил, что ты совсем не боишься незнакомых людей. И легко с ними сходишься.
– Ну да. – Я пожала плечами. – Мне это уж точно дается легче, чем Джулиану. Ему просто нелегко считывать чужие чувства. Как, кстати, и моей маме.
– Тяжело тебе, наверное, – негромко произнес Джейми.
И от того, что он вот так сразу все понял, слезы навернулись мне на глаза. Я заморгала, стараясь унять идиотское желание зареветь.
– Бывает.
Он повернулся и, видимо, хотел сделать какой-то утешительный жест, который наверняка открыл бы все шлюзы, но вместо этого встал, потянулся через меня к веревке. Звякнул колокольчик.
– Наша следующая, – заявил он с подчеркнутой гордостью.
– Ты мой герой, – ответила я с усмешкой: мне все-таки удалось сдержать напор чувств.
Народу в библиотеке оказалось много, однако там стояла особая библиотечная тишина. Все было знакомым и незнакомым – как и все места из прошлого, куда я попадала. Ковер другого цвета, мебель середины века, поживее, чем нынешняя, которая как будто из приемного покоя. А вот общая планировка та же. Красивые старинные часы в центре главного зала, запах книг, огромная застекленная стена, сквозь которую струится желтый послеполуденный свет.
Мы плохо понимали, с чего начинать, – решили спросить сотрудников. Симпатичный библиотекарь в вязаной жилетке и в очках на цепочке отвел нас в справочный отдел, где на нескольких полках стояли переплетенные законопроекты из Конгресса.
– А! Вам еще нужно разобраться, сколько существует способов принять или отклонить законопроект. Я вас посажу за аппараты для чтения микрофильмов, можете почитать новости из периодики, – сказал библиотекарь.
Он стремительно зашагал в другое помещение. Я кивнула, как будто хотя бы примерно представляла, о чем речь.
Мы прошли в какую-то комнату, где стояли аппараты, похожие на старинные компьютеры. Перед одним из них сидела какая-то женщина, нагнувшись к самому экрану, правой рукой она крутила ручку, а левой придерживала рулон пленки, который заползал в машину снизу. На экране пленка отражалась с увеличением, можно было рассмотреть черно-белые фотокопии газетных страниц. В зависимости от того, как женщина крутила ручку, пленка проматывалась то медленно, то быстро, а машина при каждом движении громко жужжала.
И вот так мы будем просматривать газеты за много лет? СТРАНИЦУ ЗА СТРАНИЦЕЙ? Без функции поиска? Мне эта машинка напоминала реквизит из фильма восьмидесятых годов про будущее, вроде «Бегущего по лезвию», где действие перенесено в библиотеку.
– Давайте я принесу вам нужные микрофильмы – центральные газеты за последние несколько лет.
Когда библиотекарь отошел, мы с Джейми уставились на аппараты. Это что, такая штука, про которую нормальные люди сами сразу соображают, как ею надо пользоваться? Или ты будешь выглядеть человеком из моего времени, который не умеет пользоваться мобильником? Я вспотела и начала жалеть, что вообще во все это ввязалась.
До панической атаки дело не дошло – вернулся библиотекарь и вручил мне пластмассовую коробочку с рулонами пленки. После чего удалился.
Я тут же протянула коробочку Джейми.
– Предоставлю это тебе.
Он вытащил один рулон.
– Давай.
Я пристально наблюдала, как он заправляет рулон в аппарат. Потом он щелкнул выключателем, экран засветился, на нем появились газетные страницы, как и у нашей соседки.
– Класс! – выпалила я, не подумав. Сейчас он решит, что я никогда раньше не видела электрических приборов.
Но Джейми и сам был доволен собой.
– Поэтому мне и платят миллионы. – Он помолчал. – Даже не знаю, зачем я это сказал.
Я поставила коробочку на стол, села рядом с Джейми.
– Вы заслуживаете миллионов, сэр. Я это… не очень разбираюсь в таких штуках.
– Да уж, гаджет не самый продвинутый.
А. Ну тогда ладно. Значит, я не выгляжу чокнутой из-за того, что не знаю, как пользоваться этой штукой.
– Начнем с раздела политики? – предложила я.
– Точно, – согласился он и стал крутить ручку на себя. Страницы стремительно поплыли по экрану, раздалось громкое жужжание, я ахнула.
– Черт, – пробормотал он, резко отпустив ручку.
Мы оба посмотрели на экран – там оказалась страница с комиксом. На меня лукаво поглядывал Мармадюк. В груди закипел смех, и я крепче сжала губы, чтобы он не выплеснулся наружу.
– Странно, – заметил Джейми, недовольно скривив губы. – Не ждал такого.
Он снова повернул ручку, чуть-чуть. Стал крутить ее совсем медленно, причем в сторону от себя. Страницы начали перематываться обратно, мы медленно ползли через газету. «Ползли» – самое подходящее слово.
– Может, давай побыстрее? – предложила я.
– А, да. Пожалуй, – согласился Джейми, поправляя очки. Он стал крутить увереннее, страницы побежали быстрее – однако мы успевали читать заголовки и названия разделов.
Ну ладно, машинкой мы пользоваться научились. Я наклонилась вперед, чтобы вглядеться, и случайно попала локтем Джейми по руке. Страницы опять помчались с бешеной скоростью.
– Ой! – Я дернулась назад. – Прости!
Но Джейми, видимо, не услышал, потому что пленка стала перематываться так быстро, что жужжание перешло в вой. Соседка обернулась, уставилась на нас. А потом – мы ничего не успели сделать – пленка домоталась до конца и вылетела наружу – прямо в стену рядом с соседкой, после чего брякнулась об пол.
Потом она бесконечно долго крутилась, а я все смотрела на нее. Джейми не издал ни звука.
– Может, пойдем посмотрим на те переплетенные газеты? – пискнула я.
Джейми тут же кивнул:
– Давай.
Мы бросились наутек, сдерживая смех, стараясь поскорее забыть весь этот микрофильмовый ад. Убежав подальше, поднырнули под полки в отделе биографий, чтобы отдышаться. Я, ухмыляясь, посмотрела на Джейми: