Я смотрела, как Присцилла с тайной завистью рассматривает бесконечные ряды пластмассовых сережек. Одно дело – слушать про все те вещи, которые мама упустила в детстве, другое – видеть собственными глазами.
– Нашла себе что-нибудь? – спросила я, из чувства вины возвращая вишенки обратно на полку.
Она вздохнула:
– На самом деле, я хотела купить вон то ожерелье для бала. Но пока сомневаюсь.
– Какое?
Мы пошли в дальний угол, где во всю стену сияли ожерелья с камушками. Ужасно женственные, как у принцессы, но мне они совсем не нравились. Слишком блестящие.
– Вот это. – Присцилла протянула руку и сняла со стены тонкую серебряную цепочку с пастельными камушками – разных размеров, неправильной формы. Мама держала его так, что мне оно показалось дорогим, настоящим.
Я бы такое себе никогда не выбрала, но для Присциллы было самое то.
– Очень красивое. Бери!
Она надела его на шею, камни поблескивали. Взглянула на себя в зеркало, глаза вспыхнули.
– Только оно дорогое.
Я посмотрела на ценник. Тридцать долларов – ничего особенного. Для меня. Для меня совсем не дорого. Из денег миссис Джо у меня осталось восемьдесят долларов. Вот только Присцилла никогда не позволит мне заплатить. Скорее позволит грифам выклевать ей внутренности заживо.
Тут лицо ее вдруг стало решительным – зубы сжаты, глаза сощурены.
– Знаешь, что? Я много работала. Я заслужила это ожерелье.
Дело любой подруги – соглашаться с подобными утверждениями.
– Это уж точно, – ответила я.
Присцилла еще несколько секунд рассматривала свою находку, водя пальцем по поблескивающей цепочке.
– Все, беру!
Она заплатила наличными, без сдачи, поаккуратнее пристроила ожерелье в серебристой коробочке, заправила внутрь кончики подушки, чтобы ничего ненароком не погнулось и не поломалось. Пока мы шли к выходу из торгового центра, она все поглядывала на коробочку. Ее довольная улыбка делалась все шире.
Не припомню, чтобы я когда-то так радовалась покупке. Сердце екнуло. Уф.
Мы проходили мимо фудкорта, в нос мне ударил знакомый запах – особое сочетание растительного масла, мяса и сахара. В животе заурчало.
– Хочешь сосиску на палочке? – спросила я.
Она сделала вид, что рыгает:
– Ты знаешь, сколько в ней жира? У меня прыщи вылезут.
– Ладно. – Я скрыла свое разочарование.
– Я могу взять смузи, пока ты лопаешь эту калорийную бомбу.
Мы купили еду и сели за столик с хромированной окантовкой. Я окунула сосиску в поджаристом золотистом тесте в смесь горчицы и кетчупа.
Присцилла скривилась.
– У тебя, видимо, отличный метаболизм.
Я, к счастью, давно привыкла к этой маминой уловке: пристально следить за тем, чем я питаюсь.
– Вообще-то обсуждать чужой вес и пищевые привычки невоспитанно.
– Да ладно. Я ж тебе комплимент сделала. Уж прости, что вообще существую. – Она заправила прядку блестящих волос за ухо, отставив мизинчик, будто на великосветском чайном приеме.
– Это не комплимент, он построен на предположении, что я хочу быть худой. – Я стерла с подбородка горчицу. – Кроме того, ты даешь мне понять, что тебя волнует моя фигура.
– Ой, ну тебя, – фыркнула Присцилла. – А ты хочешь сказать, тебя не волнуют чужие фигуры? Ну, видишь ты девчонку – не думаешь, что она худая или жирная?
С мамой из будущего эти разговоры никогда не давали никаких результатов, а еще я не собиралась вдаваться в объяснения, что вообще-то на фудкорте образца девяностых произносить слово «жирная» некрасиво. Я отпила лимонада.
– Суть вот в чем: может, женщинам полезнее не зацикливаться на своем теле?
Она помахала стаканом со смузи.
– Да не сказать, что я хочу зацикливаться. Кто хочет-то? Все мы хотим есть пиццу, но, чтобы стать королевой бала, нужно быть в идеальной форме.
– Ты и так идеальная.
Она, удивив меня, засмеялась. Смех был какой-то грудной – такой я слышала всего несколько раз в жизни.
– Ты в курсе, что ты ужасно странная?
– Конечно в курсе. Ты мне это постоянно твердишь.
Она усмехнулась, откинулась на спинку стула.
– Так ты считаешь, у меня есть шансы стать королевой бала?
– Считаю? Я это знаю наверняка. – Я принялась загибать пальцы: – Люди, которых ты совсем не знаешь, очень любезно подтвердили, что проголосуют именно за тебя. Все, кто ходит в церковь, наверняка проголосуют за тебя. Мы с тобой обязательно придумаем прикольный бонус, хотя мне жутко обидно отказываться от идеи с химчисткой. Твое интервью завтра пустят в эфир – это расшевелит всех оставшихся, пусть даже нам и испортили плакат.
Присцилла ухмыльнулась.
– Слушай, ты рассуждаешь прямо как какой-то генеральный директор. – В тоне, однако, не было никакой критики. Она выглядела довольной, воодушевленной – было ясно, что сейчас она уверена в победе. Причем в этом была немалая моя заслуга.
– Да, кстати, а с кем ты идешь на бал? – поинтересовалась Присцилла.
Я откусила от сосиски огромный кусок.
– Ни с кем. Одна я иду, подруга.
– Так нельзя. Нужно идти с парнем.
Я перестала жевать.
– А, ну конечно. И что, с кем идешь ты?
– С Нилом, разумеется. Мы же рассчитываем стать королем и королевой.
Я постаралась не скривиться – раз она по-хорошему, то и я по-хорошему.
– Классно.
Но от нее не скроешься.
– Знаю, что тебе он не нравится. Он же не Джейми. – Имя она произнесла нараспев, так что оно прозвенело на весь фудкорт, почти заглушив оравшую из динамиков Gin Blossom.
– Присцилла! – выкрикнула я, едва не швырнув в нее сосиской, чтобы заткнуть. Я уже без всякого напряга произносила ее имя. – Не видишь, что ли, что смущаешь меня?
– Ого, ты наконец-то смутилась! – хохотнула она. Как же ей нравится меня мучить. – Похоже, здорово ты на него запала.
Я затрясла головой:
– Мы просто дружим. Говорю же – у меня есть бойфренд.
– По тебе не скажешь. Вижу я, как ты смотришь на этого Джейми. Кстати, и ты, похоже, ему нравишься.
Уши у меня запылали.
– Никак я на него не смотрю. – Мне стало ужасно стыдно, перед глазами мелькнуло лицо Карена. – И я Джейми совсем не нравлюсь.
– Серьезно? Значит, ты совсем не умеешь считывать сигналы, – ответила она. – Он к тебе неровно дышит.
Щеки горели огнем.
– Правда?
– Вот видишь! Вовсе тебе не все равно!
Не могла я больше обманывать Присциллу. Уронила голову на руки:
– Уф! Ну ладно: да, я все знаю! Нас, типа, тянет друг к другу. Но я не собираюсь изменять своему бойфренду. Просто мы с ним недавно поссорились, и я, типа как, многое пересмотрела…
Присцилла аккуратно сложила ладони под подбородком.
– Я на самом деле просто дразнилась, но, мне кажется, Джейми тебе действительно нравится.
– Естественно!
– И что тут плохого? – спросила она. – Нравится – значит нравится. Это же не выключишь, как свет, только потому, что ты встречаешься с другим.
Я удивленно посмотрела на нее:
– Погоди. Это ты о чем?
– Ты в старшей школе. – Последние слова она подчеркнула драматическим жестом. – Ты ведь не замужем и вообще. Понятно, что чувства могут меняться.
Тут уже я откинулась на спинку.
– Вау. А ведь ты права. – В будущем я всегда отмахивалась от маминых советов касательно мальчиков, причем только потому, что это мама, но сейчас? Присцилла сказала чистую правду. Мы – две подружки – обсуждали свою личную жизнь. Без осуждения, без разговоров о том, что я тут вообще-то ее дочь. Я ей просто… друг, что ли?
– Конечно, ты можешь порвать со своим бойфрендом. Запросто! – объявила она, качнув головой. – Лучше до бала, чтобы пойти туда с Джейми.
Я рассмеялась.
– Ладно, не будем так далеко заглядывать.
– Повидайся-ка завтра с этим своим бойфрендом. Нормальные люди говорят такое в лицо, – посоветовала она, допивая остатки смузи.
– Не могу! – Я опять рассмеялась.
– Почему?
Тут я ответила как есть:
– Он живет не здесь.
– Ну конечно. – Она долго тянула каждый слог, потом лицо ее просветлело. – А знаешь, что нас ждет дальше? – И она попробовала высосать из стакана еще смузи.
– Что?
– Бранч в загородном клубе, про который вчера говорила Стеф, – напомнила она. – Его устраивают специально для номинантов во время второго и третьего уроков. Нам разрешили привести одного гостя… э-э… ты не согласишься? – Она задала вопрос с обычным для Присциллы безразличием, но я уловила в ее голосе некоторую неуверенность.
– Ну конечно! В загородном клубе, да? Это который «Оаквуд»?
– Да! – Она пристально взглянула на меня. – А твои родители там состоят, что ли?
– Пытаются вступить. – Даже в прошлом мама умудрилась придумать, как заставить меня пойти в этот дурацкий клуб.
На лице у нее дрогнул мускул.
– Гм. Ну, удачи им. – Она произнесла это без обиды, но очень скованно, будто не договаривая. – Да, там дресс-код. Надень платье в цветочек, которое мы купили.
– Что, вместо костюма доминатрикс?
Тут у нее смузи едва не выплеснулся из носа, наш истерический хохот разлетелся по всему фудкорту. И в этот момент я поняла, что мне жалко будет прощаться с этой дружбой. А еще – уж чего там себя обманывать – с Джейми. Я впервые пожалела, что должна вернуться домой. Расстаться сразу с двумя людьми, которые, вопреки всему, стали мне дороги.
глава 23
Когда на следующее утро мистер Котт включил на классном часе телевизор, у меня сердце затрепетало от предвкушения. Присцилла успела меня заверить, что поговорила с Тейлором, который отвечает за программу, и они все решили. Я ужасно гордилась нашим интервью – до голосования два дня, оно точно станет решающим фактором.
На экране сидели за столом двое учеников, которым явно было неуютно в ярком студийном освещении. Один из ведущих начал говорить, на экране появилось его имя: Тейлор Свифт.
Я фыркнула от смеха: