– Думаю, дело в купонах, – ответила Присцилла до невозможности вежливым тоном.
– Совершенно верно, юная леди, – ответил директор, паскуднейшим образом избегая называть ее по имени, хотя он прекрасно знал, кто такая Присцилла Джо. Он вздохнул и откинулся на спинку своего кожаного стула, как будто речь шла о ядерном кризисе, а не о мелком школьном недоразумении. – Мне стало известно, что вы воспользовались купонами как подкупом по ходу голосования.
Мы молчали, совершенно опешив.
– Ну? Что вы можете сказать в свое оправдание?
Присцилла наконец-то обрела дар речи.
– Это не подкуп! Да, мы сделали такое предложение…
– Подкуп, – прервал он ее. Грубо, надменно.
Я страшно разозлилась.
– Это полный бред. – Я говорила громко, но голос не дрожал. – Мы раздавали купоны не для того, чтобы все проголосовали за Присциллу. А чтобы ими воспользовались в случае, если она победит. Присцилла же сказала – это наше предложение.
Он посмотрел на меня.
– А вас, юная леди, я вообще не знаю. Но у нас в «Норт-Футхилле» не принято жульничать. Ни к кому не бывает особого отношения.
Я едва не прыснула от смеха. Какую же он хрень несет. В этой школе все только на том и построено, что к некоторым относятся по-особому. Баррет, видимо, заметил презрение у меня на лице, потому что тут же насупился.
– Присцилла, я всерьез подумываю тебя дисквалифицировать.
– Что? – Я чуть не подскочила на стуле. – Но это как раз чистое жульничество! Стеф Камильо всю неделю раздавала бесплатное мороженое!
– Сэм. – Присцилла произнесла это твердо, отчетливо. Я услышала Мамин Голос. – Не надо. – Она глубоко вздохнула, руки ее на коленях тряслись. – Директор Баррет. Я хочу извиниться, я просто не знала, что нарушаю какие-то правила. Пожалуйста, не надо меня дисквалифицировать. Я скажу, что купоны недействительны. Пожалуйста.
Она его умоляла, но при этом спина ее оставалась прямой, взгляд – ясным, сосредоточенным.
Баррет подумал, потом покачал головой.
– Даже не знаю. Не такого поведения ждут от королевы бала. Ты должна быть примером для других.
Она кивнула – подбородок дрожал, она едва сдерживалась.
– Я понимаю. Но я очень вас прошу, я всегда старалась быть примером. А это… единственный… – Присцилла сглотнула, сдерживая чувства. – Единственный мой промах.
Баррет вроде как смягчился.
– Я подумаю об этом.
Подумает?
– Но на шестом уроке состоится голосование, – напомнила я ему.
– Я это прекрасно знаю. – Он крутанулся вместе со стулом, потянулся к каким-то палкам, сообщая, что разговор окончен. – Свое решение я сообщу после следующего урока, Присцилла.
Мы покинули его кабинет, как раз звенел звонок – обеденный перерыв подошел к концу, все мчались на уроки. Присцилла смотрела перед собой невидящим взглядом, спина сгорбилась – воплощенное поражение.
– Да не может он тебя дисквалифицировать, – рявкнула я.
Она посмотрела на меня глазами, полными слез:
– Откуда ты знаешь? Почему ты вечно во всем так уверена? Это ты заставила меня думать, что я могу победить. А теперь меня, скорее всего, вообще вычеркнут из списка номинантов.
Сердце у меня екнуло. Да, это была моя идея. Это мой промах. Я все испортила, теперь все хуже, чем раньше. Присцилла не победит, случится та самая ссора с хальмони, я останусь в прошлом навеки. Не вернусь в будущее, к бабуле. К родным. К Вэл. К своей обычной жизни.
– Я пошла на урок, – сказала Присцилла. Я зашагала следом, она подняла руку. – Я не хочу больше об этом говорить.
Она вышла, я осталась стоять, вконец растерявшись. У меня не было никакого плана действий.
И тут я заметила, как Стеф Камильо проскользнула в кабинет директора.
Какого черта?!
Я вспомнила, что заговорила с ней тогда, за обедом, а потом на парковке рядом с «Оаквудом». Она знала про затею с купонами. И с первого дня видела в Присцилле конкурентку.
Да чтоб вас. Действительно, это я во всем виновата.
У меня будто весь воздух выжали из легких, я осела на ближайший стул. Мир вокруг потускнел, я поняла, что сейчас потеряю сознание.
Нужно спасти ситуацию. Чтобы вернуться домой.
Я огляделась, есть ли кто рядом, но в канцелярии было пусто. Я вытащила телефон. Включила, чуть не вздрогнула: осталось тридцать четыре процента. Однако оно того стоит.
Я открыла приложение «Отвезу назад», стала искать список контактов, хотя прекрасно помнила – по лихорадочному поиску в первый день, – что его не существует.
Я в отчаянии произнесла:
– Сири, позвони Мардж.
Сири типа расхохоталась мне в лицо.
Тогда от полного обалдения я попыталась вызвать еще одну машину. Хотя тут не было никакого вай-фая. Я нажала на «Заказать поездку», увидела, как целую вечность крутится смертный кружок.
Блин. Я уронила голову на колени, закрыла глаза.
– Сэм? – Я открыла глаза, увидела треккинговые ботинки, над ними два разноцветных носка. Это еще что?
Выпрямилась – передо мною стояла Мардж.
МАРДЖ.
– Вы! – Я тут же вскочила. – Отправьте меня обратно! Сию же минуту!
Она схватила меня за локоть.
– Иди за мной.
На нас косо поглядывали, но она затолкала меня в ближайшую кладовку.
– Вы что делаете?
Она захлопнула дверь, зажгла свет. Вокруг высились полки с канцелярией. Было тесно.
– Мне, знаете, столько вам нужно всякого сказать…
Мардж бросила взгляд на запястье. Совершенно голое.
– Так, у тебя пять минут.
– Что?
Она монотонно пробубнила:
– В договоре написано мелким шрифтом, что ты имеешь право на одну пятиминутную консультацию со своим водителем в экстренной ситуации. Время… пошло.
– Вы охренели? – рявкнула я. – Нет. Ни за что. Заберите меня.
Мардж посмотрела на меня очень серьезно:
– Ты не доделала здесь свое дело, Сэм.
Глаза мои наполнились слезами.
– Знаю. Хуже того, я все испортила.
Она не сводила с меня взгляда.
– Может, да. А может, и нет. У тебя час на то, чтобы все поправить. Как собираешься действовать?
– Не знаю. – Я икнула. – Все мысли кончились. И я страшно устала.
Мардж положила руки мне на плечи.
– Ты отлично справляешься. Как думаешь, сможешь использовать то, о чем здесь узнала, и придумать выход?
Тон наставительный, а сам вопрос в точку. Я ведь именно за этим здесь и оказалась, верно? Чтобы придумать выход.
Я подумала про Стеф, которая зашла в кабинет директора, о цели ее визита, о том, как я это могу использовать, какова моя роль во всей истории.
Кажется, я придумала, что мне делать.
Медленно, страшно медленно кивнула:
– Ладно. Да, кажется, смогу.
Она так громко хлопнула в ладоши, что я отскочила.
– Здорово!
– Могу я повторить в миллионный раз: какого дьявола…
Она снова развернула ко мне голое запястье.
– Так-так. Время вышло.
Распахнула дверь и зашагала по коридору. Я за ней по пятам.
– Стойте! Мардж! Это все, что ли? Вы хоть скажете – я на правильном пути? Может так случиться, что я тут останусь навсегда?
Она не остановилась, свернула за угол, исчезла. Ну класс!
У меня не было времени думать о том, что и как только что произошло и какие из этого выводы. Шел пятый урок, я должна была все это разрулить.
Дверь в кабинет директора оставалась закрытой, я ходила мимо нее взад-вперед, заново переживая момент своего «триумфа» над Стеф. Как в глазах у нее мелькнул страх. Да чтоб вас всех.
Наконец дверь открылась, Стеф увидела меня и вздрогнула.
Я вскинула руки:
– Просто нужно поговорить.
Она подвигала челюстью, сощурилась – не верила ни одному моему слову.
– Я очень прошу.
Мы вышли на улицу – небо пасмурное, на кампусе пусто, потому что все на уроках.
– Ну что? – отрывисто произнесла Стеф. – Мне нужно на урок.
– Это ты рассказала Баррету про купоны?
Снова проблеск страха. Она молчала.
– Слушай, ну я не буду тебя типа бить, ясно? Просто пытаюсь найти выход!
Она вздохнула:
– Ну я. Я подумала, что это нечестно.
– Подумала, что нечестно, или не хотела, чтобы Присцилла выиграла?
– Ой, да какая разница? – Она потянула длинную прядь волос, уставилась на нее так, будто на свете нет ничего прекраснее.
– Большая! – Я старалась не давать воли гневу. – Паршиво, что Присциллу могут дисквалифицировать из-за того, что ты злишься на меня.
Она в замешательстве подняла глаза:
– Что? Я не поэтому так поступила.
– Не поэтому? А почему, блин, Стеф?
– А потому! – Голос ее заметался между зданиями. – Присцилла, Дейдре, все они – они просто гадины. Смотрят на меня как на дерьмо, вот я и желаю ей проигрыша. Ты хоть знаешь, что они между собой про меня говорят?
А. А! Я тут же остыла.
– Стеф, я знаю. Я сама их терпеть не могу. Но Присцилла? Она не такая, как они.
– Да ладно. – Стеф презрительно фыркнула.
– Ну знаю, знаю. Я же не говорю, что она идеал. Или что она нормально к тебе относится. Но… она очень старается. Знаешь, она среди этих девчонок тоже чужая, ее, типа, просто терпят. Ты вот видела, чтобы они ей помогли с кампанией?
Стеф молчала, обдумывая мои слова. Смотрела куда-то мне за плечо, совершенно бесстрастно.
– Знаешь, они столько мне гадостей сделали с первого года учебы. Я сама не понимаю, за что они меня ненавидят. А Присцилла? Она как-то ведь заставила их себя принять.
– Да, но какой ценой, – возразила я. – Ей очень тяжело.
– С виду не скажешь, – фыркнула Стеф.
– Знаю. Потому что она… – Тут мой голос дрогнул. – Она хорошо умеет скрывать свои чувства.
И тут в Стеф что-то надломилось. Она опустила глаза:
– Да… я даже не знала, что у нее папа умер.
– Она просто не любит об этом говорить.
Некоторое время мы обе молчали. Потом Стеф вздохнула, очень глубоко, будто бы продавая душу дьяволу.
– Ну хорошо. Что ты хочешь, чтобы я сделала?