Танцевали мы долго. Покачивались, хлопали в ладоши, кружились. В какой-то момент чуть не столкнулись с Сунгом и Дженнифер. Но танцпол – такая штука, которая все нейтрализует: обалдевшие, потные, мы просто двигались в такт, все вместе. Забыв про социальные границы, отделявшие нас друг от друга. Я даже обхватила Сунга за пояс и скакала с ним вместе под Blister in the Sun. Время шло, время стояло на месте. Я пыталась прочувствовать каждую секунду, оценить каждую из этих последних минут, которые мне суждено было провести с той Присциллой. Не моей мамой. Не женой. Не женщиной, предъявлявшей ко мне суровые требования. А с девчонкой, которой нравилось танцевать с друзьями.
Когда директор Баррет закончил извиваться в своем дурацком танце и постучал по микрофону, собираясь объявить имена короля и королевы бала, я ощутила, как рука Присциллы скользнула в мою. Сердце билось так громко, что я побоялась: вдруг она почувствует его удары через мою ладонь.
И вот что самое странное. Я вдруг поняла: мне по-прежнему хочется, чтобы она победила, но хочется этого иначе – от итога зависит не моя судьба, а ее счастье. А что с этим счастьем будет дальше, хватит ли его на несколько часов, дней или больше – этого я не знала. И это не имело значения. Мне просто хотелось, чтобы она его обрела.
Центр зала ярко осветили цветные прожекторы, и Баррет высоко поднял листок бумаги.
– Итак, королем бала избран… – Барабанная дробь из динамиков. – Нил Харпер!
Раздались восторженные вопли, а Нил, гордо выпятив грудь, прошествовал к Баррету. Девчонка с замысловатой прической вручила ему красную бархатную корону – такие носят короли в мультиках. Нил нацепил ее, лихо сдвинув набекрень. Ради Присциллы я не стала ерничать.
– А корону королевы бала… – Снова барабанная дробь. Я стиснула руку Присциллы, она глянула на меня с нервной улыбкой. Баррет помолчал, обвел зрителей взглядом: – …получает, победив в самой напряженной борьбе за все время моего директорства, Присцилла Джо!
Вопль вырвался из самых глубин моей души. Не повинующийся разуму и такой громкий, что стоявшие рядом скривились и заткнули уши. Мне было плевать. Плевать было и Присцилле, она потянулась ко мне, мы обнялись, запрыгали. Победили. Ну ни фига себе. НИ ФИГА СЕБЕ!
– Поздравляю! – Я улыбалась от уха до уха.
Она трясла головой, все еще не веря.
– Не может быть!
– А вот и может!
А потом рука ее выскользнула из моей, толпа тянула ее прочь. Я смотрела ей вслед, в горле стоял комок – ведь маму-подростка я больше уже не увижу. Когда она проходила мимо Сунга и Дженнифер, Сунг сложил ладони рупором и издал победный вопль. Присцилла послала им невероятно прекрасную, лучезарную улыбку – вид у Сунга стал такой, будто его шандарахнули по голове, причем в буквальном смысле.
Присцилла взошла на сцену, девушка вручила ей букет и корону в сверкающих камушках. Корона сидела прекрасно, будто Присцилла родилась королевой.
Улыбки ее хватило бы, чтобы осветить весь мир. Счастье переливалось через край. От гордости у меня сжалось сердце, по телу прокатилась волна облегчения. Мы победили. Она победила. Я бросила взгляд на Дженнифер и на шандарахнутого Сунга и поняла, что без меня ничего бы не было.
А потом я увидела в толпе Стеф, в облегающем карамельно-розовом платье, волосы выпрямлены, стекают вдоль спины. Мы встретились с ней глазами, и я беззвучно произнесла: «Спасибо». А она – явно убитая горем – улыбнулась. Стеф оказалась не такой уж плохой. Нужно уговорить Присциллу больше с ней не враждовать.
С потолка посыпались конфетти, я потянулась за телефоном, включила его, стала ждать сообщения.
Но его не было.
Может, задерживается. Подожду у входа в школу, где ждал Джейми. Я в последний раз глянула на Присциллу, сияющую, с короной на голове, и почувствовала, как меня обволакивает покой. В мире все наладилось. Я попрощалась с ней без слов и выскочила за дверь. До встречи в будущем, мам.
На улице оказалось ужасно холодно, я бежала, выдыхая облачка пара, перепрыгивая через две ступеньки. Вот и выход, но вокруг пусто. Воздух густой от тумана, вместо фонарей – мутные шары.
Где же она? Я посмотрела на телефон. Ничего.
Вгляделась в дорогу – наверняка сейчас из-за угла вылетит машина. Руки покрылись гусиной кожей, я начала их растирать, минута шла за минутой.
И никакой машины. Зато из спортзала начали выбегать люди – бал завершился. Сердце упало куда-то в пятки. Да где же Марж? И почему я до сих пор здесь? Вокруг маячили школьники, разгоряченные, счастливые. Но я будто смотрела замедленную съемку без звука, не слыша ничего сквозь рев ужаса в мозгу.
– Сэм!
Из ступора меня вывел знакомый голос. Присциллу вел под руку Нил, корона все так же безупречно сидела у нее на голове. Ну прямо идеальная королевская чета.
– Ты куда подевалась? – со смехом спросила она, все еще торжествуя победу.
Я попыталась говорить нормально:
– Так, подышать вышла. Да, поздравляю! Ты победила!
Она ухмыльнулась.
– С твоей помощью. – Потрясла головой. – Спасибо тебе, Сэм.
Она подошла, чтобы обняться. Неловко, скованно: объятия были не в ее духе. Но я тоже обхватила ее руками – со свирепой самозабвенностью, отчего ей, видимо, стало совсем не по себе. Мне было страшно, и я радовалась, что мама рядом, пусть даже и такая.
Она отстранилась, нахмурилась.
– Да ты как ледышка, – удивилась она. – Нил, предложи Сэм свой пиджак.
Он вздохнул, но все-таки вылез из рукавов. Я сделала протестующий жест.
– Не надо, все хорошо!
И тут я внимательнее оглядела Присциллу. Что-то переменилось? Все ведь сделано, да? Она стала королевой бала?
– Сэм, а ну, надела пиджак, а то ты какая-то ненормально красная, – приказала Присцилла.
И все же.
Ведет она себя как обычно. Я сама не знала, чего ожидать. Что характер ее смягчится? Что сквозь деловитую бронь, необходимую для выживания, вдруг проступит тепло?
– Ты ведь пойдешь к Дейдре? – спросила она; я же набросила на плечи пиджак Нила, пропахший одеколоном. А, ну да, вечеринка после бала. Про которую я вообще не думала, потому что полагала, что ни фига меня здесь уже не будет.
Я попыталась сморгнуть слезы, которые норовили поползти по щекам.
– Ну, я не знаю…
– Пошли! Весело будет! Надо же отпраздновать!
Я кивнула – она была такой счастливой, так хотела куда-то пойти со мной.
– Ладно, давай.
– Поехали с нами!
Мне было не до размышлений, не стану ли я третьей лишней, и я приняла предложение. Мы залезли во внедорожник и поехали к дому Дейдре вверх по склону холма, по ветреным улицам, обсаженным высокими деревьями и обставленным уютными газовыми фонарями. Капли падали на лобовое стекло, я смотрела на темные дома, пролетавшие мимо. Я что, здесь застряла? Что еще я должна сделать?
глава 36
Это чистый ад – торчать на вечеринке и крутить в голове мысль, а не просрал ли ты возможность вернуться в свое настоящее время.
Бутылка с пивом успела согреться у меня в руке, а когда в меня впилился какой-то парень, часть пива еще и выплеснулась на платье.
– Ой, – нетвердо произнес он и, шатаясь, побрел вниз по лестнице.
Я смотрела ему вслед в надежде, что он сейчас споткнется и рухнет к нижней ступеньке, расшвыривая других, точно кегли.
Увы. Добрался. Я прислонилась к перилам на верхней площадке. Удобное место, чтобы пассивно наблюдать за происходящим. Мы с Присциллой чокнулись водкой за победу, а потом я убрела прочь – пусть порадуется, вместо того чтобы нянчиться со мной. Мне необходимо было побыть одной, придумать, что же теперь делать.
От телефона никакого толку, аккумулятор подыхает. Осталось восемь процентов. Я снова попробовала набрать 911. Оператор? Вы не могли бы забрать меня из 1995 года? Спасибо.
Тут у входной двери поднялась какая-то суматоха, пришлось мне перестать себя жалеть. Я спустилась на этаж ниже и стала смотреть сквозь перила, что там происходит. До меня долетел пронзительный вопль:
– Присцилла!
Мамочки, только не это. Кричала хальмони.
– Присцилла! – Еще раз, уже из прихожей. Волосы собраны в узел, одета в длинное серое пальто поверх свободных штанов, на ногах резиновые шлепанцы. От нее веяло яростью, какой я еще никогда не видела.
– Это что, ее мамаша? – раздался недоверчивый голос. Как будто сама мысль, что твоя мать существует где-то за пределами твоего дома, – это такая невообразимая хрень, что фиг кто поверит. Я спустилась, прошла мимо тех, кто глазел и лыбился, – в надежде хоть как-то успокоить хальмони. Но в прихожую выйти не успела – увидела, что сквозь толпу проталкивается Присцилла.
Она была красная как рак, причем не от выпивки. Потому что, в отличие от меня, выпив, не краснела. Корона съехала на сторону, волосы слегка растрепались. Она встала перед хальмони и тихо осведомилась:
– Ты что тут делаешь?
– Что делаю? – выкрикнула хальмони. – Мы обе делаем одно: уходим отсюда. Немедленно.
Вокруг снова раздались смешки. В глазах Присциллы я прочитала унижение. В стиснутых кулаках, напряженных плечах. Я подумала, что она будет возражать, упрямиться, скандалить с хальмони. Так Присцилла вела себя в будущем с теми, кто ее обижал. И делала все, чтобы не попадать на людях в подобное положение.
Она, однако, пошла за матерью к выходу.
– Отвалите, – обратилась я к парочке ржущих парней, протискиваясь мимо.
Внизу у лестницы я столкнулась с Дейдре, хихикавшей в пластиковый стаканчик и явно совсем не переживавшей за так называемую подругу.
– Чокнутая у нее мамашка. – Дейдре презрительно фыркнула.
Я встала как вкопанная.
– Так, Дейдре. – Я медленно подошла поближе.
Она подняла брови и постаралась подавить смех:
– Ну, чего?
Я выхватила у нее стакан и вылила его содержимое на ее дурацкую безупречную прическу.
– Кому надо уходить, тому надо уходить, ясно?