добычи стало меньше на щепотку, было глупо.
— Что дальше, кэп? — спросил боцман после того, как мы выпили ещё по одной.
Старик глядел на меня чуть насмешливо, будто бы знал что-то такое, чего не знал я.
— То есть? — хмыкнул я.
Мне не понравился его тон, будто бы это я был виноват в том, что с «Лилии» мы взяли смехотворно малый приз, хотя рассчитывали все на гораздо большую добычу.
— Что дальше делать будем? — вместо него пояснил Клешня.
Кажется, они уже успели всё обсудить тайком от меня. Я глянул на Шона, потом на Адулу. Оба сидели, как ни в чём не бывало, обгрызая косточки.
— В Чарльстаун, там сбагрим всё лишнее, людей наберём, потом снова на охоту, — пожал плечами я, откидываясь чуть назад.
Боцман и штурман переглянулись, и мне это тоже не понравилось.
— Не соваться бы лучше нам в Чарльстаун, — сказал Клешня. — Мы с англичан призы берём. Мы — французские флибустьеры, в конце концов.
— И что? — хмыкнул я.
— Повесят прямо там, — сказал Клешня.
— А как они узнают-то? — спросил я. — Шон, ты француз? Нет? А ты, Адула? Я тоже не француз.
— Там ведь тоже не дураки, поймут, — протянул Гайенн.
— Зря переживаете, — сказал я.
Боцман в ответ только цыкнул и покачал головой, не желая ввязываться в спор, зато Клешня рубанул воздух своей культёй.
— А не хотим, чтоб нас повесили! В Бастер надо было возвращаться! — произнёс он.
— Угомонись, — произнёс Шон. — Какой, к дьяволу, Бастер, ты чего мелешь?
— Такой Бастер! На Тортуге! — сказал Клешня.
Я молча наблюдал, попивая бургундское.
— И там награбленное продавать? Чтобы какой-нибудь жид свои товары узнал, которые сам же на «Лилию» продал? — криво усмехнулся Шон.
— Да и «Лилию» не надо было трогать, свои же, французы! — воскликнул штурман.
Похоже, такую позицию разделяли многие. Здесь, в Новом Свете, многие старались держаться соотечественников. Мне же было плевать, моих соотечественников в этих широтах ещё сто пятьдесят лет не появится, а когда появятся — то и задержатся ненадолго. Да и то это будет в Калифорнии, с другой стороны континента. Поэтому я был чужим везде, и не стремился сблизиться с каким-либо правительством. Всё равно для всех останусь чужаком, дикарём и вонючим московитом. Хоть для французов, хоть для англичан.
— Мне они не свои, — произнёс я. — Для меня моя команда — свои. Остальные — нет.
Адула согласно закивал, не отрываясь от поглощения гуся.
— Да я понимаю там испанцев пощипать, англичан, голландцев даже… Португальцев там… Но… — развёл руками Клешня, и я его перебил.
— Французы ничем не лучше. Ты же в курсе, откуда мы с Шоном выбрались?
Ирландец скривился, будто сожрал целый лимон. Я тоже не любил вспоминать про плантацию и рабство.
— Ну так, слышал кой-чего… — хмыкнул штурман.
— Вот и намотай себе на ус, — произнёс я. — Поэтому нам без разницы, какой там у кого флаг. Добыча везде добыча.
Хотя такую позицию я прекрасно понимал. Я даже задумался, стал бы грабить русские суда, появись они вдруг в здешних водах. Скорее всего, не стал бы. Рука бы не поднялась.
— Если тебя это успокоит, то потом к Наветренным островам пойдём, — сказал я. — Там англичан потеребим слегка.
— Вот это дело! — воскликнул Клешня. — За это стоит выпить!
Я рассмеялся и поднял стакан вместе со всеми остальными. Про то, что я собираюсь заходить там в английские порты в поисках Джона Гилберта, лучше пока умолчать.
Снаружи, на палубе, послышался какой-то шум, и мы все переглянулись. Насколько я помню, когда мы начали пить, всё было спокойно, и даже ни одного паруса на горизонте не было видно. Мы поднялись одновременно, не сговариваясь.
— Что там такое, мать вашу, — буркнул Шон.
Мы вышли наружу один за другим, чтобы увидеть довольно неприятную сцену. Муванга сцепился ещё с одним негром в клинче, кажется, с Кагутой, и бодро накидывал ему по рёбрам, пока вся остальная команда их подбадривала восторженными воплями. Зрелище, конечно. Кагута то и дело пытался ударить коленом, но больше мутузил противника по спине.
Я вытащил пистолет и пальнул в воздух, привлекая всеобщее внимание. Матросы обернулись к нам, Муванга и Кагута прекратили друг друга бить, но по-прежнему держались в захвате, будто уставшие борцы.
— Разойтись! — прорычал я, чувствуя, что начинаю свирепеть.
Лёгкое опьянение от бургундского улетучилось вмиг, вместе с хорошим настроением.
Глава 18
Негры наконец отпустили друг друга, и я подошёл к ним, не скрывая своего раздражения. Оба глядели на меня исподлобья, изредка постреливая глазами друг на друга.
Я вдруг почувствовал себя на сцене под светом софитов, и все слова, вертевшиеся на языке, мгновенно куда-то исчезли. Не самое приятное ощущение. Я обернулся к корме, посмотрел на Эмильена, который вроде как должен был быть старшим во время этой вахты. Тот стоял, почёсывая чёрную бороду и задумчиво глядя на негров.
— Ну и какого хрена? — наконец спросил я.
— Масса капитан, он… — произнёс Муванга, но я его резко оборвал.
— Меня не интересует, кто это начал, — сказал я. — Я спрашиваю, какого хрена?
Кагута смерил своего оппонента презрительным взглядом, подошёл к борту и плюнул в воду. Я проследил за его движениями и увидел на горизонте по правому борту россыпь островов.
— Мальчишка думает — воин. Мальчишка не воин, — сипло сказал Кагута. — Воин не работать. Дети работать.
Муванга стиснул кулаки и заиграл желваками, я даже подумал на мгновение, что он снова бросится в драку, но юноша удержал себя в руках. Всё сразу стало ясно, как божий день.
— А ты, значит, воин? — хмыкнул я.
— Кагута — воин, — негр ударил себя в грудь кулаком.
А как по мне, он был всего лишь очередным мудаком, заигравшимся в дедушку-дембеля. Кажется, Муванга мне что-то подобное говорил, а я сам посоветовал ему бить морды. Похоже, часть про то, что на корабле бить морды не надо, Муванга пропустил. Мне остро захотелось пробить Кагуте фанеру, так, чтобы он согнулся и пару минут не мог даже вдохнуть, но я не мог себе позволить такую роскошь, не уронив своего авторитета и воинской чести Муванги.
— Эй! Рулевой! Правь к берегу! — приказал я. — Вон на тот островок!
Шхуна начала поворот, пришлось менять галс и поворачивать оверштаг, пересекая линию ветра. Заслышав команду, негры дёрнулись было к шкотам вместе с остальными матросами, но я остановил обоих. Я не договорил. А матросы управятся и без их помощи.
— Стоять! — произнёс я. — Даю вам выбор. Либо вы сейчас пожимаете друг другу руки, миритесь и оба получаете по дюжине плетей от боцмана за драку на борту, либо мы высаживаемся на берег и вы заканчиваете свою ссору там.
Негры переглянулись снова, и я видел, что мирного решения не будет. Они глядели друг на друга волком, как смертельные враги.
— На берег, — сказал Муванга.
Кагута кивнул.
— Я так и думал, — сказал я.
Безымянный островок понемногу приближался, и я приказал убавить парусов, чтобы не наскочить на рифы или на мель, а с подветренной стороны даже поставил матроса с лотом для измерения глубины. Прибор нехитрый, просто гиря на верёвке, но крайне важный.
Мувангу и Кагуту предусмотрительно развёл к разным бортам, чтобы конфликт не вспыхнул с новой силой прямо тут, на борту «Ориона». Муванга сидел, хищно глядя на своего противника, и я чётко видел, что драка до первой крови их не устроит, а единственным приемлемым исходом будет только чья-то смерть. А это значит, минус ещё один член команды, а то и два, если победитель окажется не слишком удачливым и тоже напорется на пулю или клинок.
Кагута стоял, расслабленно опираясь на фальшборт, рядом с ним стоял Адула и что-то ему упорно втолковывал. Я вдруг понял, что во всей команде осталось всего четыре негра, включая раненого Себадуку. Да и вообще по большей части команда теперь состояла из новичков. А если удастся набрать людей в Чарльстауне, то старые буканьеры окончательно окажутся в меньшинстве.
— Адула! Иди сюда! — позвал я.
Чернокожий воин обернулся, сказал ещё пару слов Кагуте напоследок и подошёл ко мне.
— Да, вождь? — спросил он.
— Рассказывай, — потребовал я.
Адула непонимающе хлопал глазами, и мне пришлось ему разъяснить, чего я хочу.
— Как допустил? Почему у тебя бойцы друг дружке морды бьют? Ты над ними старший, вот и отвечай, — сказал я.
— Муванга молодой, дерзит, — пояснил негр. — Говорит, воин. Ритуал не был, а говорит, воин!
— Он врагов убивал, — возразил я.
— Плохо! — заявил Адула. — Нельзя так! Духи преследовать будут.
Дикари, что с них взять. Вот что поделать, если мальчишку схватили до того, как шаман обрезал ему крайнюю плоть или накормил грибами или чёрт его знает что ещё. Драться хуже он от этого не стал, менее храбрым себя не ощущал, но в понятиях остальных негров всё равно считался ребёнком, который никак не может быть на равных с другими мужчинами.
— Адула, ты же в курсе, что меня считают колдуном? — спросил я.
Негр часто закивал.
— Никто его не будет преследовать, — сказал я, но Адула только покачал головой.
— Он не воин, — негр твёрдо стоял на своём.
Я вздохнул, потирая пальцами уставшие глаза. Упрямые черномазые. Придётся импровизировать. Как обычно.
— Муванга! Встань! — приказал я.
Парень поднялся, а я достал нож из-за пояса. Муванга смотрел мне прямо в лицо, открыто и смело. Блеснувшее лезвие его нисколько не испугало. Я полоснул по своей ладони, неглубоко, так, чтобы выступила кровь, а потом с размаху шлёпнул Мувангу по лбу окровавленной рукой.
— Муванга — воин! — объявил я, обращаясь, в основном, к Адуле и Кагуте, но остальные матросы тоже поглядывали с интересом.
Опешивший Муванга стоял неподвижно, прикрыв глаза, а на его лице ясно отпечатался кровавый след моей ладони, будто он был урук-хаем, а я — Саруманом Белым. Только вместо белой длани — красная.