После ухода обоих мексиканцев Весельчак и его друзья несколько минут сидели молча.
Канадец носком сапога катал по земле уголья, выпавшие из костра и, по-видимому, полностью погрузился в это занятие. Граф Пребуа-Крансе сидел, уткнувшись подбородком в ладони и уперев локти в колени, и рассеянным взглядом смотрел на искры, вырывавшиеся из пламени, сверкавшие в густом дыму и гаснувшие одна за другой высоко в небе. Один Орлиная Голова, закутавшись в бизонью шкуру, курил свою трубку, храня полное бесстрастие и видимое спокойствие, свойственные его племени.
— А что ни говори, — прервал молчание канадец, скорее отвечая на свои собственные размышления, чем с целью возобновить разговор, — поведение этих двоих кажется мне странным, чтобы не сказать более.
— Вы подозреваете с их стороны измену? — спросил его дон Луи, подняв голову.
— В пустыне всегда нужно ожидать измены, — неопределенно заметил Весельчак, — особенно со стороны случайных знакомых.
— Однако у этого Тигреро, дона Марсиаля, — так, кажется, его зовут, — такая открытая внешность, что, друг мой, я никак не могу предположить, чтобы он был предателем.
— Это правда, но согласитесь, что с момента нашей самой первой встречи он вел себя крайне двусмысленно.
— Согласен. Но ведь вы знаете, что страсть ослепляет человека, а он, кажется, страстно влюблен.
— Это я вижу. Но заметьте, пожалуйста, что во всем этом деле, — которое ближе всего касается его самого, а мы, кстати сказать, здесь, что называется, сбоку припека и только напрасно теряем драгоценное время, — он постоянно прячется за нас, словно боится выйти вперед.
В это время к костру подсел Блаз Васкес, закончивший обход островка и расставивший своих пеонов в точках, с которых они могли наблюдать всю реку, оставаясь сами невидимыми.
— Ну, теперь милости простим, все готово. Милости просим, сеньоры апачи, в любую секунду готовы принять вас с честью.
— Одно слово, капатас, — обратился к нему Весельчак.
— Даже два, если угодно!
— Знаете вы человека, которому передали сейчас письмо?
— А что?
— Я хочу спросить у вас о нем кое-что.
— Лично я его знаю очень мало. Все, что я могу сказать о нем, это то, что во всей округе он пользуется самой завидной репутацией, все знают его как храброго, истинного кабальеро и вполне светского, принятого в лучшем обществе человека.
— Все это так, — проговорил про себя канадец, качая головой, — а все-таки, я сам не знаю почему, меня ужасно беспокоит его внезапный отъезд.
— О-о-а! — вдруг вмешался в беседу Орлиная Голова, вынимая изо рта трубку, наклоняя вперед голову и давая знаком остальным понять, что он прислушивается к чему-то.
Все умолкли и уставились на вождя.
— Что такое? — спросил наконец Весельчак.
— Огонь! — медленно ответил индеец. — Апачи идут. Прерия горит.
— Как! — воскликнул Весельчак, поднимаясь и оглядываясь по сторонам. — Я нигде не вижу огня.
— Нет, мой брат еще не может видеть, но Орлиная Голова чувствует огонь.
— Гм! Если вождь говорит, то, значит, это правда; уж он-то не ошибется. Что же нам делать?
— Нам здесь нечего бояться пожара, — заметил капатас.
— Нам нечего, ну а обитателям асиенды? — с живостью вмешался граф.
— Им — еще меньше, — отвечал ему Весельчак. — Вы ведь видели, что вокруг асиенды срублен и выкорчеван весь лес на большом пространстве, и огню не дойти до нее. Это просто индейская хитрость, чтобы скрыть свою численность.
— Однако я согласен с кабальеро, — заметил капатас, — думаю, что было бы лучше предупредить их.
— Есть вещь еще более важная, — продолжал граф, — надо бы послать умелого разведчика, чтобы точно узнать, с каким врагом нам придется иметь дело и как велико число его.
— Одно другому не мешает, — отвечал на это Весельчак. — В таких обстоятельствах две предосторожности лучше, чем одна. Вот мое мнение: Орлиная Голова пусть добудет сведения о враге, а мы пойдем к асиенде.
— Все? — спросил капатас.
— Нет, ваша позиция здесь безопасна, в случае серьезного нападения вы можете оказать нам значительную пользу. На асиенду пойдем мы с доном Луи. Помните, что вы не должны выдавать своего присутствия здесь. Что бы ни случилось, ждите сигнала к действию, понимаете?
— Ступайте, кабальеро, я буду действовать как надо, будьте уверены.
— Хорошо. Приступим к делу. Вам, вождь, конечно, нечего давать советы, но вы найдете нас на асиенде, если узнаете что-нибудь важное.
Приняв такое решение и не привыкнув терять время попусту, все трое немедленно переправились на берег, и дон Луи и Весельчак отправились к асиенде, а вождь команчей двинулся в противоположную сторону.
Блаз Васкес остался один со своими пеонами.
Блаз Васкес был человек, смолоду привыкший к войнам с краснокожими. Он знал, какая ответственность ложится на него с этого момента, и счел необходимым удвоить осторожность. Он привел это в исполнение, почти три четверти своего отряда выставив в качестве часовых чуть не под каждым кустом, убедительнейше увещевая их быть бдительными и ни на минуту на смыкать глаз, вернулся к костру, закутался в свой сарапе и спокойно уснул, уверенный в том, что пеоны разбудят его, если произойдет что-нибудь особенное.
Покинем на время графа Пребуа-Крансе и Весельчака и последуем за Орлиной Головой.
Поручение, которое было на него возложено, казалось очень легким. Но вождь команчей был опытен во всех индейских хитростях и одарен, сверх того, тем невозмутимо-флегматичным характером, который при известных обстоятельствах сильно помогает успеху. Расставшись со своими друзьями, он наметил для себя план действий.
Вместо того, чтобы следовать по берегу, по которому двигался вслед за пожаром неприятель, вождь повернул лошадь к воде, подъехал к броду и переправился на противоположный берег. Выйдя на берег, он дал своей лошади несколько минут отдохнуть, обтер ее сухой травой, затем положил шкуру пантеры, служившую ему седлом, одним прыжком вскочил на нее и во весь опор помчался по направлению к становищу апачей на острове Чоль-Гекель.
Ехал он часа два. По временам ему приходилось покидать берег причудливо извивавшейся реки, и тогда он направлял коня прямо на зарево.
Через два часа он уже стоял против оконечности острова, где в это время апачи собирали плывущие коряги, чтобы спуститься на них к асиенде.
Орлиная Голова осадил коня.
Направо от него весь горизонт пылал заревом пожара, который он встретил и миновал, двигаясь по другому берегу. Вокруг него все было погружено во тьму и молчание.
Долго команчский вождь смотрел на остров. Тайный голос говорил ему, что там таится опасность.
Зрело все обдумав, он решил вновь переправиться на другой берег, но уже выше острова; тишина на нем казалась ему подозрительной.
Он совсем уже приготовился привести свое намерение в исполнение, как вдруг его осенила внезапная мысль. Он слез с лошади, спрятал ее в кустарнике, снял свой карабин и бизоний плащ. Затем внимательно огляделся, стараясь проникнуть взглядом во мрак, лег на землю и пополз, как змея, среди высокой травы к берегу. Как черепаха, неслышно сполз он в воду и бесшумно поплыл к острову, которого достиг довольно скоро.
Но как раз в тот момент, когда он почувствовал под ногами дно и хотел встать, его слуха коснулся едва заметный звук. Ему показалось, что в воде совсем близко от него происходит что-то необычное, какая-то странная возня. Орлиная Голова опять погрузился в воду и отплыл от острова.
Через минуту он вновь показался на поверхности воды, чтобы набрать свежего воздуха, но как раз встретился с двумя горящими, как угли, глазами, словно сверлящими его. Сильный удар в грудь оглушил его, он перевернулся и почувствовал, что в его горло нервно впилась и сжимает, как железом, чья-то рука.
Минута была решительная. Орлиная Голова понял, что только сверхъестественное усилие еще может спасти его. Он сделал такое усилие. Схватив неведомого врага, он также вцепился в него со всей силой отчаяния.
В реке началась безмолвная, ужасная борьба. Оба нападали, и каждый хотел нанести смертельный удар, нисколько не помышляя о защите. Вода вокруг боровшихся кипела, как будто бились два крокодила. Наконец на поверхность вынырнуло окровавленное, обезображенное тело и бессильно закачалось на волнах. Через несколько секунд за ним из воды показалась голова с искаженным от перенесенной борьбы выражением лица и бросила налево и направо дикий взгляд.
При виде трупа врага победитель испустил тихий злорадный хохот. Он направился к нему, схватил за волосы и, работая одной рукой, поплыл, но не к острову, а к берегу.
Победителем вышел Орлиная Голова, убивший так неожиданно напавшего на него апача.
Вождь команчей доплыл до берега, не отпуская труп, вытащил его из воды, снял скальп, привязал этот ужасный трофей к своему поясу, вывел лошадь из кустов и сел на нее.
Орлиная Голова понял план апачей. Нападение, жертвой которого он чуть было не пал, открыло ему замышляемую ими хитрость. Бесполезно было продолжать дальнейшее исследование острова. Нельзя было ему также и оставить труп в реке, так как апачи, наверное, обнаружили бы его и узнали, что к ним пробирался шпион. Поэтому Орлиная Голова и выволок его на сухое место, где его никто не мог найти до утра, если бы, конечно, врагам не помогла какая-нибудь случайность.
Несколько минут отдыха полностью восстановили силы его коня. Вождь мог бы теперь возвращаться к своим друзьям, так как то, что он узнал, имело для них огромное значение, но Весельчак поручил ему также определить число и состав неприятельского отряда, выступавшего против колонии. Орлиная Голова решил исполнить и это поручение. Схватка, из которой он только чудом вышел победителем, вызвала в его душе глубокое нервное напряжение, которое толкало его довести начатое им дело до конца.
Он взял несколько сухих листьев, приложил их к легкой ране на левой руке, обвязал руку лубом, чтобы остановить кровь, и вновь пустил лошадь в воду