Побледнев, с чуть дрожащим подбородком, она прошла в гостиную. Остановилась у раздвижной двери, выходящей в сад.
Гроувер достал блокнот и ручку.
— Ваше полное имя? — спросил он.
— Сара Филлипс Флеминг, она же Сасси Филлипс, она же Сасси Флеминг, она же миссис Чарлз Флеминг, а также мисс Филлипс, миссис Флеминг, доктор Филлипс, доктор Флеминг. — Повернувшись к ним, она продолжила: — Адрес? Усадьба «Мидоуз», Вуд-Лейн, Кендолл-Грин, Массачусетс. Женщина, белая. Возраст? Тридцать один год. Гражданка США? Да. Род деятельности? Учитель. Никаких особых примет. — У нее повлажнели глаза. — Ранее не арестовывалась и не представала перед судом. Местопребывание в момент совершения преступления? Находилась с мужем в аэропорту до половины второго ночи, потом поехала домой и легла спать.
— Я должен предупредить вас… — начал Гроувер.
— Что все, сказанное мною, может использоваться в суде против меня, далее по тексту. — Слезы потекли из ее глаз. — Позволите, я покину вас на пару минут?
— Разумеется, — кивнул Флинн.
— Извините, — вернулась она меньше чем через пять минут. — Сейчас я, пожалуй, изумлена больше других. Прошлым вечером мы были такие счастливые.
Они слышали, как бежала вода в раковине.
Она расчесала волосы, сняла комбинезон. Вышла к ним в брючках и свитере под горло.
— Хотите что-нибудь выпить? — спросила она.
— Спасибо, не надо, — ответил Флинн.
— А как насчет ленча? Я вот поесть не успела. Впрочем, мне сейчас нельзя даже шерри. Алкоголь только усиливает шок. Может, вы выпьете за меня виски?
— Я его практически не пью, — ответил Флинн. — А Гроувер не заслуживает.
Она дружелюбно улыбнулась Гроуверу.
— Вы — сержант Уилен, не так ли?
Гроувера проняло.
— Да, мэм.
— Как идут дела в Олд-Рекордс-Билдинг? Скучновато, верно?
Гроувер коротко глянул на Флинна.
— На вас работает лейтенант Конкэннон, — Сасси смотрела уже на Флинна. — Разумеется, неофициально.
— Вы знаете лейтенанта Конкэннона? — спросил Флинн.
— Я разговаривала с ним по телефону. Настоящий мыслитель. Забавное это учреждение, полиция. Как только тело травмируется, его обладателя отправляют в отставку. Отсюда понятно, как ценится в полиции ум. Извините, что не предложила вам присесть. Я хочу постоять. — Она посмотрела на сад. — А еще лучше выйти в сад и повозиться с землей. — Она вновь взглянула в сторону усевшегося на диван Флинна. — По крайней мере, мне повезло, что арестовывать меня приехал Упрямец Флинн. Так вас называют? Упрямец Флинн?
— Откуда вы нас знаете? — спросил Флинн.
— Я — криминалист. Преподаю в юридической школе. Я также консультант бостонской полиции, полиции штата, полиции города Нью-Йорка.
— Понятно.
— Кстати, на одной из своих лекций я говорила о вас.
— И примером чего я могу послужить студентам… позвольте спросить?
— Примером человека, не имеющего ни полицейского опыта, ни подготовки, который, появившись ниоткуда, уникальным для городской полиции образом за короткий срок установил феноменальный рекорд в соотношении «задержание — обвинительный приговор». В чем ваш секрет, мистер Флинн?
— Хотелось бы услышать от вас.
— Я несколько раз проглядывала ваше досье. В нем недостает великого множества страниц.
— Неужели?
— Когда-нибудь вы расскажете мне о вашем таинственном прошлом?
— Возможно.
— Миссис Флеминг, если бы вы могли сообщить нам некоторые факты…
— Конечно. Что вас интересует? — Она села, положила руки на колени, ладонями вниз, опустила голову. — Вчера вечером я приехала домой в начале седьмого. От железнодорожной станции добралась на мотоцикле. Выпила стакан молока, съела несколько крекеров. Собрала чемодан Чарли. Приняла душ и переоделась. В половине девятого поехала в город на «Ауди» Чарли. Он уже ждал меня на тротуаре у здания суда. Ему пришлось задержаться в городе, чтобы секретарь успела допечатать его речь.
— Куда отправлялся ваш муж? — спросил Гроувер.
— Вернее, почему он полетел в Лондон? — уточнил Флинн.
— Ой, мне следовало рассказать вам об этом. Чарли — федеральный судья. Был федеральным судьей. Мы написали с ним книгу об американской системе наказаний. Не о тюрьмах. О природе наказания. У Чарли ума хватало на двоих, а то и на троих. Я хочу сказать, если человек совершает преступление против общества, каким должен быть идеальный ответ этого самого общества? Является ли тюрьма единственным выходом? — Она вскинула глаза на Флинна. — Учитывая обстоятельства, я словно произношу речь в свою защиту, не так ли?
— Продолжайте, — Флинн оставил ее вопрос без ответа.
— Книга вышла несколько месяцев тому назад. В Америке ее практически не заметили. В этой стране никто ничего не читает. Только «Юридический журнал» откликнулся короткой рецензией. А вот в Англии книга привлекла внимание. Господи, благослови англичан. Они читают. Короче, нас обоих или одного из нас пригласили на десятидневный лекционный тур. Мы решили, что поедет Чарли. Выступит в Оксфорде, на телевидении, потом в Кардиффе, Эдинбурге, Дублине.
— Почему вы решили, что ехать должен он? — спросил Флинн.
— Я сейчас очень занята. Никто не будет читать за меня лекции в университете. Конечно, у преподавателя бывают периоды, когда он может отъехать на десять-пятнадцать дней, но сейчас никак не получалось. А англичане уже все подготовили. Кроме того, Чарли стоило немного развеяться.
— Если я вас правильно понял, вы уговаривали своего мужа лететь в Англию, зная, что не сможете его сопровождать?
— Полагаю, что да.
— И вы собрали ему чемодан?
— Выглядит подозрительно, не так ли? Очевидно, я положила динамит, или бомбу, или что-то еще, такое же взрывоопасное, в чемодан.
— Очевидно, — согласился Флинн.
— Боже мой!
— Это признание вины? — спросил Гроувер.
— Дама поддерживает приятную беседу, — ответил Флинн.
— Не очень-то она приятная, инспектор.
— Значит, неприятную. Что вы сделали после того, как ваш муж сел в машину?
— Поехали на Четвертый причал. Там можно без труда припарковаться. Отлично пообедали. Съели запеченного в духовке фаршированного лобстера. Перед обедом выпили джина с тоником. За обедом добавили вина. Много вина. Чарли напоминал школьника, отправляющегося на каникулы. Думаю, мы оба радовались тому, что наша книга произвела впечатление на англичан. Вы понимаете?
— Думаю, да, — кивнул Флинн.
— Мы дурачились, инспектор.
— Дурачились? — переспросил Гроувер.
— Даже федеральный судья может дурачиться, — ответила Сасси.
— Я давно это подозревал, — вставил Флинн.
— В аэропорт мы приехали в начале первого. Чарли зарегистрировал билет, сдал багаж. В одном из коридоров мы набрели на автомат, продающий страховые полисы. Не уверена, что вы сможете понять остальное.
— А вы все же попробуйте объяснить, — откликнулся Флинн.
— Мы вдруг превратились в подростков. Все началось с моих слов о том, что мне будет его недоставать. Он ответил, что ему будет недоставать меня куда больше, чем мне — его. Я возразила, что все будет с точностью до наоборот. И тут нам на пути попался этот автомат. Я сказала: «Сейчас я покажу тебе, как мне будет тебя недоставать». И заплатила за пятитысячную страховку. Он оскорбился и заплатил за полис в двадцать пять тысяч долларов. Я — за пятидесятитысячный. И ставки продолжали увеличиваться. Наверное, все дело в том, что у каждого из нас свои деньги. Так уж повелось. Вы понимаете, кто-то платит за петуньи, а кто-то — за маргаритки. В результате мы всего покупаем больше, чем нужно. Вот и тут мы продолжали эту глупую игру. В тот момент я понятия не имела, на какую сумму мы набрали страховки.
— Полмиллиона долларов, — просветил ее Флинн.
— Полмиллиона?
— Пятьсот тысяч.
— Господи. Я не вспомнила об этом безумии, пока не сошла с поезда час тому назад. Боже мой!
— Вы находитесь в щекотливой ситуации, — добавил Флинн.
— Потому-то я и не удивилась, увидев вас у дверей.
— Когда вы уехали из аэропорта?
— В начале второго. В час пятнадцать. В час тридцать. По расписанию у меня сегодня лекции, а Чарли купил себе детектив.
— Судья читает детективы? — спросил Гроувер.
— Обожает их.
— Ну и дела, — покачал головой Гроувер.
— Приехала домой на машине, выпила стакан молока, легла в постель. Утром проснулась поздно, позавтракала, поехала на мотоцикле на станцию, на поезде — в город. Аккурат к двенадцатичасовой лекции. О случившемся я ничего не знала. В коридоре столкнулась с Джимом Бартоном, улыбнулась ему, поздоровалась. На его лице отразилось недоумение, он развернулся и последовал за мной. «Что ты тут делаешь?» — спросил он. «А что такое?» — удивилась я. Он отвел меня в комнату отдыха, налил мне кофе. Рассказал мне о взрыве самолета. Вызвал сестру из медпункта. Она посидела со мной. Никакой таблетки не дала. Иначе я не доехала бы со станции на мотоцикле…
Голос у нее дрогнул.
Она достала из кармана салфетку.
— Бедный старина Чарли, — она высморкалась, — такой славный парень.
Гроувер листанул блокнот назад.
— Давайте…
— Не сейчас, Гроувер, — оборвал его Флинн. — Скажите мне, миссис Флеминг, у вас и вашего мужа есть дети?
— У Чарли есть сын, от первой жены. Чарлз-младший. Чики. Чуть моложе меня. Ему двадцать шесть. Чарли намного меня старше. Его первая жена умерла. Лейкемия. — Она убрала салфетку в карман. — Если Чарли мог достойно вести себя после смерти жены, я тоже смогу.
— А другие страховки у вашего мужа есть? — спросил Флинн.
— Я не знаю… Есть. Одна страховка, чтобы оплатить закладную на дом в случае его смерти. Кроме того, полагаю, он застрахован как федеральный служащий. Уж не знаю, сколько ему там причитается. Думаю, что немного. Чарли страховка не требовалась. Сын его вырос. Мы оба хорошо зарабатывали. Потому-то мы вчера и устроили эту глупую игру с автоматом. Такую бессмысленную!
— Как я понимаю, страховочные полисы вы получите по почте, — заметил Флинн. — Через день-два.