воду которой Яся и Алик сошлись бы во мнениях. Но в тот июльский вечер у стен тринадцатой городской библиотеки все изменилось.
– Ты с ума сошла? – хором выдохнули Яся и Алик, таращась на Женю как на умалишенную.
– Это исключено! – добавила старшая сестра.
– Даже не вздумай! – вторил ей младший брат.
– Еще не хватало, чтобы ты разбилась… – Ярослава на всякий случай отодвинула подругу подальше от стены, а потом окинула Алика задумчивым взглядом. – Ладно уж, давай веревку и эти свои… Жмуры… Как-нибудь справлюсь.
– Жумары! – поправил Алик, но уже без былой издевки. – Забей, я сам. Я ж не зверь какой…
Окажись Ветрова-старшая рядом в ту секунду, ее материнское сердце затрепетало бы от радости. Правда, ненадолго: вряд ли какая-нибудь мать сможет умиляться, если ее чадо соберется лезть в окно второго этажа под покровом ночи. А вот Ярославу этот факт очень растрогал. Впервые за долгие годы она гордилась братом. Легко было подтрунивать над ним раньше, когда она не видела Алика в деле. А вот теперь он мастерски карабкался наверх, и Яся испытывала новое странное чувство. Ее так и подмывало достать телефон, снять весь процесс на камеру и выложить в блог с подписью: «Видали? Мой брателло!» Даже Женька, которая редко демонстрировала миру положительные эмоции, смотрела на Алика со смесью восхищения и уважения. А уж Ясе ли было не знать, что кого попало Агафонова такой чести не удостаивает!
Не прошло и пяти минут, как Алик лихо перемахнул через подоконник, исчез в темноте большого зала, и Ярослава увидела свет.
– Что дальше? – заорал сверху Ветров-младший, спугнув с карниза пару сонных голубей.
Яся обреченно провела по лицу ладонью: момент братско-сестринского единения был безвозвратно разрушен очередной тупостью Алика. Он что, ни одного фильма про грабителей не видел? Да если бы кто-то из банды Дэнни Оушена вздумал так горлопанить, добравшись до главного хранилища казино, все закончилось бы куда печальнее! Конечно, Ясе с Женей повезло, ведь библиотека располагалась не в самом сердце Лас-Вегаса, а в тихом зеленом районе, заселенном пенсионерами. Ни клубов, ни баров – полное отсутствие ночной жизни. Так что на первый раз вопль Алика обошелся без внимания, но ведь нельзя же полагаться на удачу вечно!
Поэтому Ярослава вытащила телефон, позвонила брату и тихим спокойным голосом обрисовала быт и порядки в современных обезьянниках.
– Дай сюда, я его проведу! – вызвалась Женя, когда Яся дошла до способов применения полицейских дубинок: папа как раз на днях смотрел документалку о местах не столь отдаленных.
В любой другой ситуации Яся бы с радостью и дальше пугала младшенького всякими страшилками – это входило в топ десять ее любимых развлечений, – но сейчас каждая минута была на счету. Пришлось включить громкую связь и поднести гаджет поближе к Жене.
– …к чертовой бабушке! – донеслось из динамика. – Дура! Чтоб я еще раз тебе помог…
– Алик, это Женя! – Агафонова для верности наклонилась поближе к микрофону.
– Сорян. Но передай Яське, что…
– Я все слышу, дебил! – фыркнула Ветрова, но тут же получила тычок в плечо от Жени.
– Смотри, выйдешь из зала и увидишь лестницу, – продолжила та, выхватив телефон. – Поднимаешься на один пролет, идешь прямо… Через зал искусства! Там еще репродукция Саврасова…
– Картина с черными птичками, – услужливо добавила Яся: хоть она и не видела лично, чтобы мама роняла Алика из коляски, надежды, что он вспомнит художника из школьной программы за второй класс, было мало. Хорошая память вообще никогда не входила в число его достоинств.
– Вижу! – отозвался Алик. – И на фига вам эта картина? По-моему, так себе…
Теперь уже Ярослава застонала в голос, рискуя привлечь внимание посторонних и сорвать всю операцию. Это же кем, интересно, Алик считал свою сестру, если подумал, будто она хочет спереть из библиотеки картину?! И не какое-то там оригинальное полотно девятнадцатого века, а дешевую репродукцию, которую на каждом третьем календаре печатают!
– Нам не нужны грачи, – терпеливо пояснила Женя, пока у Яси в горле клокотала отборная матросская ругань. – Там просто человека в хранилище заперли… Случайно!
– Что-о-о?! – В динамике что-то зашуршало, видно, Алик чуть не выронил трубку от удивления. – Какой дурак мог запереть человека в библиотеке?!
Яся усмехнулась. Ей стало любопытно послушать, как Женя ответит на этот справедливый вопрос.
– Неважно, просто иди дальше, выйдешь из зала и справа будет дверь. Металлическая, – выкрутилась Агафонова. Все-таки признавать свои ошибки – отдельный вид искусства, и Женя им пока не овладела.
Вскоре девушки услышали, как Алик со скрежетом отпирает книгохранилище – звуки, навевающие на мысли о Кентервильском привидении, – и затаили дыхание. Тишина в динамиках телефона внушала ужас. Конечно, за несколько часов Кирилл не мог умереть от голода или жажды, но что, если он страдал не только от аллергии, но и от клаустрофобии? Что, если у него был приступ паники, бедолага метался во тьме среди книг, сшибая все на своем пути, пока какой-нибудь стеллаж не придавил его насмерть? Тут ведь как с котом Шредингера: пока коробка закрыта, кот внутри одновременно и жив и мертв. Блаженная неизвестность. Но стоит приподнять крышку – и все, либо радуйся за невредимого котика, либо… Покойся с миром, хвостатый друг. И что-то счастливых воплей спасенного Кирилла Яся пока не слышала.
– Эй! – Голос Алика звучал глухо. – Тут кто-нибудь… – и звонок оборвался, а с ним – и что-то у Яси в груди.
– Там нет связи, – прошептала Женя, и непонятно было, она старается успокоить Ветрову или самое себя.
– Так-так-так… – как заведенная, забормотала Яся, нервно приглаживая волосы. – Тебя с ним кто-нибудь видел? Ну, как ты вела его в хранилище?
– Да нет же… – Агафонова неверяще мотнула головой. – Он не мог… Ну, того…
– А если мог? – Яся тряхнула подругу. – Кто-то вас видел? Все же были на концерте! И ты была! Так-так-так… Алиби есть… Скажем, он сам туда пошел, мало ли зачем… Мы его вообще не знаем… Несчастный случай, да?
– Камеры… – Женя моргнула. – У нас же там камеры! – повторила она на крещендо. – Повсюду! Все увидят, что я его туда привела! И закрыла! Меня посадят… Боже, меня посадят! А папа? Он не переживет! Яся, это конец!
– Тихо! – Ветрова отвесила Жене пощечину, чтобы прекратить истерику. – Мы все сотрем. Охранника нет на месте! Успеем. Должны успеть! Надо предупредить Алика…
– Господи, Алик… – Женя покачнулась, чуть не плача и держась за щеку. – Я же его подставила… Надо было лезть самой! Он ведь отпечатки оставил! Нет, я признаюсь, – она вдруг решительно расправила плечи. – Нельзя, чтобы он отвечал за мои преступления! Скажу, что это я его убила…
– Капец, ты еще и убила кого-то?! – раздался вдруг сзади голос Алика, и Яся чуть в обморок не рухнула от испуга. Да, она не по одному разу читала ему в детстве истории про Черную Руку на ночь, но все же инфаркта не заслуживала.
– Алик… – Она собралась было обрушить на него весь свой гнев, но тут на глаза ей попался Кирилл. Он стоял чуть поодаль в отсветах фонарей, серый, как пресловутое полотно Саврасова, но главное – живой от пяток до макушки.
Яся гордилась тем, что никогда не позволяла себе вешаться на парней. Держала планку, сохраняла самообладание и легкое безразличие. Но в тот момент облегчение, окатившее ее жаркой волной, смыло без остатка и принципы, и гордость, и легкое презрение к хипстерам. Яся бросилась к Кириллу, повисла у него на шее, будто жена, встречающая фронтовика, и стиснула парня, не оставив ему шансов пошевелиться.
– С вами все нормально? – сдавленно осведомился Кирилл, пока Алик и Женя молча наблюдали за этой странной сценой.
– Я?.. Да… В смысле… Конечно, – Ветрова неловко отстранилась. Так вот с ходу придумать себе оправдание она не могла, поэтому принялась сосредоточенно смахивать с платья несуществующие пылинки.
– Кирилл, я должна вам кое-что сказать… – кашлянув, начала Женя, но Кирилл не дал ей договорить.
– Нет, это я должен сказать! – перебил он. – Я должен перед вами извиниться…
– Что? – Агафонова растерянно хлопнула ресницами. Признаться, и Яся ожидала от Санина чего угодно, только не извинений. Упреки, ругань, угрозы написать заявление в прокуратуру – да. Но извинения?! Это что, стокгольмский синдром или Кирилл все-таки успел удариться о стеллаж с книгами?
– Я вас не дождался, начал сам изучать Расине… – Он вздохнул и сокрушенно покачал головой. – И так увлекся, что проворонил закрытие библиотеки. Это ж надо было так облажаться!
– Да нет, вы не виноваты, – заверила его Женя. – Это все…
– Расине! – выпалила Яся, пихнув подругу локтем. – Ох уж этот Расине! – И она натужно рассмеялась, послав Агафоновой предупреждающий взгляд. – Такое чтиво – не оторваться!
А что еще Ярославе оставалось делать? Стоять и смотреть, как Женька самозабвенно закапывает себя в глубокую яму? Бывают все-таки на свете непрошибаемые упрямцы! Сама Вселенная подсунула ей решение. Любой нормальный человек, просидев взаперти столько времени, пришел бы в ярость, а этот мало того что спокоен как удав, так еще извиняется, что начал читать без нее. Это ли не знак судьбы? Возьми – и благосклонно прости его, а потом живите себе долго и счастливо… Так нет же, сама напрашивается!
– Вы его тоже читали? – обратился Кирилл к Ясе, но не успела она сочинить какой-нибудь уклончивый ответ, как ее ослепил яркий луч фонарика.
– Кто здесь? – прогремело со стороны библиотеки.
Ветрова не могла разглядеть обладателя шаляпинского баса, но поскольку на отсутствие логики она никогда не жаловалась, то сразу поняла: перед ними суровый страж книгопорядка. Или, проще говоря, охранник.
Ясе стало дурно. Перед глазами замелькали разочарованные лица родителей, заголовки новостей из сетевых СМИ между рекламой средств от грибка ногтей и кишечных паразитов: «Известного блогера поймали на взломе библиотеки!» или «Позор Ярославы Ветровой! Все ужаснулись, когда увидели это…». А еще хейтеры, отписки, забвение…