Он оценивающе осмотрел мою странную позу, потом спокойно проговорил:
—Если бы ты села на него, тебе было бы удобней.
—На столах не сидят,— парировала я, окинув взором белую пластиковую поверхность, на которой лежали мои локти и большая часть туловища.— И не увиливай, пожалуйста, от ответа.
—Хорошо,— Валентин улыбнулся.— Твоя игра называется «провокация», Катя.
—То есть?— меня разбирало любопытство.
—Ты провоцируешь меня на действия, о которых я буду жалеть,— серьезно сказал парень и тоже, положив руки на стол, придвинулся ко мне.
Наши лица были так близко, что я чувствовала его теплое дыхание, от которого непослушные рыжие прядки, спадавшие на мою щеку, легонько шевелились. Он медленно опустил взгляд на мои приоткрытые губы и… резко встал, что-то прорычав.
—Ты куда?— я удивилась его странному поведению.— Мы еще не закончили разговор,— в моем голосе слышались нотки разочарования, которые я никак не могла скрыть.— Вернись обратно, будь так любезен.
—Как пожелаешь,— он опустился на свое место, уставившись на меня с вызовом.
—Ну и как тебя понимать, дорогой?— я чуть-чуть приподняла бровь, продолжая неотрывно смотреть на него.
—Катенька,— вкрадчиво произнес собеседник.— Я ведь не каменный.
—Вижу,— мои губы дрогнули, готовые улыбнуться.— И что с того?
Быстров с интересом разглядывал черты моего лица, потом осторожно коснулся ладонью щеки и тихо пробормотал:
—Ты такая красивая.
—Спасибо, ты тоже ничего, когда выспишься, конечно,— шутя, отозвалась я.
Но он не улыбался. В серых глазах зажегся непонятный огонь, способный охватить яркими языками пламени не только его, но и меня. Завороженная таинственным пожаром, я была не в силах оторвать от него взгляд. Мужские губы обожгли мой рот так жарко, что я невольно подумала, закрывая глаза: «Боже правый, я сейчас сгорю!» Костер, разожженный страстью, охватил мое сердце, растекаясь горячей лавой по венам. Он целовал меня, жадно впиваясь в податливые уста. Голова моя кружилась, опущенные веки томно подрагивали, а губы предательски отвечали на его безумно приятный поцелуй, от которого тело охватила сладкая истома. В безудержном порыве взаимного желания мы каким-то образом свернули со стола пустую кружку, которая, упав на пол, жалобно звякнула и разлетелась вдребезги. Я резко отпрянула, удивленно заморгав ресницами. Что меня поразило больше — разбитая чашка, или мое непростительное поведение, я не знала. Валентин смотрел в мои глаза, тяжело дыша и хмурясь. Он молчал, становясь с каждой секундой все более мрачным.
—Прости,— наконец сказал Быстров и, опустившись на корточки, принялся собирать осколки.
Я молча села на табуретку, тряхнув головой, чтобы избавиться от ощущения все еще горящего на губах поцелуя. Через какое-то время мне удалось с собой справиться, и я почти совсем спокойно произнесла:
—Тебе надо поспать немного, а то лицо осунулось и мешки под глазами… Я постелю постель, ладно?
Он кивнул, сосредоточенно занимаясь погибшей кружкой, вернее, тем, что от нее осталось. Не дожидаясь более развернутого ответа, я отправилась в комнату. Вскоре Валя тоже пришел туда. Я довольно быстро сменила белье на кровати, и, указав парню рассеянным жестом на приготовленное ложе, тихо сказала, отводя взгляд:
—Спальня в твоем распоряжении, а я пойду заниматься.
Он поймал меня за руку, когда я двинулась к выходу. Мое тело вздрогнуло, отзываясь на его внезапное прикосновение. Колени задрожали, а сердце, точно птица в клетке, начало яростно биться. Я хотела сбежать, причем немедленно и… хотела остаться.
—Катя, Катенька…— его голос сорвался, а сильные руки молниеносно подхватили меня с пола, подняв в воздух так, чтобы наши глаза были на одном уровне.— Пожалуйста, останови меня.
Я смотрела на Валентина, понимая, что сделать это не смогу. Он держал меня за талию, по-прежнему не желая опускать. Я медленно подняла руки и осторожно положила их на шею того, в кого незаметно для самой себя успела влюбиться. С его губ слетел звук, напоминающий сдавленный стон. В мгновение ока я оказалась прижатой к его твердой груди. Мои пальцы, скользя по шее мужчины вверх, зарылись в его белокурых мягких волосах. Он нежно гладил меня по спине, с каждой секундой опускаясь все ниже и ниже. Когда Валентин сжал мои бедра, я сама прильнула к его рту, мечтая вновь ощутить вкус его чувственных губ. Мы целовались, как шальные, боясь упустить хоть что-то из водоворота ярких головокружительных эмоций, в которые стремительно погружались. Получив мое, не высказанное словами согласие, Быстров уже не мог остановиться. Его усталость исчезла без следа, уступив место всепоглощающей жаркой страсти, стремящейся сжечь нас в огне неукротимого желания. Он хотел меня так же сильно, как я хотела его. Но, ко всему в придачу, я еще его и любила…
Настырный телефонный звонок, как непрошеный гость, ворвался в созданный нашими чувствами мир, разбивая вдребезги его хрупкую конструкцию. Я отшатнулась, с трудом переводя сбившееся дыхание. Он тяжело повалился на кровать, прикрыв руками лицо. Мои ноги сами двинулись на призывный звук отчаянно вопящего аппарата.
—Алле,— запыхавшимся голосом проговорила я, беря трубку.— Кто это?
—Катерина, это я,— самодовольный тон «Мистера галстука» резанул по ушам, точно лезвие бритвы. Я даже испытала нечто похожее на боль.— Ты просила звонить, вот я и решил выполнить твою просьбу. Тем более, у меня есть идея.
—Слушаю,— вяло пробормотали мои опухшие от жарких поцелуев губы.
Я поправляла находящуюся в жутком состоянии одежду, искренне жалея, что не отключила вовремя телефон.
—Я много думал над произошедшим с тобой инцидентом,— он многозначительно замолчал.
—Ну, и?
—Я порылся в нужных книгах и решил, что необходимо составить психологический портрет насильника, тогда вычислить его будет гораздо проще. Но ты должна для этого подробно мне все.
—Иди ты в баню!— рявкнула я, намериваясь бросить трубку, но громкое «Стоп! Я еще не все разъяснил!» остановило мой порыв.
Смягчившись, я позволила Егорову навешать на мои уши море всякой психологической лапши, приправленной доброй порцией мистицизма и прочей, абсолютно непонятной мне научной чепухи. Когда я была загружена заумными речами собеседника до такой степени, что даже в траектории пути усатого рыжего таракана, нагло проползающему по дверному косяку, видела скрытый смысл, продиктованный неизвестно чьим завуалированным «ЭГО», Андрей, наконец, устало произнес:
—Ну, так ты мне поможешь с описанием маньяка?
—Нет,— тупо глядя на наглое насекомое, сказала я.
—Как хочешь. Придется заняться этим делом в одиночку. Я понимаю, что твои чувства перекрыты, в связи с полученной подсознательной сексуальной травмой, которую тебе нанес преступник, поэтому твое внутреннее «Я» запрещает тебе разглашать информацию, помимо воли. Я не виню тебя за это, Катя,— великодушно закончил парень.
Я нервно хихикнула, уверенная в том, что если немедленно не прекращу эту идиотскую беседу, то мое одуревшее от его слов сознание, выскажет ему все, что о нем на данный момент думает.
—Пока,— сказала я и опустила трубку на рычаг,— вот не было печали, теперь еще этот умник со своей ненормальной помощью прилип…
Когда я вошла в комнату, Валентин уже спал. И не мудрено, ведь «Мистер галстук» излагал свои мысли минимум полчаса, если не больше. Подойдя к любимому, я осторожно прикрыла его тело краем одеяла, любуясь спокойным выражением красивого лица. Постояв немного рядом, я решила-таки отправиться к учебникам. Завтра в десять утра мне предстояло сдавать экзамен.
Быстров проснулся около четырех часов вечера. За это время мне еще три раза звонил Егоров, продолжая упорно добиваться подробного описания насильника, но кроме тупого «Отстань!», которое я повторяла при каждом разговоре по несколько раз, новоиспеченный детектив ничего не услышал.
—Мне надо переодеться перед концертом,— застыв в дверном проеме, проговорил Валентин.— Я схожу к себе, а в семь вернусь. Будь, пожалуйста, дома.
—Хорошо,— я оторвалась от разложенных по столу лекций и подошла к нему.— Может, хочешь поесть?
—На своей территории перекушу,— он кисло улыбнулся, сосредоточенно изучая меня.
—Как знаешь,— отозвалась я тихо.— Ты хоть выспался?
—Да, спасибо. И…— парень замялся.— Прости, что я не смог сдержаться тогда. Я сожалею.
—Ничего,— мой голос прозвучал сухо.— Забудем об этом. Мы с тобой просто друзья.
—Как пожелаешь,— Валя вежливо улыбнулся, но глаза его стали холодными, как, впрочем, и мое уязвленное сердце.
Я чуть не объяснилась в любви этому человеку, а он, видите ли, сожалеет… Больше мы не общались. Быстров молча оделся в прихожей и, наказав псу меня сторожить, ушел, захлопнув за собой дверь. Я даже не вышла проводить его, усердно создавая видимость тщательного изучения лекций, строки которых расплывались перед глазами, так как те наполнились предательскими слезами, но он этого не видел.
—Будь ты трижды проклят, чертов спасатель, спаситель, искуситель!— свернув на пол груду учебников, простонала я, давая волю обиде, закравшейся в мою душу.
Слезы текли ручьем, настроение испортилось. Наревевшись вдоволь и твердо решив, что больше не позволю чувствам ломать мне жизнь, я гордой поступью отправилась в ванную, чтобы привести себя в порядок перед походом в клуб. Мне пришлось изрядно повозиться с собственным лицом, так как глаза опухли от слез, ну а губы… от поцелуев, и мало того, на нижней, ко всему в придачу, проступил фиолетовый синяк, как доказательство утренних событий.
Тяжело вздохнув, я начала исправлять не совсем товарный вид своей физиономии, с помощью обильной косметики. Макияж получился ярким, как, впрочем, и положено вечернему. В конце концов, я в ночной клуб иду, а не в университет. Так что броские тени, черные ресницы с активной подводкой глаз, а также алая помада на четко очерченных контуром губах выглядели вполне подходящими к случаю. Создание нового имиджа заняло у меня час. До встречи с Валей оставалось совсем немного. Я быстро перевернула гардероб и нашла там длинное шерстяное платье в обтяжку с глубоким вырезом, обнажившим верхнюю часть плеч. Его-то я и надела.