— Пожалуйста, впусти нас.
—Идите к черту оба,— простонала я, убегая подальше от злосчастной двери.
Как ни странно, они прекратили добиваться встречи со мной. Вокруг повисла тишина, которая резала слух не меньше, чем отчаянный перезвон. Было как-то странно и… неуютно. В сердце поселилось устойчивое ощущение, что это только начало. Когда по стеклу в кухне раздался мерный стук, я поняла, что не ошиблась. Подойдя к окну и отодвинув занавеску, я взглянула вниз. Там стояли оба. Валя нервно теребил воротник своей серой куртки, что-то говоря Каменскому, который усердно швырял камушки мне в стекло.
—Уходите, сейчас же!— крикнула я в форточку.— Или мне придется вызвать милицию.
—Катя! Выслушай нас,— на лицах собеседников была досада, смешанная с расстройством и обильно приправленная тревогой.
Больше я не стала с ними говорить, демонстративно зашторив окно. Отгородившись, таким образом, от парней, я все-таки не смогла удержать в узде свое разыгравшееся любопытство, и краем глаза посмотрела на улицу. Они еще были там. Стоя напротив друг друга, ребята о чем-то оживленно беседовали, даже, наверное, спорили, активно жестикулируя и сердито хмурясь. Потом их дискуссия перешла в более спокойное русло, а вскоре оба непрошеных гостя двинулись прочь, придя, вероятно, к какому-то соглашению.
—Чудесно! Теперь они еще и сговорились!— я бесилась, злясь на себя и на тех, кто был виною моего испорченного настроения.— Да где же Вера?..
Мой голос упал на последней фразе, когда я заметила, что Быстров хромает. Он неуверенно ступал на правую ногу, стараясь поспеть за быстро шагающим Каменским, который на физическое состояние спутника не обращал ни малейшего внимания, стремительно идя по заснеженному тротуару в сторону остановки. Я принялась судорожно вспоминать за какую именно ягодицу укусил насильника Лари, но память, смешав все утренние картинки, упорно их подтасовывала, уверяя меня то в одной версии, то… в полностью противоположной. Правая, левая… левая, правая… я, увы, не могла с уверенностью сказать, какая.
И все же… он сам признался в стычке с большой собакой. Значит, маньяк — Валентин! А откуда тогда у Андрея машина нападавшего? Быть может, я ошибаюсь, с бухты-барахты присваивая им малопочетное звание преступника? Но… улики налицо. И их, к сожалению, много.
Мне стало обидно. В горле пересохло, а в глазах опять появилось большое количество прозрачной соленой жидкости, крупными каплями заструившейся по моим побледневшим щекам. Нужно было с кем-нибудь поговорить, открыв душу и избавив сердце от тягостных предположений. Но в доме, кроме нас с Лари, никого не было, и я, тяжело вздохнув, обречено поплелась в комнату, где и позволила себе расслабиться, вдоволь наревевшись.
Верить в очевидное не хотелось. Однако страх перед встречей с так называемым спасателем значительно возрос. Хотя музыканта мне тоже не особо хотелось видеть. Кто-то из них сегодня утром едва не изуродовал меня. И больше на этого «кого-то» в данный момент смахивал Валя, благодаря его поврежденной ноге. В голове все путалось. Мысли метались, выдвигая невероятные теории, каждая из которых скорее напоминала фильм ужасов, нежели здравые суждения. Я была не на шутку перепугана. И самым страшным мне казалось то, что я не знала, кому верить. Отныне подозревались все!
Ровно в пять часов вечера в дверь позвонили. Собрав в кулак остатки теплящегося в душе мужества, я пошла отворять гостю или, может быть, гостье. Во всяком случае, я на это очень надеялась. На пороге стояла Вера с большой спортивной сумкой в руках и… с красными опухшими от слез глазами на осунувшимся бледно-зеленом от переживаний лице. Я охнула, увидев ее. Мучившие меня размышления мгновенно испарились, уступив место тревоге за подругу.
—Что случилось?— я положила ее ношу на полку в прихожей и повела печальную гостью на кухню, где, усадив несчастную на табуретку, начала готовить чай.— У тебя неприятности?
—Все мужчины — подонки!— трагично произнесла Верка, уставившись невидящим от соленой пелены взглядом в пол.
—А подробнее?— поставив чайник на плиту, я заняла место напротив подруги и принялась рассматривать ее поникшую фигуру с опущенной вниз головой.— У тебя проблемы дома?
—Нет.
—В университете?— я заглянула в серые прекрасные глаза собеседницы, которые сейчас покраснели от продолжительного плача. Похоже, что не только со мной судьба решила сыграть злую шутку…
—Нет,— покачала она головой и вдруг нахмурилась.
Кажется, меланхолия сменилась гневом, и это мне пришлось гораздо больше по вкусу. Наблюдать всегда боевую, жизнерадостную Веру в таком расквашенном состоянии для меня было настоящей пыткой.
—Тогда кто тебя обидел?— я выжидающе уставилась на нее.
—Мой бывший жених!— процедила подруга, сцепив руки так сильно, что затрещали суставы.
—Дима?— я обалдела.
—Да,— нервно усмехнувшись, она продолжала.— Я сказала ему, что переезжаю на время к тебе.
—Ну и?…— мне стало неловко. Неужели причина ее бед — я?
—Он возмутился по этому поводу, требуя передумать. А потом… потом мы с ним поскандалили.
—Боже мой, Верочка, все случилось из-за меня?— расстроено пролепетала я, не зная, как загладить свою вину.
—Дослушай сначала,— оборвала мой лепет собеседница, став серьезной и мрачной.— Во время ссоры, всплыли такие факты, что у меня на голове зашевелились волосы.
Я приоткрыла рот, предчувствуя интересный рассказ. Любопытство разжигало во мне костер, мешавший спокойно сидеть на табуретке, отчего я начала непроизвольно ерзать.
—Не суетись,— заметив мое состояние, мягко проговорила Вера. На ее лице появился румянец, а губы чуть заметно улыбнулись.
—А ты не интригуй,— пробубнила я себе под нос, с упрёком глядя на подругу.— Рассказывай скорее, а то я лопну от нетерпения.
—Ладно,— снисходительно протянула она,— Во-первых, я почти месяц встречалась с самовлюбленным идиотом, эгоизм которого достиг невероятных высот. Как я умудрялась не видеть таких очевидных истин? Сама не понимаю. Во-вторых, мой роман оказался абсолютно беспочвенным по одной очень веской причине,— Верка многозначительно помолчала, затем торжественно объявила.— Дмитрий женат!
Я выронила кружку, которую бесцельно вертела в руках во время её повествования. Стекло, жалобно крякнув, разбилось вдребезги, разлетевшись мелкими осколками по полу. По всей видимости, в ближайшие дни чай пить в моем доме будет не из чего, так как я старательно уничтожаю чашки одну за другой. Хотя… не без помощи некоторых личностей.
—Шутишь?— набравшись смелости, спросила я.
—Если бы?!— она горько усмехнулась.— Этот подлец пудрил мне мозги, прикидываясь романтичным парнем, мечтающем о чистой любви. А на самом деле у него в деревне под Питером жена и девятимесячная дочь. Сам же он учится на заочном и снимает квартиру, в которую уговорил переселиться меня, обещая «золотые горы» и «манну небесную». Мальчику, просто, нужна была грелка для постели, и я, на его взгляд, вполне подходила на данную роль. Ну, а цветы, стихи и сладкие речи — это всего лишь скромная плата за податливое тело и влюбленный взгляд попавшейся на удочку идиотки, то есть меня.
Говоря об этом, подруга постепенно успокаивалась. Вместо того, чтобы начать жалеть себя, она, напротив, оттаивала, даже засмеялась, вспоминая эпизоды из проведенных с Димкой разборок. В ее красивых, живых глазах появился ироничный блеск, а ухоженные руки с длинными алыми ногтями свободно опустились на грудь, сложившись крест на крест. Вера расслабилась и… повеселела, хотя в глубине расширенных зрачков, по-прежнему, таились боль и обида. Несколько часов назад личная жизнь этой очаровательной, доброй и верной девушки рухнула, как потерпевший катастрофу лайнер. Осознав всю горечь ее потери, я искренне позавидовала самообладанию подруги.
—Знаешь, Катюха, все мои страдания, просто, бред, в сравнении с твоей ситуацией,— философски заключила собеседница, внимательно посмотрев на меня.— Так что, давай-ка, сменим тему. Судя по всему, у тебя денек выдался ничуть не лучше. Телефон отключен, глаза опухли… что стряслось, дорогая?
—Ко мне приходили маньяки,— честно ответила я, грустно вздыхая.
—Много?— Верка улыбнулась.
—Оба,— серьезно произнесла я.
—И что они хотели?— подругу забавлял предмет нашего разговора, она оживилась, подавшись вперед и не сводя с меня хитрого взора прищуренных блестящих глаз.
—Поговорить,— я сморщилась, вспоминая недавние события.— А потом эти идиоты «спелись» и куда-то ушли вместе.
—Откуда ты знаешь?— ее брови удивленно поднялись.
—Видела в окно. Андрей бросал в стекло камушки, чтобы привлечь мое внимание, а Валя стоял рядом и что-то говорил. Я послала их подальше, пригрозив милицией.
—И они испугались?— недоверчиво поинтересовалась собеседница.
—Вряд ли. Более упрямых баранов мне еще встречать не приходилось. Скорее всего, в их дурные головы залетела какая-нибудь не менее дурная идея, причем, совместная,— досадливо процедила я, восстановив мысленный образ удаляющихся от моего дома парней.— А еще… Быстров хромал.
—Что?!— Верка побледнела.
—Он звонил и сказал, что его цапнула на работе собака, а я, накричав предварительно, обвинила Валю в причастности к нападениям на меня, мотивировав это утренним подвигом Лари.
—А что он?— затаив дыхание, прошептала собеседница, теперь пришла ее очередь позабыть о своих неурядицах, влезая по уши в мои проблемы.
—Пытался возражать, но я бросила трубку.
—Он перезвонил?
—Наверное. Правда, я об этом не знаю, потому что в следующие пару минут мне представилась возможность уличить в тех же грехах Андрея, которому я вспомнила его синие Жигули. Но он, похоже, не очень меня понял, раз примчался сюда, как, впрочем, и Быстров. Они оба какие-то ненормальные. Сами лезут на рожон, забыв о риске, связанном с разоблачением.
—А телефон ты вырубила, чтобы не трепать себе больше нервы?— деловым тоном проговорила Вера.
—Да, к тому же я была не в состоянии с кем-либо разговаривать из-за разыгравшейся истерики. Отсюда — опухшие глаза и помятый вид.