Не сомневаюсь,— раздеваясь в прихожей, отозвалась я.— Да, и сын у нее не маньяк!— в моем голосе звучала твердость, а во взгляде подруги появилось недоверие.
—Это он тебе сказал?— спросила она, приподняв слегка бровь.
—Я сама так решила. Насильник — Валя,— тоном судьи, вынесшего приговор, объявила я, вздыхая.
Вера печально покачала головой и трагично произнесла:
—Насильник — Андрей.
Наши взоры пересеклись, выразив взаимное удивление и несогласие тем, что мы только что услышали друг от друга. Я не выдержала первой.
—Почему?— вопрос слетел с моих губ так тихо, что я сама могла с трудом разобрать его, не говоря уже о той, кому он адресовался. Но она поняла смысл моего, практически, беззвучного слова, и спокойно ответила:
—Я узнала много интересного о твоем новом друге, боюсь, что парень старательно тебе пудрит мозги, Катюха. Его словоохотливая мама поведала мне о сыне столько любопытной информации, что теперь я твердо знаю, кто он на самом деле.
—И кто?— заворожено глядя на нее, пробормотала я, пытаясь вырвать из пасти довольного моим возвращением Лари снятый с ноги сапог. Однако пес упорно не желал выпускать отвоеванную добычу, вероятно, боясь, что я снова куда-нибудь уйду.
—Тип в полосатом «петушке»!— с уверенностью сообщила Вера.
—А доказательства?— не сдавалась я, продолжая отстаивать свою правоту.— Улик против Быстрова гораздо больше.
—Оставь бедного спасателя в покое,— криво усмехнувшись, попросила она.— Послушай лучше кассету, на которую я записала наш с Марией Ивановной разговор.
Подруга принесла из комнаты мой старенький магнитофон и поставила его на кухне, куда мы с ней отправились, намериваясь поболтать о насущном во время чаепития. Я зажгла газ под чайником, а она занялась подключением шнура к сети, чтобы мы могли познакомиться с беседой на пленке.
—Как тебе удалась эта авантюра?— с нескрываемым восхищением глядя на Веру, спросила я.— Или Каменская представляет собой «находку для шпиона»?
—Не без этого,— собеседница улыбнулась, вставляя в магнитофон кассету.— Она, действительно не прочь поговорить. Правда, заявившись к ней в гости, я сообщила, что работаю в студенческой газете нештатным сотрудником, и сейчас пишу статью о ребятах, которые помимо учебы занимаются творчеством.
—Она тебе поверила?!— я удивилась, хотя… кому лучше меня знать, какой убедительной, порой, бывает моя дорогая подруга.
—Вообще-то, да,— с гордостью ответила она.— Особенно, после того, как я начала горестно сокрушаться по поводу отсутствия ее сына. Мария Ивановна предложила мне зайти попозже, но я страдальчески посвятила ее в напряженный график моего забитого под завязку дня. Уговорить женщину рассказать мне об Андрее помогла фраза про то, что завтра я уже должна буду сдать в редакцию материал. В конечном итоге она сдалась и все мне выложила.
—Что «все»?
—Слушай,— Вера нажала на пуск и прибавила громкость.
Я медленно опустилась на табуретку, с интересом глядя на крутящуюся пленку, и, подперев руками подбородок, застыла в ожидании. Тихое шипение, наконец, прекратилось и из магнитофона послышалась чья-то речь. Голос был мелодичный и немного беспокойный.
—Может, не надо записывать?— смущаясь, произнесла Каменская.— Обычно журналисты делают пометки в блокнот…
—Мне легче писать окончательный вариант статьи, когда я слышу тех, с кем разговаривала,— ответила Вера деловым тоном.— Давайте, приступим.
—Хорошо,— вздохнула ее собеседница.— Что вы хотите о нем узнать?
—Прежде всего,— моя подружка многозначительно помолчала,— какой он в жизни?
—Андрюша хороший мальчик,— с теплотой сказала его мать.— Умный, талантливый. Он, постоянно, чем-то занят. То пропадает в институте, то уходит на репетицию.
—Значит, его часто не бывает дома?— ненавязчиво поинтересовалась новоявленная журналистка.
—Ну, Вы же понимаете,— с чувством начала Мария Ивановна.— Музыка — увлеченье серьезное. Оно требует больших затрат времени. Мой сын с раннего утра отправляется к ребятам в гараж, где они репетируют перед выступлениями в клубах. Вам известно, что группа «Турбулентность», в которой Андрей ударник, часто дает концерты?
—Конечно,— без зазрения совести соврала Вера.— А вчера утром он тоже был на репетиции?
—Нет,— женщина задумалась.— Отец попросил его съездить в гараж за машиной. Мы собирались поехать в деревню, вот он и отправился за нашими Жигулями. До гаража добираться минут тридцать. Плюс дорога обратно. Ну и…— она запнулась.— Вам, наверное, не интересно это?
—Что Вы?!— поспешно возразила подруга.— Говорите, пожалуйста. Чем больше я узнаю о Вашем замечательном сыне, тем легче мне будет о нем написать хорошую статью.
—Тогда, может, Вы лучше будете спрашивать?
Веру не пришлось долго уговаривать, она тут же засыпала вопросами собеседницу:
—Давно ли Андрей водит машину? Часто ли он ездит на ней? Чем еще увлекается?
—Папа сажал его за руль с пяти лет,— усмехнулась Каменская.— В восемнадцать наш мальчик получил права. А теперь отец, практически, отдал ему автомобиль. Вы знаете, как Андрюша водит?!— восторженно воскликнула она.— Ну, просто, как гонщик высшего класса, и очень осторожно при этом.
Я оторвала взгляд от магнитофона и удивленно посмотрела на сидящую напротив Верку, та лишь приподняла брови, дескать, мол, то ли еще будет! Голос Марии Ивановны, послышавшийся из магнитофона, вновь привлек мое внимание к медленно вращающейся пленке, глядя на которую, я представляла себе лицо незримой собеседницы.
—Мой сын по природе мальчик аккуратный. Всегда содержит свои вещи в порядке. Он и Жигули наши постоянно моет и ремонтирует, так что мы за ним, как за каменной стеной,— гордо сказала она.
—А вчера он быстро приехал?— то ли шутя, то ли серьезно, спросила девушка.
—Нет. Мы прождали его лишний час, но он объяснил свою задержку тем, что надо было заскочить к другу, чтобы помочь ему перевезти кое-какие вещи на другую квартиру. Видите, какой он отзывчивый?
—О, да! А как на счет личной жизни? Ведь у музыкантов много поклонниц. Ваш сын уже встретил свою единственную?
—Боюсь, что нет. Он очень замкнут в отношении девушек. По большей части, проводит дни за учебниками или на репетициях.
—Я слышала, что у него была подруга, погибшая от передозы,— осторожно проговорила Верка.
—Нет, нет,— отмахнулась Каменская.— Что Вы! Это всего лишь слухи. Андрюша скромный мальчик, он пока ни с кем не встречается. А Вы это тоже напишите в статье?
—Возможно. Читателей, обычно, сильно волнует данный вопрос,— тоном эксперта заявила Вера.— Ну, а институт? Как он учится?
—Очень хорошо. Даже отлично,— Мария Ивановна оживилась.— Для него будущая профессия много значит!
—Ясно,— подруга помолчала.— Расскажите мне, как он одевается. Имидж для музыканта вещь не последняя.
—И для градостроителя тоже,— подсказала мама рокера.— Андрюша предпочитает черное. Куртка, брюки, свитера и пиджаки. Даже рубашек в его гардеробе черных больше, чем цветных.
—А шапки? Головные уборы он тоже носит черные?— не унималась собеседница.
—Андрей их вообще не носит.
—А раньше?
—Раньше носил. Особенно, ему нравились «петушки». Когда был подростком, говорил, что они удобные, а сейчас отрастил волосы и ходит с непокрытой головой. Он у меня такой упрямый. И совсем взрослый. Вам бы, конечно, лучше с ним самим пообщаться, что я могу сообщить… ничего существенного. Может, подождете, когда он вернется с репетиции.
—А он сейчас там?!— Вера удивилась.
—Да. Сказал, что придет к вечеру.
—Давайте, я лучше позвоню ему. Можно взять Ваш номер?
—Лучше запишите Андрюшин. У него ведь есть мобильник. Правда, он его сегодня оставил дома, но обычно трубка при нем.
Подруга выключила кассету, и торжественно произнесла:
—Ну, как? Убедилась?
—В чем?— я не совсем ее понимала.
—В том, что твой музыкант маньяк.
—Нет,— честно призналась я.
—Как это?— на ее лбу появилась вертикальная морщинка от взлетевших вверх бровей.— Разве недостаточно доказательств?
—Каких?— я усмехнулась.— Черные брюки? Так в них пол города ходит. Любовь к «петушкам» в подростковом возрасте? Но ведь это же смешно.
—Катя,— серьезно проговорила собеседница.— Ты его защищаешь.
—Я просто стараюсь мыслить логически.
—Хорошо, тогда как насчет данной части моего импровизированного интервью?— чуть-чуть повысив голос, сказала Верка.
Она быстро перемотала кассету и, найдя нужное место, включила запись. Послышались уже знакомые слова:
«… Мы прождали его лишний час, но он объяснил свою задержку тем…»
Щелчок кнопки, поддавшейся нажиму указательного пальца собеседницы, оборвал фразу.
—Где, по-твоему, болтался Каменский столько времени на синих Жигулях с тонированными стеклами и заляпанными номерами?— с вызовом осведомилась она.
—Может, действительно, был у друга,— робко предположила я.
—Или он навещал тебя, прикрыв лицо полосатой маской,— голосом, не терпящим возражений, заявила Вера и грустно усмехнулась.— Ну, и дурочка же ты доверчивая, Катя. Как можно подпускать так близко совершенно неизвестного парня?
—И все-таки я думаю, что насильник — Валентин,— мое упрямство ее рассмешило.
—Катька, ты мазохистка!— сквозь хохот, воскликнула Вера.— Влюбилась в спасателя, а теперь еще мечтаешь, чтобы он был маньяком. Тебя подобные вещи возбуждают, что ли?
Я подарила ей укоризненный взгляд и сказала с упреком:
—Ничего веселого не вижу. Быстров, в отличие от Андрея, хромает. К тому же он сам признался, что его укусила собака.
—Ну и? Мало разве псов на улице бегает?— парировала собеседница, откликнувшись на призывное бульканье чайника, из которого она разлила кипяток в наши наполненные заваркой чашки.
—Ладно,— согласилась я с ее доводом.— А как насчет двухсторонней куртки? У рокера «кожанка», а у Вали нет.
—Это тоже не повод его подозревать.
—А брюки, которые на нем были надеты позавчера вечером?