—Я понял,— грустно усмехнулся собеседник.— Шанс один на миллион.
—Но она того стоит,— подбодрил парня Быстров.
—Две женщины из числа моих знакомых этого стоят,— отозвался Каменский.— Одну ты у меня увел из-под носа.
Выслушав его заявление, я вопросительно взглянула на спасателя, который демонстративно обнял меня за плечи с абсолютно невозмутимым видом.
—Я ее не уводил,— Валентин лукаво улыбнулся.— Я ее люблю.
—Эй, вы о ком говорите-то?!— решив, что настало время вмешаться, воскликнула я.
—О тебе,— одновременно ответили они, чем повергли меня в полное замешательство. Выходит, Валя влюблен?..
Каменский обречено поплелся вслед за расстроенной Климовой, намериваясь убедить ее не злиться. Мы с Валентином остались вдвоем. Я не могла произнести ни слова, продолжая переваривать полученную информацию.
—Почему ты молчишь?— осторожно поинтересовался он.
—А что я должна говорить?— подняв на него глаза, пробормотала я.
—Не знаю, что-нибудь.
—Ладно. Расскажи мне о том, как тебя укусила собака,— чуть заметно улыбаясь, полюбопытствовала я.
—Тебе это интересней, чем то, что я тебя люблю?— обиженно проговорил собеседник.
—Ты — что?— сделав вид, что не расслышала, переспросила я.
—Люблю.
—Кого?
—Тебя.
—Не поняла,— мне нравилось его допрашивать, в то время как Валя с каждой секундой все больше хмурился.
—Чего ты добиваешься?— раздражаясь, процедил он.
—Наверное, признания,— я пожала плечами.
—Я признался.
—Как-то коряво.
Парень психанул, ударив кулаком по стене, и отошел к окну. Мне стало стыдно. Совесть впилась в сердце, преступив к незамедлительному поеданию его изнутри. Надавив на горло глупой гордости, я медленно приблизилась к любимому и, положив на его спину ладонь, тихо сказала:
—Прости.
—Я люблю тебя, Катенок,— чеканя каждое слово, сказал он громко.
—Спасибо,— это было единственное, что я смогла из себя выжать.
Валентин обернулся, уставившись на меня серыми, как бархат, глазами. Он осторожно приподнял мой подбородок и тихо прошептал:
—Ты такая красивая, Катенька. Я так сильно соскучился по тебе.
Мне стало жарко от его взгляда, а от нежных слов по телу пробежала приятная дрожь. Рискуя поддаться соблазну, я посмотрела на него. Наши взоры пересеклись, разжигая пламя уснувшей на время страсти. Он притянул меня к себе так быстро, что я не успела даже подумать о возможном сопротивлении. Его горячие губы обожгли поцелуем мой висок, скользнув по шеке ко рту. Я затаила дыхание, боясь спугнуть прекрасный сон, которым мне казалось все происходящее. Наш поцелуй был долгим и трепетным, как прекрасный цветок, распустившийся на старом засохшем дереве. Этот бутон олицетворял рождение чувств, ну а корявому стволу отводилась роль угрюмой реальности последних дней. На руинах скучной размеренной жизни я обрела любовь…
—Ну, здорово! Теперь они целуются!— воскликнула Верка, появившись в сопровождении Каменского на кухне.— Пошли отсюда,— схватив своего спутника за рукав, решительно потребовала она, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов.
—Нет,— я попыталась возразить ей, но Быстров умудрился закрыть мне рот очередным поцелуем, на что я лишь безвольно всплеснула руками, не в силах возражать.
Его уста становились все более настойчивыми. У меня от возбуждения закружилась голова, а руки, помимо моего желания, заскользили по его широкой спине, впиваясь ногтями в кожу парня сквозь тонкую ткань рубашки.
Я приоткрыла затуманенные желанием глаза и увидела куда-то летящий белый потолок, лицо любимого и… окно. Мы стояли возле окна, почти как в ночном кошмаре. Вспомнив страшный сон, я отпрянула от Валентина, испуганно рассматривая его, словно боялась увидеть на нем проклятый «петушок». Но, ничего похожего на полосатую маску я, к счастью, не заметила.
—Что с тобой?— встревожился парень.— Тебе неприятно?
Я тряхнула головой, стараясь избавиться от остатков восхитительных ощущений, которые все еще хранили мои влажные губы.
Так вести себя было нельзя. Тем паче, когда в доме полно народа, не считая любопытной собаки, просунувшей нос в проем приоткрытой Веркой двери.
—В свете последних событий, Валя,— выдавила я из себя,— такие отношения между нами недопустимы.
—Это еще почему?— он нахмурился.
—Пускай сначала поймают преступника.
—Ты снова меня подозреваешь?— в его голосе послышался вызов.
—Нет,— я опустила глаза.— Но здесь столько людей…
—Катенок, ты стесняешься?— губы Быстрова растянулись в хитрую улыбку.
Я кивнула, чувствуя, как запылали мои щеки. Он подошел ко мне и нежно обнял, прошептав в самое ухо:
—Рано или поздно мы все равно останемся с тобой наедине, и тогда ты не сможешь от меня сбежать.
Я уткнулась носом в его грудь, тихо вздыхая. Мне казалось, что в кольце этих сильных рук, я, действительно, в безопасности. Но, чем дольше я находилась там, тем крепче становились тиски, прижимая меня к нему теснее. Я подумала, что если немедленно не ретируюсь, то моя идея с прекращением поцелуев развалится на куски.
—Вы, вероятно, голодные?— смущенно улыбаясь, пробормотала я, отстраняясь от любимого.— Мы хотели приготовить поесть. Надо закончить начатое.
Сказав это, я направилась в комнату, надеясь разыскать там подругу. Верка сидела на кровати и с любопытством рассматривала Андрея, примостившегося на полу возле ее ног. Парень был печален. Из тех обрывков фраз, которые мне довелось услышать, я сделала вывод — он поведал ей о своей погибшей девушке. Увидев меня, оба оживились.
—Вы уже закончили?— иронично осведомилась Климова, насмешливо глядя в мою сторону.
—Нечего прикалываться,— надув губы, пробубнила я.— Мы просто выясняли отношения.
—Да разве же я против,— улыбнулась она.— Особенно, когда отношения такие тесные…
—Вера!— по моему лицу вновь разлился яркий румянец.— Перестань! И вообще, мы бросили картошку, не удосужившись ее дочистить. Пойдем на кухню, нужно накормить ребят перед тем, как они отправятся домой.
Собеседница не возражала. Мы довольно быстро управились с готовкой, и вскоре накрыли на стол. Во время трапезы речь зашла о бедном Егорове, которого ребята считали на данный момент главным кандидатом на роль неуловимого насильника. Все мои возражения по этому поводу не производили на них никакого эффекта.
—Почему именно он?— не унималась я, отстаивая невиновность «Мистера галстука».— Мало что ли мужчин в моем окружении.
—А с кем еще ты общаешься так часто, как с этим идиотом, у которого на сексе и психологии съехала крыша?— горячась, проговорил Валя.
—Ну…— я на секунду задумалась.— Есть еще вы, доцент и… муж. Бывший муж.
—О!— Быстров едва не подпрыгнул от такого очевидного открытия.— Конечно! Твой «благоверный» так странно испарился, что, вполне, мог перевоплотиться за это время в «полосатого» преследователя. Он знает, где ты бываешь, где живешь. А еще у него есть повод мстить тебе за развод.
—Значит, надо его срочно найти,— предложил Каменский.— Где он работает?
—Я позвоню Сергею утром,— произнесла я негромко.— Наверное, вы правы. С ним стоит поговорить.
—Ребята,— взмолилась Верка,— может, сменим тему? Дайте хоть вечер пожить без упоминания о маньяке. Сил больше нет о нем слушать. Катюха,— она обратилась ко мне,— покажи лучше свою зачетку. Хочу посмотреть на каракули несчастного Кривошеина.
Я усмехнулась, вспомнив любезную физиономию Германа Павловича.
—Сейчас принесу,— с этими словами я осторожно выбралась из-за стола и, пройдя мимо Быстрова, наблюдавшего за мной лукавым взглядом веселых глаз, отправилась в прихожую, где на вешалке под одеждой висела моя сумка. Стараясь вытащить из нее зачетную книжку, я случайно задела куртку Валентина, которая, упав на пол, издала странный глухой щелчок. Подняв ее, я замерла, борясь с любопытством, требующим удовлетворения. Что могло быть причиной такого звука? Единственная возможность узнать — это проверить карманы чужой одежды, но данный поступок противоречил моим моральным принципам. Я постояла несколько минут в нерешительности, потом все-таки пошла на поводу у собственной слабости и запустила руку в карман. Нащупав твердый узкий предмет, я осторожно вытащила его и… обалдела.
Это был складной нож. Пальцы затряслись, едва не обронив находку. Я быстро положила её обратно и, повесив куртку на прежнее место, неуверенной походкой двинулась обратно в кухню. Мои ватные ноги застыли на пороге. От лица отхлынула краска, превратив его в бледную маску с клеймом испуга и решительности одновременно в потускневших светло-голубых глазах.
—Вот,— протянула я зачетку подруге.
—Здорово,— весело отозвалась та, рассматривая оценки.
—Валя, вам с Андреем пора уходить, иначе метро закроется,— чеканя каждое слово, проговорила я холодно.
Он вскинул брови, не понимая перемены моего настроения.
—Катюша, что-то случилось?— беспокойно спросил спасатель.
—Нет,— ледяным тоном отозвалась я.— Просто, уже ночь, а у нас с подругой еще есть дела.
Мне все-таки удалось выпроводить гостей за дверь. Их немного удивило мое откровенное желание избавиться от их компании, но, поддавшись уговорам, они смирились и ушли. Оставшись с Верой вдвоем, я прошептала, опускаясь на стул:
—Маньяк — Валентин.
—Как, опять?— недоуменно сказала Климова.— Но почему?
—У него перочинный нож насильника. Я случайно обнаружила,— упавшим голосом, поведала я ей. Моя рука обессилено повисла вдоль тела, а ресницы опустились на глаза, в которых засверкали крупные слезы.— Неужели мне уготована участь современной Дездемоны?
—По-моему, ты преувеличиваешь,— вздохнув, устало произнесла собеседница.— Ты точно уверена, что это тот самый ножик?
—Нет. Но зачем Быстрову таскать его с собой, если он не преступник?
—Мало ли. Может, Валя использует нож в быту, или на работе. Сама знаешь, какая у него профессия,— доводы подруги меня не успокаивали.
Я сидела, тоскливо глядя в пол, а по щекам текли соленые струйки, вкус которых я ощущала на своих обиженно надувшихся губах. Она продолжала говорить мне о том, что я ошибаюсь, но мой рассудок отказывался верить, подписав приговор бедному парню. Так прошел целый час, во время которого я мысленно жалела саму себя, сокрушаясь над разбитыми вдребезги чувствами. Зазвонил телефон, громкий звук его продолжительной трели больно резанул меня по ушам. Я поднялась не сразу.