Ольга ПоповаФлоксы расцветают в августе
Посвящается любимому мужу
Пролог
Это лето должно было пройти иначе. Вместо того чтобы лететь в Рим на каникулы, которых ждала почти год, я еду к бабушке в Хосту. Душную, солёную, переполненную ленивыми туристами Хосту, которую терпеть не могу с детства. Я там только бабушку люблю. Она и сама часто приезжает к нам погостить. Хотя поболтать мы почти не успеваем: у меня школа, теннис, десять часов итальянского в неделю. И ещё Владик. Но с ним всё кончено. Он всё испортил в самый последний момент. Я слушаю грустные песни на повторе, еду в Хосту, и меня ждут совсем не римские каникулы.
Глава 1
До Хосты оставалось ехать всего несколько часов. Родители восхищённо смотрели на солнечные переливы в волнах и дикие скалистые пляжи, мчась по извилистому серпантину. А мои мысли были только об одном: закрыв глаза и наслаждаясь прохладным воздухом кондиционера, я думала о том, что никогда не любила море. И никогда не понимала, за что его так любят все остальные.
Я любила старинную архитектуру, большие городские площади с фонтанами и музыкантами, цветочные лавки и винтажные почтовые открытки. Вот за это я действительно любила путешествия.
Я мечтала поехать в Рим, чтобы узнать настоящую Италию, а не просто выучить её язык и стать дипломированным переводчиком. Всего несколько ребят из нашего класса выиграли эти путёвки, и мы с Владиком оказались в их числе. Это случилось в ноябре, после осенних каникул, и с тех пор мы каждый день представляли, как гуляем по улицам Рима, пробуем пасту, заглядываем в книжные магазинчики и умело общаемся с местными жителями, узнавая самые сокровенные тайны города. Я не могла дождаться выпускного, итальянских каникул и нашего с Владиком поступления в лучший языковой колледж, который находится в соседнем городе.
Но я передумала. В тот самый выпускной вечер, когда увидела его с Кристинкой. Они целовались. Я не могла поверить своим глазам. Мечты разрушились в тот самый миг, когда казалось, что всё только начинается. Владик сначала оправдывался, потом разозлился. А Кристинка сказала, что он давно от меня устал. Я задушила его свободу. И, взяв его под руку, она ушла, торжествуя победу.
Я стояла и едва сдерживалась, чтобы не убежать в слезах домой. На душе впервые было так паршиво. Таня всё-таки уговорила меня остаться и встретить рассвет с ребятами, а на следующий день я вручила ей свой билет до Рима, в котором теперь была её фамилия. Она тоже мечтала об Италии, но завалила экзамен. И я решила: пусть хоть чья-нибудь мечта сбудется.
Тем более что мне было невыносимо от одной мысли о том, что придётся пробыть рядом с Владиком и Кристинкой (любимицей учителя итальянского, тоже, конечно, выигравшей путёвку) целый месяц.
Мама очень переживала, что без этой поездки и погружения в языковую среду я не смогу успешно поступить в колледж. На это папа ответил: «В таком состоянии она не поступит тем более. Нужен не Рим, а отдых для раненой души». Я слушала их разговор через приоткрытую дверь комнаты, снова и снова мысленно возвращаясь к выпускному.
Однажды вечером мама сказала мне: «Знаю, тебе очень больно сейчас, но потом ты поймёшь, что всё случилось так не зря, поверь». И, плача ночью под любимые песни, я нестерпимо хотела, чтобы скорее наступило это «потом».
Отвезти меня в Хосту было предложением папы, а он редко ошибался. Родители и сами были не против провести на море пару дней, прежде чем улететь в Москву по делам. Я не представляла, что мне делать одной в городе всё время до поступления в колледж, и согласилась, решив, что смена обстановки поможет забыть эту ужасную историю.
– Вот и Хоста, дружок, – сказал папа. – Ты слышишь? Или у тебя там кто-нибудь поинтереснее? – он указал на мои наушники.
– Слышу, – ответила я, улыбнувшись. В окне замелькали одноэтажные домики и небольшие отели. Туристы с детьми в ярких шлёпанцах и надувными кругами неторопливо двигались в сторону пляжа. Другие – с чемоданами – заказывали холодный квас из бочки, дожидаясь оформления в отеле. В тени деревьев лениво потягивались бездомные, но довольные коты, которых тут было много. Я вздохнула и снова закрыла глаза. Мне хотелось поскорее оказаться у бабушки, вдали от всей этой суеты.
– Полиночка, моя дорогая, как же ты выросла, – сказала бабушка и поцеловала меня в обе щёки. Я почувствовала знакомый аромат фиалок.
– Бабушка, я так скучала по тебе! – сказала я и обняла её.
– Ну, как вы доехали? Катерина! – побежала она уже к маме. – Оставь чемоданы, Роберт и сам справится. Нынче такая жара, я сделала лимонад.
Мы все вместе прошли на веранду и, усевшись в плетёные кресла в тени, принялись потихоньку потягивать лимонад с мятой.
Бабушка улыбнулась, пристально взглянув на маму. Она всегда подмечала, как одеты женщины вокруг. Несмотря на то, что мы были много часов в дороге, мама выбрала белый костюм, состоящий из пиджака с баской и юбки. Блестящие пуговицы и лодочки прекрасно его дополняли. Волосы были аккуратно уложены с помощью шпилек, а на руке красовались небольшие часы. Такой я видела маму почти всегда.
– Собирать цветочные букеты в этом нельзя, конечно, – проговорила бабушка, – только бесконечно бегать по делам и отвечать на звонки.
– Это моя работа, – с улыбкой ответила мама.
Папа не слушал наш разговор. Я заметила, что он смотрит вдаль, на бабушкин сад, и рассматривает флоксы. Цветы были нашей общей слабостью. Впервые я узнала о флоксах, гуляя в Ботаническом саду в Петербурге, и с тех пор не встречала цветов красивее. Эти нежные, пышные звёздочки из лепестков самых разных оттенков, с приятным мягким ароматом покорили моё сердце. Папа мне тогда целый букет купил на станции метро, и я любовалась ими ещё несколько дней, пока он делал акварельные зарисовки.
– Да, в этом году я посадила флоксы, о которых вы рассказывали прошлым летом, – сказала бабушка, заметив наше восхищение. – И некоторые из них уже расцвели, но самые красивые, лавандово-голубые, обещают показаться во всей красе в августе. По крайней мере, так сказала моя подруга, которая, как оказалось, выращивает флоксы уже много лет. Наш климат им нравится.
– Класс, такая красота! – сказала я.
– Даже завидую тебе, дружок. Ты сможешь любоваться ими каждый день и увидеть, как зацветут новые.
– Я буду помогать бабушке ухаживать за ними, чтобы и ты увидел флоксы в августе, – сказала я папе.
– Когда мы вернёмся, я обязательно найду, где тут купить холст, и нарисую их, – ответил он. – А ещё лучше – тебя с букетом флоксов.
– Разве вы не останетесь даже на пару дней? – удивилась бабушка.
– Мы узнали об этом только сейчас, – вздохнула мама. – Сроки сдвинули, и теперь мы ближайшим рейсом полетим в Москву. Но на обратном пути сможем у тебя задержаться.
– Бросай уже эту свою контору, – сказала бабушка. – Если она не даёт и двух дней искупаться в море, то зачем она тогда нужна?
– Это верно, – добавил папа.
Мы все засмеялись. Действительно, своё дело начинается с мечты о свободе, а у мамы её с каждым годом было всё меньше.
– Всё наладится, – сказала мама. – Нужно просто немного подождать. Ну, поедем, Роберт. Иначе опоздаем на самолёт.
– Надеюсь, ты не будешь скучать тут, – сказал папа и обнял меня.
– Я не дам ей скучать, – лукаво проговорила бабушка.
– Постараемся почаще писать, – сказала мама и поцеловала меня в макушку.
Мы все ещё раз обнялись на прощание. Через несколько минут родители сели в такси и умчались в аэропорт Адлера. Бабушка отправилась за листьями салата к обеду. Мне снова стало грустно и одиноко. «Надо бы написать Тане, они, наверное, уже прилетели в Рим», – подумала я и пошла в дом.
Глава 2
Я вошла и сразу почувствовала приятный запах старого дерева, который смешивался с ароматом свежесрезанных цветов. Сняв сандалии, босыми ногами прошла по холодному дубовому полу в гостиную.
Комната показалась мне очень красивой. У стены стоял небольшой диванчик, покрытый мягким белым пледом и подушками с нежными кружевными лентами и цветочной вышивкой. Прямо перед ним располагался столик, на котором было несколько книг, букет садовых цветов в маленьком белом кувшине и новая вышивка, которую обрамляли старинные резные пяльцы. Напротив стояло мягкое коричневое кресло, в которое мне сразу захотелось забраться, чтобы читать роман. Также в комнате было фортепиано. За ним находился небольшой камин, выложенный светлым кирпичом, на котором стояли семейные фотографии, небольшая свеча в латунном подсвечнике и статуэтка Христа.
Большие окна гостиной выходили прямо в сад. Сквозь лёгкие ажурные занавески были видны и мои любимые флоксы. На противоположной стене висело зеркало, а над диванчиком – большая картина с изображением спокойного утреннего моря, которую когда-то нарисовал папа.
Я не была у бабушки так давно, что всё казалось в доме новым, незнакомым, но по-настоящему прекрасным и отвечающим духу хозяйки. Это был не тот современный дом, когда вся мебель покупается быстро, в одном магазине, без истории, без изюминки, без своего характера – как у всех. Здесь каждая деталь и каждый предмет рассказывали о своей хозяйке больше, чем она сама.
Осмотрев гостиную и мельком заглянув в столовую и кухню, я решила поскорее найти комнату, которую бабушка подготовила для меня. Я прошла до конца коридора и тихонько приоткрыла дверь в гостевую. Комната оказалась не менее замечательной. Меня восхитила чёрная металлическая кровать с плавной линией изголовья и небольшими деталями латунного цвета. На ней аккуратно было уложено по меньшей мере восемь подушечек разных размеров. Рядом с кроватью, у окна, стоял дубовый письменный стол с маленькой лампой. Ближе к двери, прямо напр