Когда они расстались, Джозеф спешно зашел в банк. Секретарь приемной спросила, чем она может помочь, и он достал из кармана конверт.
– Я хотел бы поговорить с кем-то, кто поможет мне открыть новый счет.
Джозеф вернулся в офис в три пополудни. Он обошел завод и заглянул на линию упаковки, прежде чем подняться на третий этаж, где миссис Саймонс сидела за своим столом, печатая что-то на машинке. Увидев его на лестнице, она передвинула каретку, отодвинула стул и встала, чтобы поприветствовать его.
– Я уже начала волноваться, – сказала она, передавая пачку чеков на подпись.
Он взял чеки, открыл дверь в свой кабинет и положил их на стол вместе с биноклем. Миссис Саймонс зашла следом с пачкой самой важной корреспонденции.
– Представитель «Пекаря Перкинса» заглянет в четверг обсудить разделители теста. Я записала его на одиннадцать. «Кац и Ганштейн» сообщили, что больше не производят хлебные пакеты на восемнадцать унций. Мы возьмем большие пакеты или поищем другого поставщика? Они обещали, что разницу мы даже не заметим.
Миссис Саймонс заметно помогла Джозефу пережить последний месяц. Он знал, что она тоже скорбела по Флоренс, но в офисе делала все, чтобы облегчить жизнь Джозефу и сократить его рабочие часы. Она больше не ждала, чтобы Джозеф надиктовал корреспонденцию, вместо этого она оставляла уже готовые черновики писем на его столе. Она была настолько виртуозна в их написании и так внимательна в редактировании, что вносить исправления Джозефу приходилось крайне редко. Она знала всех поставщиков пекарни по именам, и, если раньше она просто ставила штампы о получении на их накладные и выписывала чеки, теперь она садилась за телефон и торговалась о скидках.
– Закажем пакеты, чтобы хватило до конца августа, – сказал Джозеф. – А пока вы можете начать присматривать, кто другой готов взяться за заказ.
Миссис Саймонс сделала пометку в блокноте, который принесла вместе с почтой.
– Есть еще кое-что, – добавил он. – Пожалуйста, позвоните Анне и скажите, чтобы она послала телеграмму родителям. Мы заплатим. Скажите, пусть не подают новое заявление, пока не получат от меня банковскую выписку.
– Банковскую выписку? – уточнила миссис Саймонс, поднимая глаза от блокнота.
Джозеф передал ей тонкий лист бумаги. На нем значились имена Пауля и Инес Эпштейн, а внизу был проставлен баланс счета – двенадцать сотен долларов. Деньги за заплыв Флоренс через Ла-Манш и еще немного сверху.
– Затем отнесите это на почту и закажите авиадоставку. Анна предоставит вам адрес.
Миссис Саймонс взяла выписку со счета и притворилась, что не изучает ее.
– О, есть еще кое-что, – сказала она у самой двери. – Илай Хирш хотел узнать, не станете ли вы сопредседателем осенней кампании.
Джозеф догадывался, что вскоре Хирш попросит у него какое-то одолжение. Джозеф ожидал просьбу о большом взносе, а вот сопредседательство было совсем другим делом.
– Сказать ему, что время неподходящее? – осведомилась миссис Саймонс.
Джозеф подумал о двух рекомендательных письмах – от Американского еврейского комитета и Айка Бахараха, – которые Хирш добыл в рекордные сроки.
– Нет, лучше не надо.
Миссис Саймонс приподняла брови, прежде чем сделать еще одну пометку в блокноте.
Не было ничего плохого в том, что члены Бет Кехилла и Родеф Шолом сдавали мелочь на нужды Американского еврейского комитета, но в последнее время, и особенно сегодня, Джозеф слишком утомился для альтруизма. Организация Хирша собрала за последний год почти миллион долларов, якобы для помощи людям вроде Инес и ее мужа, но когда Джозеф и Анна объяснили их беду за ланчем, Хирш не предложил ни цента. Куда же уходили все деньги?
По-настоящему Джозеф переживал, что никакие деньги не помогут прорваться сквозь бюрократическую волокиту, большая часть которой была нагорожена не нацистами, а американским правительством. Он считал вполне показательным, что, когда Инес оказалась в тупике, она возложила свои чаяния не на Сообщество помощи евреям-иммигрантам, Немецкий фонд помощи или Американский еврейский комитет, а на мужчину, которого не видела больше тридцати лет.
Джозеф легонько постучал в дверь кабинета Айзека.
– Да?
– Я иду домой ужинать. Не присоединишься?
– Работы полно, – ответил Айзек. – Останусь еще ненадолго.
Ничто так не раздражало Джозефа, как попытки зятя изобразить занятость. Айзек должен был руководить командой продаж, но все, включая продавцов-водителей, знали, что на самом деле их начальницей была миссис Саймонс. По утрам водители просматривали заказы и поправляли маршруты, докладывая о расхождениях миссис Саймонс, прежде чем отправиться в путь. Когда вечером они возвращались в офис, чтобы сесть за телефоны и пройтись по завтрашним заказам, миссис Саймонс отвечала на вопросы по ценам и остаткам. Если поступал большой заказ или появлялся новый покупатель, водители отмечали это с миссис Саймонс, а не с Айзеком, который большую часть дня пытался вникнуть в происходящее. Джозеф не знал, что они с Айзеком будут делать, когда она в итоге уйдет на пенсию.
– До завтра работа никуда не денется, – сказал Джозеф Айзеку. – Идем.
Айзек встал, кивнул пару раз, как будто пытаясь собраться с мыслями, и начал перекладывать бумажки на столе в поисках чего-то. Наконец он нашел тонкую картонную папку и убрал ее в портфель.
– Ты вчера навещал Фанни? – спросил Джозеф, когда они вышли на улицу.
– К сожалению, я туда не попал.
– Эстер говорит, доктор Розенталь перевел Фанни на новый режим. Чтобы понизить давление.
– Хорошая новость.
Джозеф удивился зятю. Неужели он не хотел знать, в чем заключался режим? Он казался рассеянным.
– Мне показалось, что утром у заводи я видел Стюарта? – сказал Айзек. Если он упоминал это, то, конечно, видел. Когда Джозеф пригласил Стюарта проехаться с ним, Айзек наверняка наблюдал из окна кабинета.
– Мне надо было в Хайлендс, и я пригласил его. Стюарт был слишком вежлив, чтобы отказать старику.
– Не такой уж вы и старый.
– Нет?
– Я бы с радостью вас отвез.
– В следующий раз?
Они пересекли Атлантик-авеню и направились на север.
– Ты будто витаешь где-то, Айзек, – сказал Джозеф. – Дело в Фанни или в чем-то еще?
– Хмм?
– Я сказал, что ты где-то витаешь.
Айзек перевесил портфель на другое плечо.
– Пожалуй.
– Хочешь обсудить?
Айзек колебался секунду, но затем его прорвало.
– Я нашел отличную возможность во Флориде. Знакомый парень продает участок недалеко от озера Окичоби по тридцать долларов за акр. Если я соберу три тысячи долларов, земля станет моей.
– Это немало денег.
– Я ищу инвесторов. Еще несколько человек, и все будут в выигрыше.
– Многие в этом городе погорели на сделках с флоридской землей в 26-м.
– Ну да, я знаю, – отозвался Айзек. – Отчасти поэтому я и могу получить участок так задешево. Играю с дальним прицелом.
Они прошли мимо здания городского совета.
– Слышал, Командор заболел? – спросил Джозеф, пытаясь перевести тему. Председатель городского совета, Луис Кунл, был легендой Атлантик-Сити.
Но Айзека нельзя было отвлечь.
– Я подумал, это может быть неплохой возможностью для вас. Возможность диверсифицировать инвестиции. Если согласитесь купить пятьдесят акров, у меня будет достаточно вложений, чтобы закрыть сделку.
– Ты обсуждал это с Фанни?
– Немного.
– И что она сказала?
– Вы знаете, какие женщины. Ничего не понимают в бизнесе.
Как мог Джозеф донести до Айзека, что его план был не только глупым, но и безответственным? Что вкладывать в недвижимость, которую он даже не видел, было все равно что покупать воздух? Конечно, вот он, но можешь ли ты его потрогать?
– Сейчас для меня неподходящее время, – сказал Джозеф, думая о выписке из банка, которую только что дал миссис Саймонс. Они подошли к старой пекарне и квартире прямо над ней.
– Я все еще должен Эйбу за похороны, и я пытаюсь помочь родителям Анны перебраться сюда. – Еще Джозеф оплачивал больницу Фанни – Айзек даже не пытался оплатить счет с тех пор, как Эстер попросила перевести ее в частную палату, – но об этом он смолчал.
– Родителям Анны?
– Именно.
– А сами они за свой переезд заплатить не могут?
Джозеф не мог поверить наглости зятя. Какое ему было до этого дело? Через несколько шагов они доберутся до квартиры, и, если Джозеф собирался высказаться, делать это нужно было сейчас, пока их не увидела Гусси и не бросилась в объятья к отцу.
– Мне не хочется поднимать эту тему, но ты помнишь о займе?
– Который я оплачиваю каждый месяц.
– Я бы сказал, что если у тебя нашлись деньги на инвестиции в сделки с землей, ты мог бы и полностью расплатиться со мной. Или хотя бы оплатить часть счетов за больницу собственной жены.
Они были почти у двери, за которой находилась ведущая в квартиру лестница. Джозеф нащупал в кармане ключи. Не переборщил ли он? Он попытался вспомнить, был ли когда-либо так честен с Айзеком, и не смог. Оказалось удивительно приятно.
– Прости, если это прозвучало резко, – сказал он, стоя к Айзеку спиной, пока вставлял ключ в замок и проворачивал его. – Я не хотел, но я сейчас на взводе. – Джозеф распахнул дверь и приглашающе отошел в сторону, но, когда он обернулся, Айзека рядом не было.
Со смертью Флоренс Эстер отдалилась, но в последнюю неделю она и вовсе будто заледенела. Никто бы не назвал ее теплой женщиной, но Джозефа всегда привлекала серьезность, с которой она подходила к их жизни. Она могла относиться снисходительно к покупателям или холодно к собственным детям, но с Джозефом она раскрывалась. Когда она выходила из оборонительной позиции, с расслабленными плечами и блеском в глазах, когда она смеялась над его словами и хватала его за талию, чтобы притянуть к себе, ему казалось, что он завоевал самый главный приз на земле.