– Я могу как-то помочь?
Он резко развернулся и увидел Анну, стоящую в нескольких футах позади. Лямка купальника выглядывала из выреза ее хлопкового платья. Бледно-розовый кардиган висел на плечах.
– Отлично! Ты пришла. Я волновался, что шторм тебя прогонит.
– Шторм еще не начался.
Не успела она договорить это, как на щеку Стюарта приземлилась капля. Анна подняла лицо к небу, и Стюарт воспользовался возможностью схватить ее за руку.
– Давай поспешим.
Они взбежали по лестнице и через Набережную, через холл «Ковингтона» и вверх по задней лестнице отеля на второй этаж. Когда они вывалились из двери к бассейну, Анна запыхалась, а Стюарт начал изображать отца, отчего оба они расхохотались.
– Ш-ш-ш, шепотом, – театральным шепотом заявил он, только сильнее рассмешив Анну. У бассейна никого не было. В ожидании дождя все стулья подвинули к стенам, а зонты сложили. Кто-то унес внутрь все полотенца и подушки для сидения.
Анна сняла кардиган и отложила в сторону. Когда Стюарт впервые привел ее в «Ковингтон», она стеснялась раздеваться перед ним. Он вспомнил, как она отвернулась, чтобы расстегнуть передние пуговицы на платье. Теперь, когда дождь начал набирать силу, она схватилась за ткань, собранную на талии, и стащила платье через голову одним литым движением. Анна носила старый купальник Флоренс из Клуба «Амбассадор», форму, которую Стюарт узнал бы где угодно. Ему не хватало духу упомянуть это. Он знал, что у нее не было своего купальника. Она наверняка выбрала его, потому что он был самым простым из купальных костюмов Флоренс, наименее привлекающим внимание. На Флоренс он сидел как вторая кожа. Но с Анной Стюарт осознавал, что это была всего лишь одежда, и в определенных обстоятельствах ее можно было снять.
Стюарт вытряхнул образ из головы, стащил через верх рубашку, отбросил шорты и с разбегу бросился в бассейн. В последнюю секунду он схватил Анну за руку и затащил ее в воду вместе с собой. Она вскрикнула, погрузилась в воду, а затем вынырнула. Дождь усилился. Большие капли отскакивали от водной глади, ударяясь о нижнюю часть их подбородков. Вода в бассейне стала такой непрозрачной, что Стюарт не видел дна.
Анна гораздо лучше освоилась с вольным стилем, и она три или четыре раза переплыла бассейн, прежде чем остановиться и задать вопрос о технике дыхания. Он воспользовался возможностью отвлечь ее.
– Я так понимаю, Гусси добралась домой в целости?
– Да. К счастью, Эстер заметила ее отсутствие только за полминуты до того, как она вошла в дверь.
– Гусси рассказала, где была?
– Пытаешься выспросить, будут ли у тебя проблемы? – спросила она, приближаясь.
– Вроде того.
– Она сказала Эстер, что хотела что-то тебе передать.
– Это правда.
– И что это было?
– Камень.
– И все?
– А вместе с ним – очаровательное предложение брака. – Стюарт не мог удержаться от широкой ухмылки.
Анна приподняла брови и плеснула на него водой, но так слабо, что ни капли не попало на лицо.
– Будь серьезным.
Он засмеялся.
– Я абсолютно серьезен.
– И что ты сказал ей?
– Если в двадцать лет она решит, что хочет замуж за старика, я буду готов. Но если до этого времени она влюбится в кого-нибудь моложе и симпатичнее, она может попросить меня освободить ее от обязательств.
– Бедная Гусси.
– Из меня выйдет такой ужасный супруг?
– Думаю, ты разобьешь ей сердце, – заявила Анна тоном таким серьезным, что Стюарт уже не был уверен, говорят ли они о Гусси.
– Анна, я хочу, чтобы ты знала кое-что. Мы с Флоренс не были…
– Я знаю, – быстро сказала она, будто стесняясь его нужды объяснить.
– Знаешь? – спросил он.
– Она… – Анна запнулась, а затем продолжила, – немного рассказала мне.
Стюарта охватило непреодолимое желание обнять ее, защитить от шторма, который набирал силу над их головами.
– Я любил ее, – сказал он, не до конца веря, что второй раз за день произносит эти слова вслух. По какой-то причине ему было очень важно оставаться с Анной предельно честным. – Но я никогда не признавался. И я думаю, что мои чувства были безответными.
Анна обхватила себя руками, и Стюарт засомневался, стоило ли ему что-то рассказывать. Всего пару минут назад он был готов поклясться, что она хотела его поцелуя.
– Ты замерзла? – спросил он. – Хочешь вылезти?
Она отрицательно покачала головой.
– Что ты любил в ней?
Стюарт откинул голову в воду и уставился на небо, позволил дождю затечь в рот, омыть нос. Затем поднял голову и заставил себя взглянуть Анне в глаза.
– Думаю, я любил ее храбрость. И способности. Как будто не было ничего ей неподвластного.
– Вроде Ла-Манша? – спросила она, не отводя глаз.
– Она бы точно пересекла его. Но дело было не в каком-то одном заплыве и вообще не в плавании. Ты чувствовал себя счастливчиком, если доводилось понаблюдать даже за тем, как она делает сэндвич.
Анна вытерла глаза. Она плакала? Под дождем невозможно было понять.
– Хочешь вылезти?
Она кивнула, и он подтянулся и забрался на край бассейна, оглядываясь в поисках чего-нибудь сухого вместо полотенца. Платье Анны и его шорты промокли насквозь. Шезлонг был накрыт куском брезента цвета овсянки с вышитой эмблемой «Ковингтона», и Стюарт подумал, что внутренняя сторона еще может оставаться сухой. Он стянул брезент и понес его к Анне, которая как раз поднялась по лестнице.
– Не особо мягкий, но им можно вытереться, – пояснил он, оборачивая брезент размером с палатку вокруг ее плеч.
– Спасибо.
– Пойдем туда, где сухо, – сказал Стюарт, ведя ее к дальней стороне бассейна, где крыша отеля образовывала небольшой навес, всего фут-два глубиной. Анна предложила ему край брезента, который он накинул на собственные плечи. Они наклонились друг к другу, завернувшись в брезент и наблюдая за дождем.
– Как дела с твоими родителями? – спросил Стюарт. – Айзек сказал, что не очень.
Анна наморщила нос.
– Айзек?
– Он, наверное, не очень надежный источник? – со смешком сказал Стюарт.
Она покачала головой и подтянула брезент.
– Вообще, их положение выглядит теперь лучше.
– Да?
– У нас есть еще два письма, кроме поручительства Джозефа. И он проявил щедрость и открыл им счет в Набережном Национальном банке, что тоже должно помочь.
Так вот что Джозеф сделал с чеком в тот день, когда они вернулись из Хайлендс. Положил их на счет для родителей Анны. Он был хорошим человеком.
– Отличные новости, Анна.
Она подняла глаза на Стюарта. Ее лицо никогда еще не было таким открытым и сияющим. Ему нравилась мысль, что смерть Флоренс и невозможность сделать единственную вещь, к которой она стремилась, открыла возможность для Анны воссоединиться с семьей. Он подумал, что и Флоренс это понравилось бы.
Они стояли в тишине несколько долгих тихих минут. Наконец, Стюарт заговорил.
– Думаю, можно пойти внутрь. Может, я смогу найти нам халаты.
– Так мило, – сказала Анна, и этого было достаточно, чтобы он никуда не пошел.
Стюарт услышал тяжелую поступь миссис Тейт по лестнице, которая вела к его комнате. Его квартирная хозяйка была грузной женщиной с толстыми ногами и опухшими лодыжками, и она крайне редко поднималась по лестнице, тем более на третий этаж. Деревянные подступенки стонали под ее весом, и миссис Тейт постанывала в ответ.
Звук заставил Стюарта сесть в постели, протереть глаза и оглянуться в поисках рубашки. Он уже начал копаться в груде грязной одежды, когда услышал стук в дверь.
– Мистер Уильямс? – По другую сторону двери миссис Тейт изо всех сил старалась перевести дыхание.
– Одну минуту. – Стюарт нашел свитер и натянул его через голову.
– Вам посылка.
«Странно», – подумал Стюарт. Миссис Тейт обычно оставляла всю почту, включая посылки, на столике под лестницей. За три года, что он прожил здесь, сколько раз она при нем заявляла жильцам, что она не «Пони Экспресс»? Дюжину? Больше?
– Вам не стоило подниматься сюда, – сказал он, открывая дверь, но при виде коробки в ее руке понял, почему она это сделала.
В руках она держала одну из подарочных коробок «Ковингтона» – из тех, что они использовали в магазине подарков на первом этаже, фиолетовую, со штампом из золотой фольги на крышке. Ей хотелось знать, что внутри, не говоря уже о происхождении своего жильца. Она передала ему коробку.
– Она пришла не по почте? – спросил Стюарт, заранее зная ответ.
– Приятный мужчина в дорогом пиджаке оставил ее для тебя.
Наверное, Уилсон.
– Лысый, с темными усами?
– Нет, – сказала она. – Песочные волосы, чисто выбритое лицо. Очень хорошо одет.
Описание походило на его отца, но это было невозможно. Отец Стюарта определенно не доставлял собственные посылки.
– Ну, спасибо, – сказал Стюарт, собираясь закрыть дверь.
– Ты не будешь ее открывать? – спросила она, поддаваясь любопытству.
Стюарту было жаль миссис Тейт, как и всех, кто жил жизнями людей, которых едва знал.
– Наверное, просто рубашка.
Миссис Тейт не сдвинулась ни на дюйм. Стюарт не знал, что в коробке, но, похоже, у него не оставалось выбора, кроме как открыть ее при миссис Тейт. Он прижал коробку к телу, чтобы свободной рукой стащить крышку. Когда он снял ее, то оглянулся в поисках места, куда мог бы ее положить, но миссис Тейт оказалась быстрее.
– Я подержу, – сказала она, уже протягивая руку.
Что бы ни было внутри, оно было завернуто в слой фирменной оберточной бумаги «Ковингтона» – белой с маленькими «К». На бумаге лежала карточка в конверте, и Стюарт отодвинул ее в сторону.
– Что за повод? – поинтересовалась миссис Тейт, когда Стюарт отогнул оберточную бумагу, но он не ответил. Он уже увидел, что внутри.
– Никакого повода, мне просто кое-что вернули, – сказал он, выхватывая крышку у квартирной хозяйки и не дожидаясь ее протестов. – Огромное спасибо, что занесли.