спрятала конверт в нее. Затем она крикнула в сторону кухни:
– Эстер?
Эстер чистила сковороду у раковины. Она не подняла глаз.
– Где работает Илай Хирш? Он в Американском еврейском комитете на полную ставку?
Эстер казалась немного удивленной вопросу о мистере Хирше, даже слегка загорелась любопытством. Но спроси она Анну, зачем ей это – и пришлось бы разговаривать по-настоящему, а Эстер не делала этого уже несколько недель. Так что она ответила на вопрос максимально кратко:
– Офис на Вермонт-авеню. Рядом с маяком.
– Спасибо.
– Раз ты выходишь, не возьмешь с собой Гусси?
Анна уже отвернулась, так что только отмахнулась и бросила через плечо:
– Извините, не сейчас. Не могу.
Она вдруг поняла, что впервые отказала ей.
Часть денег, которые Илай Хирш собирал для Американского еврейского комитета, шла на его офис, огромный и роскошно обставленный. Анну встретила секретарша, спросила, назначено ли ей, а когда Анна призналась, что нет, записала ее имя и поспешила вниз по коридору. Она явно собиралась сообщить мистеру Хиршу о незваной посетительнице наедине, чтобы ее нельзя было подслушать. Вернувшись через несколько мгновений, она казалась немного разочарованной необходимостью признать, что мистер Хирш с ней все-таки встретится.
– Анна, – сказал мистер Хирш, приветственно вставая, когда секретарь проводила ее до кабинета в конце коридора. – Приятная неожиданность.
– Спасибо, что согласились принять меня.
– Конечно. – Он провел ее от своего стола к окну, где была расставлена богато обитая мебель – маленькая кушетка и два кресла. – Чем я могу помочь?
– Речь о моих родителях, – сказала Анна, доставая письмо матери из сумочки. Знай мистер Хирш венгерский, она просто передала бы его, но вместо этого пришлось кратко пересказать содержимое.
Пока Анна говорила, он соединил кончики пальцев и закрыл глаза. Он слушал? Сложно было понять. Закончив, она сразу продолжила:
– Чего она не говорит – никогда, – так это, как на самом деле плохи дела. Мой отец не работает уже больше года, а я читаю достаточно газет, чтобы понимать – речь идет не только об увольнениях евреев. До моего отъезда пару туристов избили почти до смерти, и сына Кальтерборнов тоже.
Мистер Хирш открыл глаза и внимательно смотрел на Анну.
– Я обнаружил, что родители всегда будут стараться защитить своих детей.
– Да, но сейчас я бы хотела иметь возможность защитить своих родителей, – парировала Анна. – За ланчем в прошлом месяце вы пошутили – по крайней мере, тогда мне это показалось шуткой, – что брак стал бы самым надежным способом вывезти моих родителей из Германии.
Мистер Хирш переплел пальцы и одарил ее грустной улыбкой, которая не затрагивала глаза.
– Все было бы намного проще, будь вы гражданкой Америки.
– Что изменилось бы?
– Ваши родители попали бы под преимущественную визу. Супруги граждан Соединенных Штатов получают максимальное предпочтение на визу, а их родители – предпочтение второй категории.
– Они окажутся в начале очереди?
– Не совсем. Консул все равно может замучить их волокитой. Но кандидатам на преимущественную визу не нужно доказывать, что они не окажутся на государственном обеспечении.
– А что насчет перехода со студенческой визы на постоянную? Подача документов на гражданство через обычные каналы?
– Сейчас в этом деле ужасный беспорядок. Это может занять годы. Или и вовсе никогда не случиться. Как я понимаю, вам придется покинуть Соединенные Штаты и пересидеть процесс рассмотрения в другом месте – возможно, в Канаде или на Кубе.
– А если я выйду замуж?
– Это довольно просто. Вам не придется переживать о визах, сразу подавайте на гражданство. Вы – или, вернее, ваш муж, – подадите петицию генеральному комиссару по делам иммиграции в Департаменте труда с просьбой переквалифицировать запрос на визу для ваших родителей в неквотируемый, иными словами, – преимущественный. Они взглянут на ваше свидетельство о браке, возможно, немного изучат вопрос, а затем уведомят Госдепартамент о вашей просьбе. В результате консул переложит заявление ваших родителей из стопки квотируемых в неквотируемые, а, как вы знаете, такие стопки просматривают гораздо чаще.
Анна подумала о Стюарте. В бассейне той ночью и чуть позднее, когда он помогал ей надевать мокрое платье через голову, она могла поклясться, что он хочет поцеловать ее. Она тоже этого хотела, и совсем иначе, чем хотела поцелуя Флоренс в ночь, когда получила одно из первых скверных писем. Рядом со Стюартом в ее груди раздавался тихий стук, из-за которого тяжело было сфокусироваться на его словах. Как будто гонг бил где-то в глубине, и звук вместе с вибрациями разносился во все стороны: к лицу, к рукам, к ногам.
– У вас есть дети, мистер Хирш?
– Да, четыре дочери и сын.
– Если бы одна из ваших дочерей сделала как вы сейчас рассказываете – отказалась от колледжа, чтобы выйти замуж – вы бы рассердились?
– Если ее муж мог бы содержать ее, и она верила, что он сделает ее счастливой, – нет.
– А если бы он не был евреем?
Мистер Хирш сжал губы. В комнате стало так тихо, что Анна слышала тиканье часов, стоящих на углу стола у дальней стены.
– Мы живем в трудные времена, мисс Эпштейн.
– Так вы смогли бы ее простить?
– Смог бы.
Анна вернулась в квартиру, только чтобы забрать свой экземпляр «Волшебной горы» и достать пятидолларовую купюру, вложенную между страниц. Она спрятала деньги в сумочку и отнесла в «Купальные костюмы Блока» на углу Пасифик-авеню и Сен-Джеймс-плейс, где положила купюру на прилавок.
Одна из продавщиц, девушка немногим старше Анны, спросила, чем она может помочь. Анна, стараясь не думать, как объяснит трату матери, заявила:
– Я хочу купить ваш самый красивый купальный костюм.
Девушка как будто поняла срочность, словно почувствовала, что на кону стояло что-то важное. Она тут же начала доставать купальники всех форм и размеров из ящиков за прилавком.
– Вы знаете свой размер? – спросила она, оценивая бюст Анны.
– Не знаю. Простите.
– Неважно, – сказала она, провожая Анну к примерочной в задней части магазина. – Раздевайтесь.
В течение получаса девушка передавала Анне один купальник за другим.
– Надетый на вас купальник отметили в «Атлантик-Сити пресс» в прошлые выходные. Вы читали статью Алисии Харт?
– О чем она была? – спросила Анна из-за занавески, одергивая штанины черно-белого костюма на бедрах. Он ей не льстил.
– О том, что перед покупкой нового купальника нужно следить за весом.
Анна скорчила зеркалу рожу.
– Боюсь, на это у меня нет времени.
– Попробуйте этот, – сказала девушка, просовывая изумрудный купальник через край занавески.
Анна тут же схватила его.
– Какой красивый цвет.
– Думаю, он пойдет к вашим волосам.
Анна мгновенно переоделась.
– Ничего себе, – сказала она, оглядывая себя в зеркале. Кажется, она никогда не видела купальника настолько красивого. Он был сделан из нейлона, а не шерсти, и завязывался на шее, оставляя спину открытой. Он поднимал и утягивал тело в нужных местах – подчеркивал ее тонкую талию и грудь, но самое большое впечатление оставлял цвет. В этом купальнике обычно бледная кожа Анны засияла.
Продавщица просунула голову в примерочную. Увидев, что Анна одета, она отдернула занавеску, чтобы рассмотреть ее целиком.
– Вы очаровательно выглядите.
Анна со всех углов оценила свое отражение, пытаясь представить себе, как мог бы увидеть ее Стюарт.
– Если вы сейчас же не купите этот купальник, я позову менеджера.
– Сколько он стоит?
– Три доллара.
При мысли о деньгах Анна почувствовала укол вины. Но купальник был очень красивый, даже сногсшибательный.
– Я беру его.
За прилавком продавщица аккуратно сложила костюм, обернула его в папиросную бумагу и убрала в коричневую коробку, которую перевязала бечевкой. Анна поблагодарила ее и взяла коробку – а затем бегом бросилась обратно в квартиру, так ей хотелось рассмотреть купальник еще раз.
У Адлеров Анна направилась прямиком в свою спальню. Она бросила сумочку на кровать Флоренс, села на свою постель и, не теряя ни минуты, разорвала аккуратную упаковку. Купальный костюм был так же прекрасен, как и в магазине, но, что еще важнее, он никогда не принадлежал Флоренс.
Анна подошла к радиатору и достала купальник Флоренс из тайника. Она направилась к комоду Флоренс, растирая узловатый материал между пальцами. На короткое мгновение она поднесла его к губам, а затем аккуратно сложила и убрала в тот же ящик, где и нашла.
Когда Анна подошла к пляжной палатке следующим вечером, Стюарт удивил ее.
– Я подумал, что тебе уже можно в океан. Посмотрим, как ты справишься с волнами.
– Никакого бассейна?
– Никакого бассейна, – сказал он, легонько хлопая ее по руке.
Анне нравился бассейн в «Ковингтоне», нравилось тихое уединение их маленькой чаши с водой. Больше сотни комнат выходило окнами на бассейн, но, когда она была в воде со Стюартом, вечер мягко оборачивался вокруг ее плеч и она чувствовала себя в безопасности.
– Но сначала, – сказал Стюарт, – могу я вытащить тебя выпить с парнями из моей старой пляжной палатки? Все встречаются в «Берте».
– Сегодня неподходящий вечер? – спросила Анна, думая об изумрудном купальнике под платьем. – Нам не обязательно…
– Нет, я хочу тебя пригласить.
Больше месяца прошло с их первого занятия, и за это время они не ходили никуда, кроме бассейна «Ковингтона». Он провожал ее домой каждый вечер, всю дорогу до самой квартиры. Случались вечера, когда они проходили мимо заполненных людьми закусочных, и ей хотелось спросить, не хочет ли он зайти. Но ей это казалось слишком наглым, будто она вылезала за естественные границы их отношений, может, даже пыталась занять место Флоренс в его жизни. Это Флоренс, наверное, втискивалась на диванчики закусочных вместе со Стюартом, чтобы попить кофе и разделить кусок пирога.