Айзек спрятал конверт во внутренний карман пиджака и нащупал другой, прижатый к грудной клетке. Он достал его и передал Джозефу.
– Это для Фанни.
– Ты не ходил навещать ее?
– Ходил. Вчера ночью, когда вы ушли из больницы.
– Я так и думал.
– Я не сказал ей, что уезжаю.
– Значит, это письмо…
– Не от меня.
Джозеф недоуменно взглянул на него.
– Там нет ничего секретного.
Джозеф просунул палец под загнутый край, который Айзек специально не стал заклеивать. Он достал единственный лист бумаги, развернул его и начал читать.
– Это от Флоренс? – ошарашенно спросил Джозеф.
– Фанни так решит.
Джозеф продолжил читать.
– Фанни и Флоренс поругались. Прямо перед смертью Флоренс, – сказал Айзек. – И Фанни все лето провела, переживая об этом. Она написала Флоренс письмо с извинениями и просила меня доставить его, но, конечно, доставлять было уже некому.
– И ты подделал ответ?
– В каком-то смысле. Если вы не отдадите его ей, она будет думать, что Флоренс умерла, сердясь на нее.
– А как было?
– Возможно, что так, – сказал Айзек. – Это разве важно?
Джозеф вернулся к письму и дочитал его до самого конца. На подписи Флоренс, которую Айзек изобразил идеально, Джозеф слабо застонал.
– Если скажете Фанни, что нашли это письмо среди вещей Флоренс, она вряд ли догадается, что сестра не могла его написать.
– Оно очень хорошее. Где ты научился такому?
– Рынок недвижимости во Флориде обрушился неспроста.
Джозеф покачал головой, сложил письмо и убрал его во внутренний карман собственного пиджака.
– Так вы передадите его ей?
– В какой-то момент вся эта ложь должна закончиться.
– Пожалуйста.
– Возможно, – сказал Джозеф.
– Возможно, это будет единственная достойная вещь, которую я дам этой семье, – сказал Айзек. – Если не считать Гусси.
Джозеф подавился смешком.
– На твое счастье, я считаю.
Без дальнейших обсуждений они зашагали в сторону железнодорожной станции. Айзек подумал было сказать Джозефу, что его не нужно провожать, что он был вполне в состоянии самостоятельно сесть на поезд. Но было приятно покидать Атлантик-Сити, притворяясь, что в нем остались люди, которые будут думать о нем тепло.
Стюарт
Во вторник утром в лифте Стюарт мысленно репетировал свое обращение к отцу.
Он представлял их разговор все утро, или даже начиная с субботы, когда он увидел Анну на показательном заплыве. Всю гонку она старательно избегала смотреть в его сторону – даже когда они с Гусси вышли на пирс. Но затем на пляже, во время награждения, они не могли не встретиться взглядом.
Стюарт пытался понять, что так сильно его взбудоражило в речах Анны о браке. Не то чтобы он не мог представить себя ее мужем, а ее – своей женой. Вообще-то он мог легко нарисовать их жизнь вместе. И эта картина была приятной. Даже больше. Практически идеальной. Нет, что волновало Стюарта, так это вопрос, что в их взаимоотношениях было настоящим. Правда ли она не знала о богатстве и влиянии его семьи, как казалось изначально? Правда ли хотела научиться плавать? Правда ли чувствовала груз потери Флоренс? До той ночи на пляже он бы и не подумал задавать такие вопросы, а если бы и задал, то на каждый без сомнений ответил бы утвердительно. Теперь он уже не был так уверен.
Стюарту было стыдно признаваться самому себе, что по крайней мере малую его часть нисколько не волновала мотивация Анны. Если она выйдет за него только из-за гражданства, но он получит возможность целовать ее теплые губы и бледную кожу, которая обнажалась, когда лямка купального костюма падала с плеча, разве они оба не будут в выигрыше?
В конце концов он решил, что она поступила правильно, поговорив с ним напрямую. Разве он предпочел бы, чтобы она смолчала и просто позволила влюбляться в нее сильнее и сильнее, не догадываясь о ее потребностях и чаяньях? Всем было что-то нужно.
По пути домой после показательного заплыва Стюарт вдруг подумал, что Анне могло быть от него что-то нужно – но также она могла желать его и по своим бескорыстным причинам. Вопрос был в том, как разделить эти две вещи.
Такая задача перед ним вставала не впервые. Последние несколько лет Пляжный патруль Атлантик-Сити, потрепанная комната на Нортсайд и даже вечно недовольная миссис Тейт позволяли удерживать отца на расстоянии вытянутой руки. Пока Стюарт оставался финансово независимым, он мог жить той жизнью, что выбрал себе сам.
Когда Стюарт понял, что должен сделать, его первым порывом было поспешить в «Ковингтон» и одним махом выложить все отцу. Но он решил подождать. Это была слишком серьезная просьба, чтобы спешить с ней, так что два долгих дня он смотрел на волны и мысленно репетировал речь. Теперь он стоял в лифте, все еще не зная, что сказать.
Лифт прибыл на второй этаж, и Стюарт кивнул Саю, прежде чем пройти в административную часть, где секретарь отца, Луиза, сидела за своим столом, охраняя дверь в отцовский кабинет одним только угрожающим взглядом.
– Отец свободен? – спросил он.
– Скоро освободится, – сказала Луиза, кидая взгляд на телефон на своем столе. – Он завершает телефонный разговор.
Стюарт присел на один из стульев, выставленных вдоль стены. Он хотел было соблазниться мятной конфетой из стеклянного блюда на столе Луизы, но не хотел заходить к отцу с набитым ртом. Он несколько минут бездумно качал ногой, пока лампочка на телефоне Луизы не погасла, и она не сказала:
– Можете зайти.
Стюарт встал, разгладил складки на брюках и зашел в кабинет отца.
– Доброе, – сказал он, тихо прикрывая за собой дверь.
– Чем я обязан удовольствию? – спросил отец, поднимая глаза от стопки бумаг.
Меньше всего Стюарт был уверен в начале разговора. Стоит сперва заговорить о том, как команда Филадельфии сыграла в один день два матча, или сразу приступить к делу? Он подумал, не подойти ли к бару в углу кабинета и не налить ли отцу виски. Что угодно, чтобы гладко скользнуть в разговор. Но все это – и бейсбол, и алкоголь – казалось лицемерным. Стюарт хотел быть человеком, который говорит прямо.
– Я хочу поговорить с тобой кое о чем, – наконец сказал он и добавил: – Это важно.
Отец сменил позу.
– Я подумал, что в конце лета могу сдать свисток. Начать погружаться в бизнес.
Отец Стюарта положил ручку на стол и медленно моргнул, будто пытаясь переварить услышанное.
– Этот бизнес?
– Да, гостиничный бизнес. «Ковингтон». – Стюарт поверить не мог в собственные слова. Когда-то давно он убедил себя, что работа на отца будет немного похожа на смерть. – Я понимаю, что мне многому надо научиться.
– Ты попал в какую-то беду?
– Нет, – сказал Стюарт.
Отец откинулся в кресле, внимательно изучая его.
– Тогда почему?
– Ну, это наш семейный бизнес начиная с…
– Я имел в виду «Почему сейчас?».
Стюарт рассчитывал на этот вопрос. Смел ли он признать, что полюбил Анну? Что, если отец примет Стюарта, возможно, ему придется принять и Анну? Стюарт прочистил горло, изо всех сил стараясь произнести нужные слова.
– Мне нужно кое-что.
Отец не ответил, только хлопнул ладонью по столу, и еще раз, затем встал и подошел к одному из окон. Огромное, от пола до потолка, откуда открывался вид на Набережную и океан за ней. Вид закрывали тяжелые шторы, и он отодвинул их в сторону, чтобы лучше рассмотреть что-то.
– Это неплохая жизнь, – сказал он.
– Я и не думал, что плохая, – сказал Стюарт. – Просто… – он заколебался.
– Просто что?
– Она не казалась моей.
– Думаешь, когда-либо покажется?
– Я надеюсь.
Внимание отца было где-то далеко. Стюарт встал со стула и присоединился к нему у окна. Снаружи в воздухе болтался воздушный змей. Нить от него тянулась через Набережную на пляж, где маленький мальчик с отцом тянули за катушку.
– Есть еще кое-что, – сказал Стюарт через несколько минут, когда воздушный змей упал на песок.
Отец повернул к нему голову.
– Мне нужны деньги.
– Она в беде? – спросил отец.
– Кто?
– Еврейская девушка. Из бассейна.
Стюарта даже восхитило пренебрежение отца базовыми социальными нормами.
– Ее зовут Анна. И мы не… – он оборвал себя. Как это касалось отца?
– Сколько? – спросил отец, медленно качая головой.
– Пять тысяч, – сказал Стюарт, стараясь не морщиться от озвученной цифры. Его прадед меньше потратил на строительство самого отеля.
– Тысяч?
– Я знаю, это немало.
– Господе Иисусе, сын. Зачем тебе эти деньги, если не для Анны?
– Я не могу сказать. – Эти слова словно были кинжалом, и он видел, как они ранили отца.
– Во что ты ввязался, Стю?
– Ни во что.
Он поднял брови.
– Ни во что незаконное.
– И что, я только так могу затянуть тебя в гостиничный бизнес? На аркане из пяти тысяч долларов?
Стюарт хотел сказать ему, что все равно стал бы работать на него, что он не был из тех, кто продавал свою верность, тем более собственному отцу. Но он смолчал. Возможно, он был из таких.
Отец отпустил шторы, и воздушный змей пропал из виду.
– Часы работы с девяти до пяти. С понедельника по субботу. Есть и ночные смены.
Стюарт согласно кивнул.
– Для начала поставлю тебя на стойку регистрации. Затем ресторан и бар. Может, даже придется убирать комнаты. К тому моменту, как перейдешь в администрацию, ты должен досконально знать каждую профессию в этом месте.
Стюарт понял, что отец немало времени обдумывал все это, представляя, как правильно ввести сына в дело.
– Ты правда этого хочешь? – спросил его отец.
Стюарт задумался на мгновение. Мог он отказаться от тренерства? Легко. Смерть Флоренс лишила его уверенности в себе, лишила готовности подталкивать молодых девушек в клубе «Амбассадор» к тому, чтобы они превосходили себя и плавали дальше и дольше, чем когда-либо. Если Флоренс могла утонуть, значит, мог и кто угодно другой.