– Дороти сказала, что ты звонила в больницу, разыскивая Гусси.
Анна посмотрела на Гусси, которая чуть заметно покачала головой.
– Было небольшое недопонимание, – неопределенно ответила Анна и тут же сменила тему. – Как Фанни?
Эстер рассказала все, что знала. Фанни отправилась в предродовую палату во вторник ранним утром, и, похоже, схватки шли как положено, потому что оттуда ее час назад перевели в родильный зал.
– Это ее третий ребенок. Молюсь, чтобы все прошло быстро.
– Вы не встретитесь с ней сегодня ночью? – спросила Анна.
– Нет, – категорично отрезала Эстер. – Ей надо будет отдохнуть.
Анна удивилась, зачем им всем тогда сидеть в приемном покое. С таким же успехом они могли ждать новостей дома в гостиной.
– Нам подождать с вами, или отвести Гусси домой?
– Естественно, ее надо отвести домой, – сказала она. Затем, будто сообразив, что не сможет вечно приказывать Анне, она добавила: – Спасибо.
– Вы останетесь? – спросила Анна.
– Пока не узнаем, что все прошло хорошо. – Голос Эстер надломился, и Анна проследила, как Джозеф успокаивающе гладит жену по спине. К ее удивлению, Эстер устроилась в изгибе его локтя, будто последние несколько дней обнажили ее душу.
– Гусь, обними и поцелуй бабушку и дедушку, – сказала Анна. – Ты увидишься с ними утром.
– Миссис Адлер? – позвал низкий голос с другой стороны приемного покоя. – Мистер Адлер?
Доктор Фанни спускался по лестнице в приемный покой.
Эстер и Джозеф встали поприветствовать его, и Анна взглянула на Стюарта, которому, казалось, было так же интересно услышать его заявление.
– У вас внучка.
Эстер покачнулась, и Анна на мгновение испугалась, что она упадет. Но Джозеф был рядом, и он поддержал ее.
– Все в порядке? – спросила она тихим голосом.
– Даже лучше, – сказал доктор Розенталь. – Все просто прекрасно.
Нижняя губа Эстер задрожала, и женщина рухнула на стул.
– Она в порядке? И ребенок тоже?
– Да, в полном порядке.
На глаза Анны набежали слезы, когда Эстер всхлипнула вместо ответа. Будто с этими новостями она наконец позволила себе ощутить полную тяжесть своего горя. Джозеф низко наклонился, схватил руку жены и поцеловал ее, роняя слезы на складки ее кожи.
– Бубала, ты все сделала, – прошептал он. Она спрятала лицо в его плечо. Эстер потеряла этим летом одну дочь, но не потеряет вторую.
Гусси обвила руками руку Анны.
– Это девочка?
Анна посмотрела Гусси прямо в глаза.
– У тебя есть сестра.
– Она назвала ее Руби, – тихо добавил доктор.
Слышала ли это Эстер за собственными рыданиями? Анна слышала, и от незнакомого имени у нее сжалось сердце.
В обычных обстоятельствах Фанни назвала бы дочь в честь Флоренс. Так поступали евреи. Они называли детей в честь мертвых, не живых.
Эстер подняла голову с плеча Джозефа.
– Руби, – тихо повторила она.
То, что она будет звать внучку Руби, а не Флоренс, станет своего рода искуплением, напоминанием, что ее жизнь началась со лжи.
– Это красивое имя, – сказала Анна для успокоения Эстер.
Когда они вышли из больницы, небо над Атлантик-Сити уже стало бархатисто-синим, с краями, словно обожженными сиянием аттракционов и шатров Набережной. Они двинулись в сторону квартиры, и если кто-то и удивился, что Стюарт прошагал полдюжины кварталов в противоположную своему дому сторону, чтобы проводить их, никто ничего не сказал. Даже Эстер.
Эстер будто плыла. Почему бы и нет? Ее план сработал. Фанни была в безопасности. Ребенок родился здоровым. Эстер держала Гусси за одну руку, а Джозеф – за другую. Шагая вместе по Атлантик-авеню, они приподнимали внучку в воздух. Если кто-то из них и думал о завтрашнем дне – о неизбежном разговоре, – Анна этого не замечала. Гусси казалась необычайно радостной.
Хоть Анна и была невероятно рада появлению Руби на свет, она напоминала себе, что рождение ребенка ничего не меняло для нее. Фанни скорее всего будет восстанавливаться в больнице еще около недели. Когда Фанни отпустят и Гусси вернется к ней, Джозеф и Эстер поедут в свой дом на Атлантик-авеню, а Анна останется жить в гостевом доме в Трентоне. С родителями ее будет разделять целый океан, но появится слабая надежда когда-нибудь снова увидеть Стюарта. Она сомневалась, что Адлеры пригласят ее провести с ними следующее лето – Эстер ляжет костьми, – и не знала, будет ли Гусси скучать по ней.
Анна кинула быстрый взгляд на Стюарта. Когда кончится лето, вернется ли он тренировать «Амбассадор»? Наверное. Будет ли он вспоминать о ней, когда она уедет в колледж? Вряд ли долго. Ей очень хотелось провести с ним последний урок, только вдвоем в чистой голубой воде бассейна в «Ковингтоне». Она хотела поблагодарить его за помощь в поисках Гусси и извиниться за прямоту признания на пляже. Решать ее проблемы не было его обязанностью. Он и так оказался невероятно добр.
Когда они приблизились к квартире, Джозеф достал из кармана ключи.
– Анна, могу я поговорить с тобой минутку? – спросил Стюарт, когда Джозеф начал поворачивать ключ в замке. Анна повернулась посмотреть на него и кивнула так незаметно, что была уверена сама – он не мог этого видеть.
– Мистер и миссис Адлер, – сказал он, не отрывая глаз от ее лица, – не позволите мне одолжить Анну? Я верну ее очень скоро.
Анне было слишком стыдно встречаться глазами с Джозефом или Эстер. Что они подумают? Вместо этого она опустила взгляд на лицо Гусси, которое сияло, как знак Шервин-Уильямс на пирсе Миллиона Долларов. «ПОКРОЙТЕ ЗЕМЛЮ», приказывал он яркими лампами. Анна всегда думала, что это хорошее сообщение. Гусси захлопала в ладоши, пока Стюарт не провел рукой по горлу, и она не остановилась.
– Я забыла! – прошептала она.
К моменту, когда Джозеф и Эстер согласно кивнули, Стюарт взял Анну за руку и повел ее вниз по Вирджиния-авеню, в сторону Набережной. Анна едва могла дышать.
– Куда мы идем? – спросила она.
Стюарт засмеялся.
– Понятия не имею. Куда-то, где сможем поговорить.
Они прошли полквартала, и Стюарт увлек Анну в альков закрытого на ночь магазина по ремонту обуви.
– Пойдет, – сказал он. – Мне просто надо все тебе выложить.
Он достал листок бумаги из кармана пиджака и вложил его в руку Анны.
– Что это?
– Это чек.
Анна перевернула его и начала изучать.
– После обеда я пошел в банк и открыл траст на имя твоих родителей.
– Траст?
– На нем пять тысяч долларов. Они принадлежат им. Я не смогу ничего с этими деньгами сделать даже при большом желании.
Анна не понимала, о чем он говорит. Ничего – ни чек со всеми его нулями, и уж тем более слова, вылетающие из его рта, – не имело никакого смысла.
– Что?
– Для иммиграционных виз твоих родителей, – сказал Стюарт. – Ты сказала, что им надо подтвердить возможность содержать себя. С этими деньгами и средствами, которые Джозеф уже положил на другой счет, они докажут это с легкостью.
– Ты можешь никогда не получить эти деньги обратно.
– Это не страшно, – сказал он. – Совсем не страшно. Я только надеюсь, что их хватит.
– Я не знаю, что сказать.
– Я не хочу, чтобы ты для визы выходила замуж за кого-либо, включая меня.
– Ох, – сказала Анна. Ее окатило стыдом. Как она могла настолько превратно истолковать его поведение? На пляже она так храбро расписывала свои сложности и убедила себя, что он может хотеть жениться на ней. Как же наивна она была.
– Анна? Ты в порядке?
Она была уверена, что выглядит пораженной, но попыталась найти слова, чтобы успокоить его. Мимо в сторону Набережной проехал водитель кресла на колесиках, выкрикивая: «Прокатись за пять центов!», и Стюарт отвлекся на источник шума. Анна попыталась взять себя в руки, но не смогла. Неужели у ее родителей действительно появился шанс попасть в Штаты?
– Деньги принадлежат им вне зависимости от твоего решения.
– Решения?
– Насчет меня.
Анна подняла на него глаза впервые с тех пор, как он упомянул деньги. Его взгляд был твердым и уверенным.
– Тебя?
– Я подумал, что обсуждение брака нам стоит проводить отдельно.
– Мы обсуждаем брак? – спросила она, не зная, смеяться или плакать.
– Я бы очень хотел этого.
Улыбка медленно расцвела на лице Анны.
– Прежде чем ты скажешь что-либо, есть кое-что, что я хотел сделать все лето… – Одной рукой Стюарт обнял Анну за талию, а другой коснулся мягкой кожи ее шеи. Ее дыхание перехватило в горле. Он пробежался пальцами под ее подбородком и медленно направил ее лицо к своему. Анна знала, что должна закрыть глаза, но не могла. Его теплый поцелуй на вкус был как лучшие воспоминания лета – бассейн в «Ковингтоне», соленый воздух, загорелая кожа и ириски с морской водой. Она утонула в нем, и ее глаза закрылись.
– Сердце Гусси будет разбито, – прошептала Анна, когда Стюарт отодвинулся, чтобы взглянуть на нее.
– Неправда, – возразил он со смешком. – Я попросил ее благословения.
– И она дала его?
– Дала, – подтвердил он, снова притягивая ее к себе. – Она сказала, что если я не хочу жениться на ней, ты будешь лучшим выбором.
Запах варящегося на кухне кофе разбудил Анну. За окном солнце, еще не видимое в небе, окрасило ночь сиренево-синим. Она посмотрела на часы на прикроватном столике. Пять утра. Рановато даже для Эстер.
Анна несколько минут лежала в постели, вслушиваясь в привычные звуки утра Эстер – открывающиеся и закрывающиеся двери ящиков, тихий звон доставаемой из сушилки посуды. Этим утром все звучало громче обычного, будто Эстер знала, как мало Анна спала, и пыталась ее разбудить. В итоге Анна перестала делать вид, что спит, завернулась в халат и пошла на кухню.
– Доброе утро, – сказала Эстер, едва Анна переступила порог. – Надеюсь, я тебя не разбудила.
– Нет, совсем нет, – сказала Анна, пряча улыбку.
– Кофе?
– Да, пожалуйста. – Анна села за кухонный стол, затянула пояс халата и приготовилась к неизбежному допросу.