Эстер налила кофе в кружку и поставила ее перед Анной как жертву перед алтарем.
– Ты поздно вернулась вчера, – сказала она.
Анна взяла сахарницу, уже выставленную на стол, и положила две с горкой ложки сахара в чашку. Затем она налила достаточно сливок, чтобы кофе приобрел глубокий карамельный цвет. Такого рода разговор невозможно было начать издалека. Требовалось просто выложить все напрямую.
– Стюарт попросил меня выйти за него замуж.
Эстер, обычно с такой ловкостью изображающая отсутствие интереса к делам Анны, вытащила из-за стола стул и плюхнулась на него.
– Неужели? – Она не казалась особо удивленной.
– Я согласилась.
– А как же Трентон?
Это был логичный вопрос, и Анна знала, что родители тоже его зададут.
– Поступление нужно было не только для учебы, но и для моей безопасности. – Было ли это правдой? Она уже не знала. Не приди к власти нацисты, она бы безусловно осталась в Германии и поступила в университет. Но она теперь стала уже совсем другой девушкой. Столько всего случилось с тех пор.
– Стюарт мог бы подождать, – сказала Эстер.
– Мог бы. Но я не хочу.
– Что скажет твоя мать?
– О том, что он не еврей?
Эстер склонила голову на плечо, будто спрашивая: «О чем же еще?»
– Конечно, она будет разочарована, – сказала Анна, оборачивая ладони вокруг теплой кружки. Она сделала глоток горячего кофе, почувствовала, как оно скользит по горлу и расцветает в груди. – Они оба будут разочарованы.
Эстер посмотрела на нее как на безумную.
– Я не думаю, что все настолько плохо, как вам кажется.
– Разве?
– У брака со Стюартом есть свои преимущества, – сказала Анна. – Они это поймут.
– Визы?
Анна кивнула. Она не хотела давать Эстер ложное впечатление, не желала, чтобы та полагала, будто ее решение выйти за Стюарта принималось по расчету. Но Эстер была практичной женщиной. Конечно же, она понимала, что у такого союза есть и другие достоинства.
– Гражданство гражданством, – сказала Эстер, – но ты знаешь, что отец не дает ему ни цента?
Анна сделала еще один глоток. Маленькая часть ее наслаждалась возможностью сообщить новости.
– Вообще-то он решил присоединиться к семейному бизнесу.
Она казалась явно удивленной.
– Флоренс всегда говорила…
Анна подождала, пока она закончит фразу, но голос Эстер утих.
– Я знаю, что это тяжело, – наконец сказала Анна.
– Я иногда думаю об этом, – сказала Эстер. – Отказалась бы я от нее, выйди она за Стюарта.
– Он ее очень любил. Он сам мне сказал.
Эстер прижала руки к столешнице и стала их внимательно изучать. Она собиралась заплакать? Анна не могла понять.
– Но я знаю, – медленно сказала Анна, – что Флоренс хотела не Стюарта.
Эстер подняла на нее блестящие глаза.
– Чего она хотела?
Анна вспомнила, как смотрела на нее Флоренс в постели в ночь, когда пришло то самое письмо, и зажмурилась сама. Пусть Флоренс и завоевала их всех, существовала только одна вещь, которую она действительно хотела.
– Плавать вечно.
По щеке Эстер прокатилась слеза. Она зависла на подбородке, а потом упала ей на колени. Анна хотела сказать больше, но не могла придумать ничего, что могло бы утешить Эстер. Когда тишина стала невыносимой, она спросила:
– Вы расскажете Фанни сегодня?
Эстер кивнула и медленно выдохнула, будто не в состоянии поверить в собственные слова.
– Надо будет объяснить отсутствие Айзека, так что, наверное, я сделаю все одним махом. – Она кивнула в сторону спальни, где, наверное, еще спал Джозеф. – Джозеф поможет.
– Вы почувствуете себя лучше, когда расскажете ей. Все.
– Думаешь? – спросила Эстер, глядя Анне в глаза. – Или я наконец почувствую, что Флоренс правда больше нет?
Анна потянулась через стол и сжала ладони Эстер. Конечно, она предпочитала думать, что ее дочь находилась на пляже в Гри-Не. Анне и самой так нравилось представлять Флоренс. Гордо возвышающейся со вздернутыми над головой руками, внимательно следящей за водой в ожидании щедрой волны, которая подхватит ее и понесет через Ла-Манш до самого Дувра.
От Автора
У персонажа Флоренс Адлер был реальный прототип – девушка, которая выросла в Атлантик-Сити. Ее звали Флоренс Ловенталь, и она приходится мне прапратетей.
Флоренс была пятой из шестерых детей. Ее родители, Хайман и Анна Ловенталь, владели ювелирным магазином и ломбардом на углу Вирджиния и Атлантик-авеню. Они растили своих детей – Руфь, Мириам, Грейс, Дэниела, Флоренс и Джозефа – в доме номер 129 по Стейтс-авеню.
Флоренс плавала за женскую команду Плавательного клуба «Амбассадор». Она выпустилась из старшей школы Атлантик-Сити в 1926-м – в том же году, когда Труди Эдерле стала первой женщиной, переплывшей Ла-Манш. В выпускном альбоме Флоренс написала: «Научите меня плавать», а своей возможной целью указала: «Переплыть Атлантический океан». После старшей школы она плавала за Университет Висконсина, а затем перевелась в Университет Пенсильвании. Ее мечтой, как у Эдерле, стало покорение Ла-Манша.
3 июля 1929 года Флоренс вышла поплавать вдоль побережья Атлантик-Сити. Два спасателя, Джинг Джонсон и Нил Дрисколл, видели, как легко она заплывает за буи у Стейтс-авеню. Несколько мгновений спустя они заметили, что девушка перестала двигаться. Спасатели тут же вывели на воду лодку, а когда вернулись на берег, то поспешили к Больничной палатке на Вирджиния-авеню, где два часа старший пляжный хирург, два доктора и сорок спасателей делали ей искусственное дыхание. Смерть Флоренс стала первой в то лето. Ей было девятнадцать.
На следующий день на первой полосе «Атлантик-Сити дейли пресс» появилась статья о ее гибели. Отчеты винили в смерти Флоренс холодные воды океана, но я считаю, что она страдала от гипертрофической кардиомиопатии, и ее сердце просто перестало биться. Четвертого июля ее похоронили на кладбище Бет Кехилла в Эгг-Харбор.
Моей бабушке, Фрэнсис Кац, было шесть лет, когда у нее на глазах Пляжный патруль Атлантик-Сити вытащил тело ее тети на пляж. До конца своей жизни о том дне она помнила две вещи – красную купальную шапочку Флоренс и эхо рыданий своей бабушки, когда та поняла, что ее дочь погибла. Я надеюсь, что с помощью Гусси я отдала честь моей бабушке и ее воспоминаниям.
В июле 1929-го мать Фрэнсис, Руфь Ловенталь Кац, действительно была беременна и лежала в больнице на сохранении, так как годом ранее потеряла мальчика. Как и Эстер, Анна Ловенталь приняла решение хранить смерть Флоренс в секрете от дочери. До самых родов Руфи Анна навещала ее в больнице, не давая ей узнать, что Флоренс погибла. Дочка Руфи, которую она назвала Герминой, родилась восемнадцатого июля, и только тогда Руфь узнала правду. Несколько лет спустя она родила третью дочь, которую назвала в честь сестры. История смелости Анны Ловенталь, рассказ о том, на что мы готовы пойти, чтобы защитить любимых, – это история, которую моя семья никогда не забывала.
Здесь сходство заканчивается. Муж Руфи, Гарри Айседор Кац, не схож с Айзеком. Он был любящим отцом и мужем, который в конечном итоге перевез свою молодую семью из квартиры в дом на Атлантик-авеню. В отличие от Джозефа, Хайман Ловенталь не мог горевать о смерти Флоренс, потому что он сам скончался за год до дочери. Надеюсь, у Флоренс был похожий на Стюарта друг, но я этого не знаю. А Анна Эпштейн – собирательный образ из нескольких дальних кузин, которых мои прапрабабушка и прапрадедушка, Уолтер и Генриетта Ганштейны, перевезли в Соединенные Штаты за годы, предшествующие холокосту.
Поскольку это художественная книга, я изменила имена большинства персонажей. Исключение составила Флоренс, как дань уважения Флоренс Ловенталь. Пусть ее имя принесет счастье.
Благодарности
Я благодарна многим людям, которые поддерживали меня на этом пути.
В первую очередь я приношу благодарность Карине Гитерман, которая поверила в эту книгу. С самого нашего первого телефонного разговора стало ясно, что ты полюбишь Флоренс и ее семью так же сильно, как и я. Твоя помощь в редактуре, проницательность и энтузиазм сделали эту книгу лучше во всех отношениях. Мэрисью Руччи за внимание и Лашанде Анаква за работу за кулисами – спасибо. Я в долгу перед Ричардом Рорером, Элизабет Бриден, Джеки Сиоу, Кассандрой Родс, Маргарет Саутард и многими другими сотрудниками «Саймон и Шустер» за то, что эта книга увидела свет.
Мне очень повезло, что своего агента Чада Луибла я могу назвать другом. За вдумчивую редактуру и теплые советы, за то, что благодаря тебе я оказалась здесь, – спасибо, спасибо, спасибо. Всей команде «Янклоу и Несбит» спасибо, что верили во Флоренс.
Преподавателям и студентам программы изящных искусств Университета Вирджинии, и особенно Тому Де Хейвену, который запустил и провел семинар по написанию романов, где и родилась эта книга. Том, ваша поддержка заставила меня поверить, что «Флоренс Адлер плавает вечно» сможет однажды стать настоящей книгой. Спасибо. Отдельное спасибо Мэтту Криччио и Джейку Бранигану, которые продолжали чтения в гараже Тома после окончания семинаров. Ханне Пилвайнен, которая щедро позволила мне продолжить работу над рукописью в следующем году, когда я должна была писать рассказы, и Клинту Мак-Коуну и Гретчен Комба, которые следили, чтобы увлечение этим проектом не поглотило меня настолько, что я забыла бы о следующем. Том Дидато занимает особое место в сердцах многих, многих людей, и я одна из них. Спасибо за то, что не только помогли мне пройти этот курс, но и что поддерживали меня и мою работу.
В 2015 году мне повезло посетить авторскую конференцию, где я училась под началом Энн Худ. Я приехала туда с нехудожественным проектом, но одним прекрасным вермонтским днем мы с Энн вместо этого обсудили роман, который я хотела написать. Мне важно было узнать, смогу ли я, по ее мнению, справиться с семью персонажами? Убить заглавную героиню в первой же главе? У меня было столько вопросов. После часа обсуждения структуры этой будущей книги Энн по