В 1302 году флорентийцы изгнали Данте — неизгладимое пятно на репутации города. Данте свел с ними счеты, населив «Ад» знатными флорентийцами и подобрав для них самые изощренные мучения.
В четырнадцатом веке Флоренция разбогатела на торговле шерстяными тканями и на банковских операциях, а к концу столетия стала одним из крупнейших европейских городов. На заре пятнадцатого века город породил то невероятное соцветие гениев, каких за всю человеческую историю можно припомнить не более дюжины. Впоследствии это время будет названо Ренессансом — Возрождением, последовавшим за долгим мраком Средневековья. От рождения Мазаччо в 1401-м до смерти Галилея в 1642-м флорентийцы изобрели то, что составило основу современного мира. Они создали банковскую систему, введя в оборот кредитные письма. Золотой флорин с флорентийской лилией на одной стороне и с изображением Иоанна Крестителя во власянице на другой стал общеевропейской монетой. Этот город, стоящий вдали от моря на несудоходной реке, дал миру блестящих мореплавателей, которые исследовали и нанесли на карту Новый Свет и даже дали имя Америке.
Более того, во Флоренции родилась концепция современного мира. С наступлением Ренессанса флорентийцы сбросили ярмо средневекового мышления, где в центре вселенной стоял Бог, а существование человека на земле представлялось лишь мрачным, но мимолетным переходом к прекрасной грядущей жизни. Ренессанс поставил в центр мира человека и провозгласил главным событием его жизнь. Развитие западной цивилизации навсегда изменило свой курс.
Расцвет флорентийского возрождения финансировался в основном одним семейством — Медичи. Этот род, возглавляемый Джованни ди Биччи де Медичи — богатейшим флорентийским банкиром, начал богатеть с 1434 года. Медичи правили городом закулисно, посредством тонкой системы покровительства, союзов и влияний. Род был купеческим, но его представители никогда не жалели денег на искусство. Правнук Джованни, Лоренцо Великолепный, стал олицетворением понятия «человек Возрождения». Лоренцо с детства проявлял многосторонние дарования, получил самое лучшее и дорогое образование того времени, стал лучшим на турнирном поле, в соколиной и обычной охоте, в разведении скаковых лошадей. Ранние портреты Лоренцо Великолепного изображают упрямого юношу с нахмуренными бровями, крупным «никсоновским» носом и прямыми волосами. Он стал главой горожан после смерти отца в 1469 году, когда ему исполнилось всего двадцать лет. Он собрал вокруг себя таких людей, как Леонардо да Винчи, Сандро Боттичелли, Филиппино Липпи, Микеланджело и философ Пико делла Мирандола.
С Лоренцо Флоренция вошла в свой золотой век. Но и в расцвете Ренессанса в этом городе парадоксов и противоречий красота не исключала кровопролития, культура соседствовала с дикостью. В 1478 году соперничающий банкирский род Пацци предпринял попытку сокрушить власть Медичи. Имя «Пацци» буквально означает «безумец», и предок рода получил его за безумную отвагу, когда в числе первых взошел на стены Иерусалима в Первом крестовом походе. Данте тоже упомянул Пацци, поэт поместил в ад двоих членов их семейства, наделив одного из них «собачьей ухмылкой».
В тихое апрельское воскресенье банда убийц Пацци набросилась на Лоренцо Великолепного и его брата Джулиано, выбрав момент, когда те были наиболее беззащитны: во время вознесения даров на мессе в Дуомо. Они убили Джулиано, однако Лоренцо, получивший несколько ударов, сумел бежать и заперся в ризнице. Флорентийцы, разъяренные нападением на своих покровителей, толпой набросились на заговорщиков. Одного из главарей, Джакопо де Пацци, повесили под окном палаццо Веккьо, а потом его обнаженное тело проволокли по улицам и сбросили в реку Арно. Несмотря на неудачу заговора, род Пацци уцелел и вскоре после того дал миру прославленную вдохновенную монахиню Марию Магдалину де Пацци, громко стенавшую и претерпевавшую во время молитвы муки Христовы во имя любви к Господу, что приводило окружающих в благочестивый трепет. В литературу двадцатого века имя Пацци попало благодаря писателю Томасу Харрису, назвавшему так главного героя романа «Ганнибал», инспектора полиции, заслужившего славу и известность разгадкой дела о Флорентийском Монстре.
За смертью Лоренцо Великолепного в 1492 году и расцветом Ренессанса последовал один из кровавых эпизодов, пятнающих историю Флоренции. Доминиканский монах Савонарола из монастыря Сан-Марко утешал Лоренцо на смертном одре, но вскоре после того обратился к проповеди против рода Медичи. Савонарола был человеком незаурядной наружности. Под коричневым монашеским одеянием скрывалось мощное, грубое, почти уродливое тело. У него был орлиный нос и глаза Распутина. В церкви Сан-Марко он произнес пылкую проповедь против упадка нравов Возрождения, провозгласил, что близится Страшный Суд, описал свои видения и непосредственные беседы с Богом.
Его призывы нашли отклик у простых флорентийцев, которые с неодобрением наблюдали за растущим богатством и роскошью хозяев жизни, от которых им перепадала лишь малая доля. Недовольство усилилось в результате разгоревшейся в городе эпидемии сифилиса, занесенного из Нового Света. Этой болезни Европа прежде не знала. Болезнь проявлялась в форме гораздо более острой, чем известна ныне: все тело больного покрывали сочащиеся гнойники, кожа обвисала, сползала с лица, зараженного постигало буйное сумасшествие, от припадков которого избавляла лишь милосердная смерть. Приближался и 1500 год — круглая дата, представлявшаяся подходящей для наступления Страшного Суда. В такой атмосфере Савонарола нашел отзывчивую аудиторию.
В 1494 году в Тоскану из Франции вторгся Карл VIII. Пьеро Неудачник, унаследовавший власть над Флоренцией от своего отца Лоренцо, был самоуверенным и неумелым правителем. Он сдал Карлу город на невыгодных условиях, даже не попытавшись дать серьезный отпор, чем так прогневил флорентийцев, что они изгнали семейство Медичи из города и разграбили их дворцы. Савонарола, собравший к тому времени множество последователей, воспользовался временем безвластия и объявил Флоренцию республикой Христа, а себя — ее лидером. Он первым делом ввел смертную казнь за весьма распространенную среди образованных флорентийцев содомию, к которой прежде относились достаточно терпимо. Грешников и преступников регулярно сжигали на центральной пьяцце делла Синьориа или вешали за городскими воротами.
Безумный монах из Сан-Марко получил полную свободу раздувать лихорадочное пламя религиозного пыла среди городского простонародья. Он начал поход против упадка нравов, излишеств и гуманистического духа Ренессанса. За немногие годы своей власти он учредил обычай так называемых «костров тщеславия».
Он посылал своих служителей обходить дома, собирая предметы, которые представлялись им грешными: зеркала, языческие книги, косметику, записи светских мелодий и музыкальные инструменты, шахматы, карты, тонкие ткани и светские картины. Художник Боттичелли, поддавшийся воодушевлению Савонаролы, бросил в эти костры немало своих картин. Наверняка там же сгорели и некоторые работы Микеланджело, и другие бесценные шедевры Ренессанса.
Под властью Савонаролы Флоренция пришла в экономический упадок. Предсказанный им Страшный Суд так и не наступил. Господь вместо того чтобы осенить своим благословением впавший в горячечную религиозность город, казалось, отступился от него. Горожане, особенно молодые и праздные, начали открыто пренебрегать эдиктами. В 1497 году толпа молодежи сорвала одну из проповедей Савонаролы. Мятеж распространился и превратился во всеобщее восстание — вновь открывались таверны, велись азартные игры, в переулках Флоренции слышалась веселая танцевальная музыка.
Савонарола, чувствуя, что теряет влияние, разразился еще более дикими и грозными проповедями и совершил роковую ошибку, обратив критику против самой церкви. Папа отлучил его, приказал арестовать и казнить. Толпа с удовольствием выполнила его волю, взломав двери в Сан-Марко, убив нескольких монахов и вытащив наружу Савонаролу. Ему предъявили длинный список обвинений, в числе которых была «религиозная ересь». Несколько недель его пытали на дыбе, затем повесили на цепях на кресте и сожгли на том самом месте на пьяцце делла Синьориа, где пылали «костры тщеславия». Огонь поддерживали несколько часов, затем останки мелко изрубили и несколько раз перемешали с углями, дабы никто из его почитателей не мог сохранить их как реликвии. Затем его прах сбросили в Арно, чьи воды веками принимали и уносили многое.
Ренессанс вернулся. Кровь и красота питали историю и процветание Флоренции. Однако ничто не вечно, и с течением веков город постепенно утратил ведущее положение в Европе. Он стал тихой заводью, славной своим прошлым, но безвестной в настоящем, а между тем в силу входили другие города: Рим, Неаполь, Милан.
Современные флорентийцы — в значительной степени замкнутая общность людей, и другие итальянцы считают их медлительными, заносчивыми, чрезмерно приверженными классовым различиям и этикету, обращенными в прошлое консерваторами. Но флорентийцы обладают трезвым умом, пунктуальны и трудолюбивы. В глубине души они сознают свое культурное превосходство над остальными итальянцами. Они дали миру все, что в нем есть утонченного и прекрасного, и этого довольно. Теперь они вправе закрыть двери и не отвечать на стук.
Когда объявился Флорентийский Монстр, Флоренция отреагировала на убийства недоверием, болью, ужасом и болезненным любопытством. Горожане попросту не могли смириться с тем, что их изысканно прекрасный город, воплощение Ренессанса, колыбель западной цивилизации, мог породить такое чудовище.
И менее всего они готовы были поверить, что убийца — один из них.
Глава 4
Вечер вторника 22 октября 1981 года выдался дождливым и холодным не по сезону. На следующий день была назначена всеобщая забастовка: все магазины, конторы и школы закрывались в знак протеста против экономической политики правительства. В результате вечер стал праздничным. Стефано Бальди отправился в гости к своей подружке, Сюзанне Камби, пообедал с ней и ее родителями и повел девушку в кино. После фильма они заехали на поля Бартолине к западу от Флоренции. Стефано вырос в этих местах и хорошо знал их, а на полях играл мальчишкой. Днем на полях Бартолине бывали старики-пенсионеры, они разводили там крошечные огородики, дышали свежим воздухом и сплетничали между собой. К ночи начинали появляться и отъезжать машины с юными парочками, искавшими уединения. И, само собой, появлялись любители подглядывать. Одна из дорожек через поля заканчивалась тупиком в винограднике. Там и остановились Стефано с Сюзанной. Перед ни