Основная идея доклада заключалась в увеличении прав и ответственности местных органов, то есть флотов. Центр должен снабжать флоты, но не командовать ими. Точно такую же схему предлагали офицеры МГШ после русско-японской войны.
«Политическая обстановка настоятельно требует в настоящее время, чтобы во главе ведомства стояло бы лицо, облеченное полным доверием правительства и господствующей ныне в стране общественно-политической силы (выделено в документе. – К. Н.)»[762]. Следовательно, во главе морского ведомства должен стоять гражданский политический деятель, «при этом надо заметить, что такое положение уже существует в большинстве стран, имеющих у себя ту или иную форму народовластия (Англия, Франция, США)»[763]. Далее отмечалось, что гражданскому руководителю морского ведомства потребуются советники из числа моряков. Организация таких советников мыслилась В. М. Альтфатером в двух формах: в виде группы помощников («предпочтительнее, но не безусловно») или в виде коллегии. Авторы доклада пришли к выводу, что глава коллегии – политический деятель – должен быть начальником для коллегии, а не только ее председателем, то есть коллегия должна была стать консультативным органом. «Никакого другого решения, сколь-либо отвечающего делу нет и быть не может, раз нельзя при создавшихся условиях перейти к первой системе единовластного главы ведомства с придачей ему ответственных специалистов-техников»[764].
В докладе предлагалось сохранить существующую коллегию НКМД, но дополнить «политиков» в ее составе «техниками», а также придать коллегии более определенные функции. В мирное время она должна была бы нести те обязанности, которые в военное будут распределены между Верховным Главнокомандующим и главой морского ведомства с коллегией[765]. Другими словами, понимать эти предложения можно только как наделение коллегии НКМД полномочиями бывшего морского министра.
Коллегия НКМД должна была получить в мирное время права по статьям 85 (части 11, 30, 34, 35) книги I и 23, 26, 261 книги Х «Свода морских постановлений», руководствоваться указаниями СНК и ВВС, а также особыми правилами. Она должна была получить право распространять на морское ведомство те постановления по военному ведомству, которые не вызывают новых расходов. Предполагалось, что решения в Коллегии будут приниматься большинством голосов, но в решении политических вопросов «техники» не должны были принимать участие. В случае несогласия наркома с коллегией предполагалось выносить спор на решение ВВС и СНК.
«Такое положение безусловно даст возможность, в случае возникновения военного времени, просто, быстро и безболезненно перейти от положения мирного времени, в течение же этого последнего приучить флоты к требуемой от них самостоятельности, а ведомство излечить от стремления командовать флотами до выдачи сапог и штанов отдельным людям и посылки отдельных кораблей включительно»[766].
К докладу прилагалось Временное положение о морском ведомстве[767]. Согласно положению коллегия должна была состоять из двух «политиков», двух «техников» и председателя (наркома по морским делам). Члены коллегии «техники» должны были именоваться «первым (или вторым) военно-морским членом», а «политики» могли бы называться «членами Коллегии НКМД». Как гражданские, так и военные члены Коллегии должны были назначаться СНК, но один из гражданских – по выбору наркома по морским делам. «Первый военно-морской член» должен был отвечать за работу МГШ и личный состав (комплектование, обучение, прохождение службы). В его подчинение должны были войти военно-административные учреждения: МГШ, УЛиСо и УВМУЗ. «Второй военно-морской член» предназначался для руководства техническо-хозяйственной частью, к которой отнесли: ГУК, ГМХУ, ГГУ (условно) и УСЧФ (условно). Канцелярия и архив должны были остаться в непосредственном ведении Коллегии.
В последних числах апреля 1918 г. был подготовлен проект временного Положения о морской коллегии, подписанный В. М. Альтфатером[768]. Совнарком утвердил Временное положение о Коллегии Наркомата по морским делам 30 апреля 1918 г.[769] Оно было объявлено 17 мая 1918 г.[770]
Существовал еще один вариант этого доклада, отличавшийся от утвержденного Совнаркомом более четко обозначенными параллелями с британским морским ведомством. Так, в этом варианте прямо указывалось, что «многовековой опыт Англии учтен и в мере возможности применен в настоящем новом положении о Коллегии Морского комиссариата»[771]. Здесь проводились прямые параллели между функциями членов Военно-морской коллегии с функциями членов британского Адмиралтейства. Например, предлагалось наделить наркома по морским делам полномочиями в «полном соответствии» с полномочиями 1-го лорда Адмиралтейства, в состав Коллегии ввести двух моряков и двух «политических деятелей». При этом «1–й военно-морской член» отвечает за оперативные вопросы, личный состав и военно-морские учебные заведения, то есть имеет круг обязанностей 1-го и 2-го морских лордов, «сведенных воедино вследствие значительно меньшего объема нашего флота сравнительно с Английским»[772]. «2-й военно-морской член» отвечает за хозяйственно-технические вопросы (соответствуя 3-му, младшему и гражданскому лордам). «Политические деятели» в составе Коллегии будут аналогичны парламентскому секретарю британского Адмиралтейства.
По отношению к флотам Коллегия должна пользоваться правами Главнокомандующего, то есть руководить путем директив, а не непосредственно. Заводы и учреждения, не входящие в состав флотов, должны быть под непосредственным руководством Коллегии[773].
Видимо, этот вариант был забракован из-за излишнего подчеркивания факта копирования военно-морской организации одного из иностранных государств, однако по сути забракованный вариант доклада ничем существенно не отличался от того варианта, который был утвержден Совнаркомом.
Никакие съезды и законодательные советы уже не предусматривались. Высший орган управления флотом стал назначаться Совнаркомом. Так началось преодоление «демократической» стихии в Военно-морском флоте. Знаком смены эпохи в морском ведомстве может считаться приказ Л. Д. Троцкого от 30 мая 1918 г. по военному и морскому ведомству о необходимости быстрого и точного исполнения распоряжений начальства всеми служащими[774].
Эти факты свидетельствуют о том, что в марте – апреле 1918 г. произошел поворот высшего руководства Советской России от экспериментов с добровольческими вооруженными формированиями к строительству регулярной армии и флота. Не следует преуменьшать трудности принятия решения о строительстве регулярных вооруженных сил с использованием «старых» специалистов. Сторонники партизанщины были весьма многочисленны, левые эсеры, например, вообще выдвигали идею партизанской армии. Еще в конце марта – начале апреля 1918 г. появлялись многочисленные записки, адресованные в СНК, в которых не просто отстаивался принцип добровольной службы, но проводилась утопическая мысль о формировании добровольческой армии на строго идейных началах, отвергались принудительный призыв на военную службу и привлечение добровольцев высокой оплатой. Генералов именовали «последышами» Николая II и резко протестовали против всякого их использования. Н. В. Крыленко так характеризовал работу центрального аппарата сухопутного ведомства: «Военный комиссариат как таковой совершенно оторвался от жизни и солдатской массы, и в настоящее время представляет из себя замкнутую группу лиц, ведущих большую бумажную работу канцелярского делопроизводства…»[775] Несмотря на такую оппозицию, В. И. Ленину удалось начать работу по созданию новых вооруженных сил Советской России на регулярной основе.
Повседневные дела центрального аппарата морского ведомства постепенно входили в рутинную колею. Свидетельством этой тенденции стал приказ начальника МГШ Е. А. Беренса от 15 апреля 1918 г. о прекращении практики неупорядоченного делопроизводства (доклады по штабу неправильно нумеровались и не отправлялись в Канцелярию)[776].
Основным направлением реорганизации весной – летом 1918 г. было сокращение штатов и (или) полная ликвидация некоторых второстепенных подразделений. Так, 19 марта 1918 г. вводится сокращенный практически до довоенных размеров штат МГШ[777]. В начале мая был упразднен Секретариат морской коллегии, его дела передавались в канцелярию Морского комиссариата[778], в связи с чем 14 мая 1918 г. Коллегия по морским делам утвердила новый штат канцелярии как раз в тот самый день, когда канцелярия переехала в Москву[779]. По постановлению ВМК Канцелярия заведующего хозяйственной частью флота была расформирована с 1 июня 1918 г.[780], а с 1 июля упразднялась канцелярия при заведующем хозяйственной частью НКМД.
В начале апреля 1918 г. в Коллегию Морского комиссариата поступил доклад по ГУЛИСО о том, что 1 и 2 отделы, ведающие личным составом (соответственно, офицеров и матросов), должны быть сокращены и реорганизованы по случаю эвакуации