Около 10 часов неприятель повернул строем фронта на О. Мы продолжали идти тем же курсом на сближение. В 10 часов 30 минут расстояние уменьшилось до 60 кабельтовых. Мы открыли редкий огонь, чтобы заставить его повернуть снова на S, что он вскоре и сделал и лег кильватерной колонной на курс SSO, открыв тоже огонь на нас. Мы легли на параллельный курс.
Расстояние было большое, наш ход был около семи узлов, и неприятель в невыгодном для нас положении – впереди нас. Нам надо было, не сближаясь, пользуясь своим преимуществом в ходе в один-полтора узла, выйти снова противнику в голову.
Поэтому мы оставались на параллельном с ним курсе и редким огнем не давали красным приблизиться к нам. Они отвечали частыми залпами. Была небольшая качка, и их снаряды все время ложились то перелетами, то недолетами.
Попаданий не было ни с той ни с другой стороны. Между тем осталось после утреннего боя на «Урале» и «Салгире» по 40 на пушку и по 100 на «Гайдамаке» и «Джигите». Поэтому мы давали по очереди с каждого корабля залпы через пять минут, корабль за кораблем. Наконец, около одиннадцати с половиной часов мы почти догнали неприятеля, и наш головной поравнялся с их третьим кораблем. Тогда неприятель повернул на сближение. Мы же продолжали идти тем же курсом, чтобы выиграть еще сколько можно для захода ему в голову. С этого момента оба противника прекратили огонь – берегли снаряды к решительному удару.
Около 12 часов 10 минут расстояние уменьшилось до 45 кабельтовых. В 12 часов 15 минут «Гайдамак» попал во второй с хвоста неприятельской колонны корабль – лучшее их судно ледокол № 4, – и он вместе с концевым кораблем, которого, по-видимому, буксировал, вышел из строя в облаке пара. На наших кораблях ликование. Усилили огонь, но все время стреляем каждый по своему визави.
В 12 часов 30 минут в «Салгир», шедший вторым в нашей колонне, попадает в правый борт у ватерлинии два пятидюймовых снаряда одновременно. Он сильно кренится на правый борт и прекращает огонь, но держится в строю. У нас остается четыре пушки против 9 —10 неприятельских. Снарядов остается совсем мало – по 20 на пушку у «Урала» и несколько больше у ледоколов, стреляющих чаще. Расстояние 36 кабельтовых – в бинокль видны люди на мостиках неприятельских судов. Сближаемся, чтобы добиться результатов стрельбы – ей сильно мешает небольшая качка и неопытность наводчиков-комендоров.
В 12 часов 40 минут у «Салгира» сдала водонепроницаемая переборка, отделявшая машину от затопленного кормового трюма, и корабль тонет. «Урал», шедший головным, под сосредоточенным огнем неприятеля, стопорит машину, дает подойти «Салгиру» к своему левому борту и снимает с него оставшиеся снаряды и людей. Море кипит от неприятельских снарядов вокруг кораблей, но попаданий больше нет.
Последним переходит командир уже по приказанию начальника дивизиона, чуть не насильно взятый, так как он ни за что не хотел переходить, желая разделить участь корабля. На «Салгире» машина продолжает работать, и руль, положенный право, увлекает его в сторону неприятеля. Он описывает полукруг и тонет с поднятым флагом.
Теперь мы поворачиваем на сближение, и расстояние быстро уменьшается до 32–33 кабельтовых. Через несколько минут противник не выдерживает и поворачивает от нас. Тогда мы в 12 часов 55 минут поворачиваем все вдруг на четыре румба влево и, отойдя так 10–15 кабельтовых, ложимся на Керчь. Мы расходимся под прикрытием арьергардного огня «Гайдамака». На «Урале» израсходованы почти все заряды. Около 13 часов 30 минут мы вышли из боя. Неприятель повернул на S и, не сближаясь с нами, продолжал идти так до 15 часов, когда, не видя больше опасности нашего возвращения к его подбитому кораблю, повернул на обратный курс NO и пошел в Мариуполь. «Зоркий» за время боя два раза ходил в демонстративную атаку и сбивал на короткое время неприятельскую пристрелку по нас.
К сожалению, в этом бою мы не смогли уничтожить противника. Мы потеряли один корабль, который могли легко заменить другим; красные – свой лучший корабль, сильно поврежденным. В утреннем бою неприятель превосходил нас силами втрое, но был нами обращен в бегство и не допущен к Царево даровке. В дневном бою он превосходил нас вдвое и значительно числом снарядов, которых не жалел, но бой материально кончился вничью, так как у нас не хватало снарядов.
Однако морально он оказал такое действие на красных, что с тех пор красные корабли никогда больше до самого конца кампании не показывались в Азовском море. Они были теперь надежно заблокированы. Этот результат можно приписать только высокому духу офицеров и команд наших кораблей и еще раз повторить, что на войне побеждает не число и материя, но дух и умение, а особенно в гражданской войне.
Командирами кораблей в этом бою были: «Урала» – капитан 2-го ранга Веревочкин464, «Салгира» – старший лейтенант Вирен, «Гайдамака» – старший лейтенант Новиков и «Джигита» – старший лейтенант Болотин. Всем дивизионом командовал капитан 2-го ранга Карпов.
2 сентября 1920 года Андреевский флаг в последний раз гордо развевался среди грохота неприятельских снарядов и боевого дыма верных России кораблей. Но верим и страстно желаем, чтобы он снова взвился и под своей сенью повел бы нас – русских моряков на освобождение Родины.
П. ВарнекЛинейный корабль «Генерал Алексеев» и история его пушек465
17 октября (н. ст.) 1919 года англичане привели в Севастополь захваченный ими линейный корабль «Воля» (бывший «Император Александр III») и вернули его русскому командованию. В честь основателя Добровольческой армии кораблю было присвоено наименование «Генерал Алексеев». Находился корабль в довольно запущенном состоянии, но котлы и машины были в исправности. Артиллерийская часть тоже была в порядке, лишь 2-я башня не поворачивалась, так как под ней были треснувшие стальные шары. При отсутствии специалистов, знающих устройство всех сложных приборов и механизмов и умеющих ими пользоваться, сформировать команду и привести все в порядок было нелегким делом, за которое взялись назначенные в большем количестве, чем полагалось по штату, опытные офицеры. В это время Добровольческая армия вела наступление на Москву, и казалось, что в Черном море боевых операций больше не будет. В связи с этим спешное вступление в строй «Генерала Алексеева» не представляло насущной необходимости. Но военное счастье изменило добровольцам, белые армии покатились назад, и 4 января 1920 года красные части, заняв Мариуполь, достигли Азовского моря. Был потерян Донецкий бассейн, и в Севастополе наступил угольный кризис. Имевшихся запасов угля едва хватало посылаемым для защиты крымских перешейков малым судам, и не могло быть и речи о том, чтобы дать дредноуту сотни тонн угля, которые пожирали его топки. Нефти не было совсем. Вопрос с углем был разрешен покупкой его за границей лишь к лету 1920 года.
В июне 1920 года окрепшая в Крыму армия генерала Врангеля с помощью высаженного флотом 6 июня в Азовском море десанта вышла на просторы северной Таврии. Следующим этапом наступления должна была быть Заднепровская операция, для облегчения которой флот получил задачу войти в Днепро-Бугский лиман и оказать содействие наступавшим войскам. Аналогичная операция была осуществлена флотом в 1919 году сравнительно слабыми силами. Но в 1920 году, как установили рекогносцировки, батареи Очаковской крепости, запиравшие вход в лиман, были гораздо сильнее, и красные успели, кроме того, сорганизовать флотилию из двух, потом трех, вооруженных 150-мм орудиями плавучих батарей и малых во-оружейных пароходов. Из Балтийского моря были доставлены мины, и с 17 июля красные начали ставить заграждения на подходах к Очакову и Одессе.
Ввиду этих обстоятельств было решено сосредоточить у Очакова все наличные силы флота, оставив в Азовском море 2-й отряд, а для уничтожения хорошо укрытых красных батарей использовать 305-мм орудия «Генерала Алексеева». В соответствии с этим надо было довести численность команды до необходимой нормы. Для этого были использованы школы специалистов, флотский экипаж и, так как этого было все же недостаточно, 300 новобранцев из северной Таврии, образовавших кочегарную роту. Кроме того, полурота гардемарин Морского корпуса была взята для несения на корабле караульной службы и как ординарцы штаба, а рота «морских стрелков» – для высадки десанта. Судовые офицеры разрывались на части, чтобы в несколько дней привести все в порядок, принять уголь, боевой запас и все припасы.
31 июля под флагом командующего флотом вице-адмирала Саблина «Генерал Алексеев» в сопровождении подводной лодки «Тюлень» и яхты «Лукулл» вышел в море. Ход был от 6 до 10 узлов, в зависимости от способностей «кочегаров». После полудня следующего дня, в восьми милях от Тендровского маяка, корабль был встречен дивизионом из четырех тральщиков, которые провели его за тралами до места стоянки 1-го отряда в Тендровском заливе. Здесь находились крейсер «Генерал Корнилов», под брейд-вымпелом начальника отряда капитана 1-го ранга Федяевского, эскадренные миноносцы «Дерзкий» и «Капитан Сакен» и сторожевые катера. 3-й отряд в составе канонерских лодок «Кача» и «Альма» и трех вооруженных барж стоял у Покровки, в Егорлыцком заливе, отделенном от лимана лишь узкой полоской земли. Подводная лодка «Тюлень» была послана для блокады Одессы, где она сменила «Утку». На Тендровской косе была организована база гидросамолетов, куда был отправлен прибывший на «Генерале Алексееве» аппарат.
2 августа тральщики произвели контрольное траление в сторону Очакова и у конца протраленного пространства был оставлен в дозоре «Бакан». На следующее утро «Генерал Алексеев», следуя за тральщиками, подошел ближе к берегу и стал на якорь в 18 тысячах метров (97 кабельтовых) от находящегося у входа в лиман Николаевского острова, на котором красные установили 130-мм батарею. На Кинбурнской косе против Очакова и Николаевского острова был оборудован наблюдательный пункт, связанный телефоном со стоявшей в Егорлыцком заливе вооруженной баржей «Б-1», которая по радиотелеграфу должна была передавать корректировку на стрелявшие корабли.