Конец Каспийской флотилии времени Гражданской войны под командой генерала Деникина522
Каспийская флотилия состояла из вооруженных пароходов общества «Кавказ и Меркурий» и других, в мирное время возивших нефть из Баку в Астрахань. Пароходы были вооружены и прекрасно снабжены англичанами (командор Норрис), сражавшимися на них с большевиками в 1918 году и передавшими их командованию Добровольческой армии летом 1919 года.
Почти весь 1919 год флотилия, уже с русским составом, находилась все время в море под Астраханью и, ведя бои с большевистскими кораблями, пытавшимися выйти в море, не выпускала их, и таким образом все Каспийское море было свободно и безопасно для плавания. Флотилия была укомплектована главным образом морскими офицерами, приказом главного командования снятыми с фронта с броневых поездов, и астраханскими рыбаками, приходившими в Петровск целыми партиями на своих рыбницах и по сухому пути. Разграбленные большевиками, они страшно их ненавидели.
Прибыв из Царицына со своими десятью офицерами, я был назначен на пароход «Америка» (многие корабли назывались странами света), вооруженный тремя четырехдюймовыми орудиями. Корабль был в полной исправности и снабжен всем, вплоть до консервов и продуктов, но совершенно пустой. На следующий день штаб прислал мне человек тридцать – сорок астраханцев, на вид простых мужичков. Назначив и расписав их по местам – кого рулевым, кого боцманом, кого к пушкам, – с осторожностью выхожу из гавани, спускаю щит для стрельбы; английский морской офицер показывает, как стрелять из их орудий; произвожу стрельбу и часа через четыре возвращаюсь в гавань уже совершенно уверенно: рулевые прекрасно держат на курсе, комендоры стреляют. На следующий день выхожу под Астрахань.
Таким образом, в течение нескольких часов люди, никогда не служившие до этого на пароходе, уже работали на нем, будто они никогда ничем другим не занимались.
В конце 1919 года армия генерала Деникина начала отход от Орла, кончившийся разгромом армии и отступлением ее на Новороссийск. Каспийская флотилия и войска, действовавшие против Астрахани (генерала Драценко), оказались отрезанными и предоставленными самим себе. К концу зимы армия стянулась к Петровску, нашей базе. Генерал Драценко объявил, что война с большевиками окончена и что все желающие могут идти на все четыре стороны; кто же останется, тот может эвакуироваться на судах флотилии, но куда мы пойдем и что с нами будет – неизвестно, и никому ничего не может быть обещано.
Обстановка к февралю – марту 1920 года складывалась следующим образом: хотя Красная армия и не наступала с суши на Петровск, но образовались местные отряды, которые все время обстреливали Петровск и действовали в его окрестностях, сдерживаемые остатками частей генерала Драценко. Из Астрахани с весной должен был выйти красный флот, усиленный миноносцами 2-го и 3-го ранга, переведенными сюда по Волге из Балтийского моря. Чтобы владеть морем, нам необходимо было прийти первыми под Астрахань до конца заморозков. Выход из устья Волги представляет собой узкий морской канал, тянущийся в море миль на десять. Всякий корабль, идущий по каналу, мог нами с моря быть легко расстрелянным. Если же мы опоздаем и красные корабли уже будут в море, то нам придется иметь дело с противником гораздо сильнее нас, имеющим настоящие боевые корабли.
В форте Александровском находилась Уральская армия523, совершенно небоеспособная после ужасного зимнего перехода, где она потеряла чуть не 10 тысяч замороженными и больными. Красноводск еще осенью был занят красными. Азербайджан никакого участия в борьбе с красными не принимал, вел самостийную политику, переговаривался с большевиками и старался вредить Добровольческой армии: не давал нам нефти и поддерживал горские отряды, все время обстреливавшие крайний фланг армии под Дербентом.
В Энзели, в Персии, находился большой отряд английских войск. Командир Каспийской флотилии адмирал Сергеев еще почти за месяц до эвакуации, послав громкую телеграмму атаману Уральского войска на его вопрос об эвакуации – «Я владею морем, эвакуация будет произведена в Александровском форте», – ушел на своем флагманском корабле «Президент Крюгер» в Энзели, где производил какие-то торговые операции, и в Баку, где, несмотря на то что Азербайджан встретил его залпом из орудий с острова Нарген и он имел попадания на корабле, он все-таки пытался производить с ними какие-то переговоры.
Приказ генерала Драценко о роспуске армии распространился также и на флотилию. Оставшийся за адмирала Сергеева его начальник штаба капитан 1-го ранга Пышнов, не имея никаких инструкций от адмирала, действовал совместно с генералом Драценко. Наши астраханцы заволновались – сначала заявили, что никто не уйдет и они пойдут с нами куда угодно; но потом, видно, чувство привязанности к своим местам – ведь у каждого из них оставались под Астраханью родные и имущество – сделало то, что они со слезами на глазах начали прощаться, говоря: «Если бы вы приказали, что нам делать, а то говорите – как угодно, хочешь – оставайся, хочешь – уходи». Наши корабли опустели, оставшись с офицерами и небольшим числом матросов. Рыбаки все сели на свои рыбницы и с криками «ура» поплыли в сторону Астрахани, предполагая до лета обосноваться на острове Чечень, а летом самостоятельно биться с красными… Уже находясь в Месопотамии, мы читали в газетах, что в Астрахани был переворот и даже был объявлен свой астраханский царь, но, конечно, через некоторое время все это было подавлено, и вряд ли кто-нибудь из наших бывших соплавателей остался в живых.
Чтобы корабли могли двигаться, генерал Драценко дал нам какой-то кавалерийский полк, который и был распределен по кораблям – без лошадей, конечно, но зачем-то со своими седлами. Солдаты первое время нас, моряков, не признавали, не слушались, и была масса недоразумений. И вот с таким составом и, конечно, с запозданием два сильнейших наших корабля – «Дмитрий Донской» и «Князь Пожарский» – под командой капитана 2-го ранга Бушена в марте были отправлены под Астрахань, чтобы предупредить выход красных в море. Вслед за ними должны были буксироваться две баржи с камнями, которые должны были быть затоплены в канале. Подойдя ночью на так называемый 12-футовый рейд, капитан 2-го ранга Бушей заметил много каких-то огней. Утром во мгле были видны какие-то корабли, и Бушей послал вперед «Князя Пожарского» на разведку. Не успел «Пожарский» отойти на полмили, как раздался взрыв и одно колесо (пароход был колесный) было совершенно уничтожено. Видимо, красные оградили себя минами. На виду у красных миноносцев Балтийского флота 2-го и 3-го ранга, оказавшихся уже в море, а также больших вооруженных пароходов Бушей снял всю команду с «Пожарского» и потопил его снарядами. О бое и говорить было нечего. Большевики почему-то Бушена не тронули, хотя и могли его тут же утопить. Таким образом, мы уже перестали быть хозяевами Каспийского моря.
За день до эвакуации прибыл на своем корабле адмирал Сергеев. Созвав всех начальников и командиров, адмирал, страшно обозленный на то, что флотилия распущена, за какой-то ответ начальника штаба выгоняет его с заседания. Таким образом, начальник штаба обращается в простого пассажира и потому, не сдав дел, эвакуируется как таковой. Впоследствии этот факт заставил нас перенести очень много волнений. Я, как старший, был назначен начальником отряда действующих кораблей и весь последний день эвакуации находился на внешнем рейде, обстреливая из орудий по указанию генерала Драценко окрестности, где красные наседали на Петровск. Все, что могло плавать, выводилось из порта, и ночью последним вышел «Президент Крюгер» с адмиралом и генералом Драценко.
Выйдя, адмирал потребовал меня к себе и приказал остаться здесь за него и давать распоряжения, а сам сейчас же ушел в Баку. На рейде в это время находилось до сорока кораблей, и половина из них не могла сама двигаться. Из боевых кораблей также не все могли двигаться, так как зимний ремонт еще не был закончен. Коммерческие пароходы, нагруженные всяким имуществом, пытались удрать в Баку, и приходилось выстрелами их останавливать.
В порту начались сильные взрывы – это рвались вагоны со снарядами, подожженные при уходе. Этими вагонами были забиты все железнодорожные пути. Взрывы были настолько сильные, что корабли, бывшие милях в трех от порта, вздрагивали всем корпусом. В непосредственной близости к порту необходимо было затопить один пароход во входном канале, что и было сделано несколькими офицерами и матросами с моего корабля, при страшных взрывах и стрельбе красных.
На следующий день, получив радио от адмирала, я со всей армадой двинулся на Баку, куда благополучно и прибыл; через день прибыл туда также и капитан 2-го ранга Бушей, став на якорь на внешнем рейде против острова Нарген. Адмирал созвал всех командиров и объявил, что по его сигналу мы все должны спустить Андреевские флаги и вслед за ним войти в гавань, где азербайджанские власти примут от нас корабли и поставят свою охрану. Все орудия, запасы и все имущество будет продано Азербайджану, а личный состав, кто пожелает, может остаться на службе у Азербайджана, кто же не хочет, тому будут выданы деньги, и он может ехать куда угодно. Почти все командиры заявили, что такого приказания они не исполнят, что Андреевский флаг ни перед кем не спустят и оружия своего никому не продадут, а тем более Азербайджану, который всячески противодействовал Добровольческой армии, а теперь, после поражения ее, уже сносится с красными, предлагая им добрососедские отношения. Адмирал пытался грозить нам, но, видя безуспешность своих угроз, ушел к себе в каюту, приказав спустить свой адмиральский флаг.
На следующий день мы передали адмиралу условия, на каких мы согласны войти в Баку, а именно: мы будем продолжать борьбу с красными, для чего все укрепления и все средства для обороны Баку с моря будут переданы нам, и мы будем действовать под русским флагом. Сухопутные военачальники также присоединились к нам, и вечером снова все собрались у адмирала. Был вызван генерал Драценко, находившийся на берегу в Баку. Приехав на корабль, генерал Драценко пригрозил своим, что это равносильно бунту, и заставил их подчиниться своему приказу, мы же стояли твердо на своем. Адмирал тут же заявил, что он передает командование капитану 2-го ранга Бушену, а сам уезжает в Батум и дальше с докладом о нашем бунте. Больше адмирала мы не видели.