В тот же день, в 7 часов утра, отряд занял бухту и селение Терней; красная милиция бежала. На рейде оказалось несколько японских пароходов, грузившихся лесом, а на берегу шла энергичная работа по порубке и сплаву леса. Японцы, учитывая опыт с «Аейтенантом Дыдымовым», не отказывались от уплаты налогов. Ввиду того что правительственные сборы за предстоящий сезон ожидались в размере нескольких десятков тысяч иен, начальник отряда распорядился оставить в Тернее гарнизон в 50 человек, поставив ему задачу охранять район японских концессий от красных и не дать отрядам района Тетюхэ просачиваться к северу от Тернея. В Тернее оказался единственный оставшийся в распоряжении красных катер «Рында», который и был захвачен нашим отрядом. Предполагалось идти дальше тремя кораблями, оставив «Рынду» в распоряжении гарнизона.
Выполнив разведку ближайшего к бухте Терней района, отряд приготовился к выходу, но разразившийся норд-остовый шторм и авария катера «Рында» задержали отряд и заставили начальника отряда оставить в бухте Терней еще и канонерскую лодку «Улисс».
30 июля начальник отряда с «Ильей Муромцем» и «Охотском» вышел в Императорскую Гавань, занятую, по имеющимся сведениям, красным партизанским отрядом в несколько десятков человек. На рассвете 2 августа база партизан в Императорской Гавани была взята высаженным десантом, причем партизаны, предупрежденные о подходе судов по телефону с входного маяка, бежали, бросив свои семьи и имущество.
Закрепив за собой Императорскую Гавань, начальник отряда на «Илье Муромце» вышел в обход побережья к северу и к югу от Императорской Гавани. На это потребовалось восемь дней. «Охотск» был отправлен на остров Сахалин для приобретения 150 тонн угля, который на этот раз покупался уже на деньги, полученные отрядом от первых правительственных сборов на побережье.
Приведя в порядок северный район, задержав около десяти японских пароходов-хищников с лесом и два незаконных крабовых завода, введя работу чиновников, ранее подчиненных партизанам, в нормальное русло, отряд пошел на юг, по дороге высаживаясь и осматривая важнейшие пункты побережья для выяснения общей картины красной организации и дабы дать возможность следовавшим при отряде чиновникам лесного и рыболовного ведомства получить все необходимые для них сведения.
Во многих местах были обнаружены различного рода незаконные действия японских промышленников, причем иногда приходилось прибегать к репрессиям, так, например, капитан одного японского парохода, отказавшийся заплатить штраф, был арестован и привезен на флагманский корабль, а пароход с посланной на него нашей командой начал сниматься с якоря, чтобы следовать за отрядом. Только тогда у капитана нашлись средства, чтобы заплатить штраф. Вообще, японцы старались изыскивать все способы, чтобы не заплатить штрафы и налоги, и всячески тянули время.
16 августа отряд прибыл в бухту Терней, где соединился с «Улиссом» и «Лейтенантом Дыдымовым», вернувшимся к тому времени из Владивостока. Начальником отряда были получены сведения, что партизаны в Ольге и Тетюхэ, убедившись, после эвакуации Ольги, в безопасности их базы, выслали сильный отряд на север и что отряд этот подходит к Джигиту. На другой день наш отряд высадился в бухте Джигит с целью атаковать красных, но оказалось, что они уже прошли Джигит в направлении к с. Терней. Ввиду того что с. Терней могло быть легко обойдено красными и они прошли бы в этом случае к северу, где опять нарушили бы уже налаженный порядок, так как отряд имел приказание к 20 августа вернуться во Владивосток, начальник отряда решил перехватить красных до того, как они достигнут разветвления дороги, хотя это и представляло значительные неудобства по причине отсутствия хороших посадочных мест на этом участке побережья и массы прибрежных камней, затруднявших подход кораблей для поддержки десанта артиллерийским огнем.
Последующее столкновение с красными было неудачно для нас. Наш десант (около 80 человек) столкнулся с вдвое сильнейшим противником и отступил к береговой черте, где под огнем противника, преследовавшего его, несмотря на стрельбу кораблей, был принят на гребные суда. В этой стычке был тяжело ранен и взят в плен красными начальник десанта, капитан Егерского полка Шлихлинг, убито трое солдат и несколько ранено. Десант и корабли вернулись в Терней, куда через несколько часов прибыло посыльное судно «Аякс», доставившее начальнику отряда мое предписание, подтверждавшее требование отряду немедленно вернуться во Владивосток. Начальник отряда предполагал выйти на следующий день, дав еще один бой красным, предварительно усилив береговые части судовыми командами, но этому помешало неожиданное обстоятельство.
В 6 часов вечера с моря прибыл японский крейсер «Ниссин», командир которого, через посланного к начальнику отряда офицера, передал, что он, командир «Ниссина», уполномочен японским правительством найти отряд капитана 1-го ранга Фомина, расследовать все случаи конфискации имущества японских рыбо- и крабопромышленников и случаи арестов пароходов и взять к себе все арестованное русскими имущество. Заявив это, офицер передал начальнику отряда «приглашение» командира «Ниссина» прибыть на крейсер. Начальник отряда отказался, сказавшись больным. Тогда ему было настойчиво несколько раз предложено все-таки сесть на японский катер и следовать на крейсер «во избежание очень плохих последствий». Усматривая в приглашении японцев намерение держать его под арестом на крейсере, пока они будут хозяйничать на отряде, начальник отряда решительно отказался. Тогда японцы заявили, что на этот случай у них есть приказание командира передать, что впредь до выполнения всех требований японского правительства ни один из кораблей русского отряда не будет выпущен с рейда Терней. На это он получил ответ, что русский отряд находится в русских территориальных водах, вне зоны японской оккупации, что начальник отряда не подчинен японскому командиру и не намерен считаться с его приказаниями и запрещениями и будет руководствоваться только приказаниями своего командующего флотилией, что приказание адмирала Старка, полученное после полудня, содержит требование отряду вернуться во Владивосток, что начальник отряда и намерен выполнить немедленно по готовности отряда. Далее, капитан 1-го ранга Фомин просил передать командиру крейсера, что русский правительственный отряд находится в борьбе с красными, подступившими к Тернею, что ультиматум японского правительства, связывающий действия русского отряда, является косвенным вмешательством во внутренние дела русских и что поэтому он возлагает на японское правительство ответственность за те материальные убытки, которые японские лесопромышленники, уплатившие сборы русскому правительству, понесут, когда красные заставят их уплатить те же сборы вторично.
Японцы уехали к себе. Начальник отряда распорядился немедленно снять десант с берега и, созвав командиров, приказал им:
1. Немедленно прогреть машины и приготовиться к съемке с якоря, разъяснив офицерам и команде создавшееся положение и необходимость поддержания чести флага, не останавливаясь ни перед чем.
2. В случае приближения шлюпок с вооруженными японцами сниматься и уходить, ни при каких обстоятельствах не открывая огня по японцам и, в случае открытия огня ими, быть готовыми на все.
3. В дальнейшем, в случае потопления кораблей, пробираться во Владивосток на своих шлюпках или, в случае гибели их, пользуясь местными крестьянскими лодками.
Для спасения людей, шлюпок и оружия было разрешено кораблям, после открытия огня «Ниссином», выбрасываться на берег.
Через некоторое время на «Илью Муромца» (флагманский корабль) прибыли те же японские офицеры и в очень вежливых тонах передали от имени командира крейсера, что он очень сожалеет, что начальник отряда нездоров, что командир очень желает ему скорейшего выздоровления и, зная, что русские корабли давно из Владивостока, он очень просит начальника отряда принять подарок (две бутылки коньяку), каковой, если пить его с чаем, очень хорошо помогает от простуды. После долгого обмена всякими любезными фразами подарок был принят, и тогда перешли к делу. Японцы заявили, что командир отлично понимает всю трудность положения, в котором оказался начальник отряда, но что и он сам в безвыходном положении вследствие категорического приказаания его правительства. Что поэтому он просит составить согласительную комиссию, чтобы решить дело миром. Далее они передали, что запрещение выхода кораблей с рейда – недоразумение, случившееся вследствие неточности перевода, что все корабли свободны идти куда угодно и что японцы совершенно не имели в виду вмешиваться во внутренние русские дела.
Наши представители – чиновники обоих ведомств и один из командиров судов – на вельботе с «Муромца» отбыли на «Ниссин», где состоялось совещание под председательством командира крейсера, капитана 1-го ранга Мори. В дальнейшем было выработано, что вопрос о действиях японских рыбопромышленников, работавших на основании разрешений, выданных официально японским правительством, и об аресте имущества в целом подлежит разрешению путем соглашения между русским правительством во Владивостоке (временное приамурское правительство до этого времени усиленно, но безуспешно добивалось, чтобы японцы вступили с ним в переговоры по вопросу об эксплуатации рыболовных участков) и японским правительством, что поэтому сейчас этот вопрос остается открытым. Арестованное имущество, находящееся на военных кораблях, ни осмотру, ни сдаче не подлежит (равно как взысканные денежные штрафы) и будет доставлено русскими во Владивосток, где будет храниться до решения дела между правительствами. Часть арестованного имущества, находившегося на транспорте «Охотск» (вольнонаемный капитан, личный состав и флаг не военный), будет передано в распоряжение командира «Ниссина», чтобы, с одной стороны, спасти его лицо перед японским правительством и карьеру, как он говорил, с другой же стороны, чтобы дать японцам обеспечение, что в дальнейшем при разрешении спора обе стороны будут в равно благоприятных условиях. Командир крейсера должен был выдать расписку в приеме имущества с обязательством хранить его до рассмотрения вопроса вышеуказанным порядком. Начальник отряда не счел возможным проявить еще большую неуступчивость, опасаясь испортить отношения нашего правительства с японцами, от которых так много зависило, и утвердил соглашение. Все это затянулось до глубокой ночи, причем наши представители несколько раз возвращались к начальнику отряда за инструкциями.