Однако русские комендоры не замедлили с ответной любезностью: наблюдательный пункт на Ляотешане передал, что имелось явное попадание между труб у «Фудзи» с взрывом и пожаром и либо попадание в борт, либо очень близкий разрыв у борта этого же броненосца. Японцы прекратили бомбардировку и отошли.
Глава 5 Время разбрасывать камни
— Ну что, нажимай, Тимоха! — подмигнул своему напарнику матрос Сизов.
Оба исправно «нажали», и первая мина на деревянных салазках послушно заскользила вдоль недавно проложенного на палубе направляющего бруса к корме «Бесшумного».
Всплеск. Мина вместе с якорем немедленно опрокинулась в волны со столь ненадежного плавсредства, как легкие деревянные салазки. Тут же был сброшен в море колосник, чтобы утопить уже ненужную вспомогательную «деревяшку», которая, плавая на поверхности, могла демаскировать ставящуюся миноносцем банку.
А собственно мина начала становиться в боевое положение: сама она пока еще плавала на поверхности — тонул якорь, на котором стремительно разматывался минреп. Но как только грузик, висящий под якорем на тросе, длина которого отмерена заранее, коснется дна — катушка минрепа немедленно застопорится и тут уж вес якоря неумолимо увлечет мину на заранее запланированное расстояние от поверхности моря. И она будет терпеливо ждать, когда корабль, имеющий соответствующую осадку, посмеет коснуться ее своим днищем…
«Бесшумный» шел самым малым, и мины с его кормы регулярно плюхались в темные воды Желтого моря. Все двенадцать, насколько можно было судить в темноте, исправно встали там, где и планировалось. Место, конечно, отметили на карте достаточно приблизительно, но особой точности и не требовалось — «Дед», провожая отряд Матусевича на операцию, вполне разумно заметил: «Нам в ближайшее время здесь не плавать!»[1]
Правее и чуть впереди относительно «Бесшумного» распределял аналогичную «рассаду» по морским «грядкам» «Беспощадный». А дальше, в строе уступа, тем же самым занимались «Бдительный» и «Боевой» под брейд-вымпелом командира отряда.
Один за другим артурские контрминоносцы докладывали Матусевичу, что постановка успешно закончена, обошлось без сбоев. На подходах к наиболее перспективным точкам базирования кораблей возле Эллиотов замерла в ожидании «рогатая смерть».
Русские истребители прошли еще некоторое время прежним курсом, чтобы при повороте не налететь на заграждение, поставленное собратьями по отряду, а потом, по сигналу с «Боевого», дружно приняли вправо.
«Бесшумный» не случайно был поставлен концевым в строю — пока из данной четверки он был единственным, у кого кормовую сорокасемимиллиметровку заменили на трехдюймовое орудие, и мощность огня ютового плутонга на этом миноносце являлась максимальной в отряде.
— Смотрите, господа, как любопытно выглядит. — Мичман Греве протянул руку на восток. — Как будто на нас что-то летит.
Подобное зрелище для человека двадцатого — двадцать первого века ассоциировалось бы исключительно с одним…
С оста показался маленький светящийся диск, который, казалось, стремительно приближался, ибо размер его неумолимо увеличивался.
— Не вовремя засверкало волчье солнышко, — буркнул на выходящую из-за туч луну командир корабля лейтенант Максимов.
— Думаю, что вы напрасно беспокоитесь, Андрей Сергеевич, — минный офицер эсминца Сахновский не разделял опасений командира. — Поставленную задачу мы выполнили, обнаружены при этом не были, а если японцы и перехватят нас на обратном пути — так бой четыре на четыре особой угрозы не представляет. Еще посмотрим, кто кого.
— Не накаркайте, Лев Николаевич, — недовольно буркнул командир. — Во-первых, нет никакой гарантии, что противник не увеличил количество миноносцев в своих отрядах, а во-вторых, нашей задачей являлась скрытая минная постановка, и если нас обнаружат, то у самураев вполне может возникнуть вопрос: «А что делали эти русские ночью так далеко от своей базы?».
— Факел на левой раковине! — выкрикнул сигнальщик.
— Не ори! — рявкнул на матроса Максимов, оборачиваясь в указанном направлении.
На норд-осте действительно еще на протяжении нескольких секунд можно было наблюдать далекую вспышку со шлейфом. Надеяться, что это фонарь на какой-нибудь джонке, было неразумно. Почти наверняка неподалеку двигался отряд вражеских миноносцев.
— Может, не заметят? — В голосе Греве слышалась слабая надежда.
— Да перестаньте, Георгий Георгиевич — луна светит нам в борт. Уже заметили, потому факел — скорость увеличивают. Аларм! Просигналить на отряд: «Противник нагоняет с левого борта».
По палубе «Бесшумного» загрохотали сапоги матросов, разбегающихся по местам, предусмотренным боевым расписанием, — к пушкам, к минным аппаратам, к шлангам для тушения пожаров… Эскадренный миноносец, как и его собратья по строю, готовился к бою.
А Второй отряд истребителей капитана первого ранга Исиды действительно уже четверть часа назад обнаружил русские корабли (правда, сначала были замечены только два концевых в строю) и стремительно шел на сближение. «Икадзучи», «Инадзума», «Оборо» и «Акебоно» набирали скорость, но пока не открывали огонь, чтобы поскорее выйти на траверз последнего русского корабля — тогда можно было бы сразу задействовать хотя бы пару ютовых семидесятишестимиллиметровых орудий, а не только погонные и бортовые калибром в пятьдесят семь миллиметров.
— Что же командир-то медлит, — раздраженно бурчал наводчик кормовой трехдюймовки «Бесшумного» Фрол Забавников, удерживая в прицеле головной японский миноносец. — Я бы его уже сейчас достать смог…
— Терпи и жди, дурак! Когда надо будет, тогда и начнем стрелять, — мрачно бросил в ответ мичман Греве, командовавший кормовым плутонгом. — Чем позже начнется бой — тем лучше для нас.
— А почему, вашбродь? — удивился один из подающих патроны для орудия матросов.
— А потому, что не твоего собачьего ума дело, — гонорливо прошипел мичман. — Быть готовыми к бою и ждать!
Конец «дискуссии» положили вспышки со стороны японских миноносцев. И через несколько секунд рядом с бортом «Бесшумного» стали подниматься фонтаны от падения вражеских снарядов.
— Давай уже, Забавников! Огонь!!
Кормовая трехдюймовка немедленно грохнула выстрелом.
Попасть первым же залпом в противника — за гранью реальности. Фантастика. Хотя подобные чудеса изредка и происходили на морях: при бое у мыса Сарыч русский флагманский броненосец «Евстафий» первым же залпом всадил в «Гебен» двенадцатидюймовый снаряд. Но до этого события еще далеко, да и состоится ли оно?
Еще не успела отзвенеть по палубе гильза, выброшенная из кормового орудия «Бесшумного», как зарядная часть оного со смаком поглотила следующий унитар.
— Мажешь, Фрол! — с упреком гаркнул заряжающий, когда водяной столб от падения снаряда обозначил недолет.
— Не мешай!
Орудие снова рявкнуло, снова недолет.
Выстел.
— Заряжай!
Несколько секунд…
Выстрел.
С «Бесшумного» увидели не только разрыв на борту «Икадзучи», но и выброс пара. Головной японец чувствительно притормозил. Но даже это уже практически не спасало: мало того что зарозовел восток и силуэты эсминцев Второго отряда отчетливо нарисовались на фоне неба, так корабль Исиды еще и попал под сосредоточенный огонь всей четверки русских истребителей, шедшей уступом влево, то есть бортами по нему лупили «Бесшумный» и «Беспощадный», а «Бдительный» и «Боевой», о присутствии которых японцы до этого не знали, заработали своими кормовыми плутонгами.
Исида приказал отворачивать, но было поздно — флагманский корабль стремительно терял ход и становился все более удобной мишенью для русских комендоров, которые, рыча от восторга, всаживали в «Икадзучи» снаряд за снарядом.
Шедший вторым в строю «Инадзума» попытался прикрыть собрата своим бортом, чтобы дать тому возможность развернуться, но без особого успеха — ход у флагмана упал уже до совершенно несерьезных двенадцати узлов, а на сцене обозначился еще один «актер». Из стремительно тающих сумерек к месту сражения, густо дымя из своих трех труб, подходил кошмар японских миноносцев и истребителей по имени «Новик», который Макаров приказал выделить в качестве корабля прикрытия операции.
Командующий «Инадзумой» капитан-лейтенант Синовара понял, что самым большим успехом будет спасти оставшиеся три корабля отряда, а на судьбе флагмана можно ставить жирный крест.
— А вот черта лысого! — хищно осклабился Матусевич, глядя, как корабли противника разворачиваются на обратный курс. — Это мы пока еще только за «Стерегущего» поквитались. Просигналить: «Отряду — погоня!»
Русские миноносцы на данный момент лежали в циркуляции и били всем своим бортовым огнем по обреченному «Икадзучи». Но после получения сигнала с «Боевого» дружно довернули на противника и прочно сели ему на хвост, оставив парящий и горящий корабль Исиды на добивание «Новику».
Крейсер, на всех парах пролетая мимо обреченного корабля, тремя бортовыми залпами прекратил его мучения, и Желтое море равнодушно заглотило в свою пучину очередную жертву идущей войны.
Тем временем четыре русских эсминца азартно преследовали троих удирающих японцев. И та и другая сторона самозабвенно молотили из орудий, отчаянно стараясь сбить ход друг у друга. Первыми преуспели японцы — «Беспощадный» получил трехдюймовый снаряд в скулу у самой ватерлинии, и в его носовую переборку ударила мощная струя воды. Миноносец был вынужден отвернуть и сбросить обороты. Один из преследователей вывалился из погони.
Фортуна еще раз подмигнула сынам страны Ямато — рвануло между труб на «Бдительном» и у эсминца появились проблемы с поддержанием отрядного хода — не поспевал уже «Бдительный» за своими товарищами по строю. На хвосте у трех японцев теперь висело всего лишь два русских миноносца: «Боевой» и «Бесшумный». Но «птица счастья» не могла постоянно осенять своим крылом только одну сторону — вскоре попада