— Да.
— Все кончено. Я чувствую, что сил больше нет. Все меня предали. Если еще получится, что человек, которому я безоговорочно верила, всего лишь меня использовал…
— О чем ты, Рина?
— Боюсь, что не справлюсь. Я не могу ни есть, ни пить, ни спать… Что-то страшное наваливается на меня. Хочется лежать весь день, накрывшись с головой. Лежать, лежать, лежать… Самое приятное в жизни — это сон. Если бы можно было сделать так, чтобы все время спать. Не умереть, нет. Просто спать, но чтобы дышать и знать, что когда все изменится к лучшему, можно просто-напросто открыть глаза и начать жить заново…
— Что ты говоришь, Рина?
— Ну разве это не прекрасно?
— Ты что задумала?
— А разве ты не хочешь, чтобы перед тем, как это сделать, я написала новое завещание? И оставила все деньги тебе?
— Знаешь, не хочу.
— Что?
— Я этого не хочу. Мне не нужно от тебя никакого завещания.
— …
— Рина?
— Знаешь, ты меня удивила. Я была уверена, что ты будешь вести себя по-другому. Но в твоем голосе была такая твердость! Меня ведь трудно обмануть. Особенно по телефону. Я очень тонко чувствую фальшь. Если с детства часами сидеть возле телефона, ожидая звонка, а потом разговор длится всего две-три минуты… Тогда за эти минуты приходится чувствовать и понимать все, что произошло в те долгие часы молчания и одиночества. Помимо тебя произошло. Приходится домысливать, проникать в суть… Ты меня удивила.
— Знаешь, Рина, я… Я тоже на самом деле неважно себя чувствую.
— Что?
— Конечно, у меня нет никаких фобий. Но… Так тяжело жить, Рина! Маленькая квартирка, хрущоба, в одной комнате родители, в другой я, комнаты проходные, ни мужика привести, ни… И все время ждать, ждать, ждать. Тот, на кого рассчитывала, оказался далеко не принц, много пообещал, но ничего не сделал. И все та же хрущоба, проходные комнаты, какие уж тут дети! Брак рассыпался, словно карточный домик, шестерками вверх. Целая колода одних шестерок. А шестерка на гадальных картах — это дорога. Помнишь ту цыганку? Что она нам нагадала? Дорога поздняя, дорога ранняя. Дорога домой, дорога с работы… И какая-нибудь из дорог приводит не куда-нибудь, а к…
— Ника?
— Я хотела сказать, что ничего этого не хотела. Мне просто не повезло.
— Ника?
— Да, я здесь. Что ж, спокойной ночи, подруга?
— Да. Спокойной ночи.
Длинные гудки.
— Вы позвонили в частное детективное…
— Спасибо, я знаю.
— Простите?
— Мне хотелось бы поговорить с Игорем Анатольевичем.
— Ах, это вы, Марина Сергеевна! Да-да, я вас соединяю.
— … Добрый день. Я слушаю вас.
— Это я вас слушаю.
— Марина Сергеевна?
— Вот именно.
— Но… насколько я знаю, наши с вами дела закончены. Вы хотите получить назад свои деньги? Я готов вернуть, разумеется, за вычетом накладных расходов.
— Вы правильно догадываетесь, что телефон прослушивается. Но разве нам есть что скрывать?
— Я не совсем понимаю…
— Скажите, что у вас было с этой девушкой?
— С девушкой? С какой девушкой?
— С Аллой.
— Ничего не было.
— Вас видели у ее дома по меньшей мере раза четыре. И в ресторанчике.
— В…
— Этот городок — деревня, большая деревня, Игорь Анатольевич. А вы были так неосторожны! Неужели же страсть заставляет и профессионала терять голову?
— Марина Сергеевна, мы действительно сидели с Аллой в ресторане, но вы должны понимать, что вести переговоры лучше в обстановке, когда… Ну, музыка, вино и все такое. Я действовал в ваших же интересах.
— Когда вы ею увлеклись?
— Что?
— С первого же дня? Со второго посещения? С третьего?
— Марина Сергеевна…
— А когда попросили имитировать беременность? Чтобы получить с меня побольше денег?
— Марина Сергеевна…
— Она сначала согласилась, так?
— Да не говорили мы об этом! Не говорили! Я первый раз услышал о ее беременности от вас!
— А о чем… О чем вы разговаривали, когда в ресторанчике сидели? Когда приезжали к ней? О чем?
— Поймите, я не хотел… Так получилось.
— А убили вы ее за что? Так получилось?
— Убил?!
— Она решила рассказать мне правду. Приехать и рассказать правду. Она была очень славная девушка.
— Я оказался в тот день в ее доме случайно! Послушайте, Марина Сергеевна, вы должны мне помочь!
— Каким образом?
— Все это чудовищное совпадение! Нелепость какая-то! Вы должны попросить своего адвоката, чтобы он попытался меня вытащить. У меня же лицензию отберут! Я останусь без работы!
— Скажите, вы женаты?
— Что? Да, женат.
— И дети есть?
— Что? Да, сын.
— И это очень удобно: сказать жене, что следишь за женщиной по поручению клиентки, и ездить к ней, добиваться ее расположения, назначать свидания, ходить по ресторанам. Клиентка все оплачивает.
— Вы не так все…
— Она вам так нравилась?
— Послушайте, я все-таки мужчина.
— Да-да. Как же вы собирались дальше?
— Не понимаю?
— Допустим, я дала бы ей денег или написала бы в ее пользу завещание. Ее и этого никогда не существовавшего ребенка. Что дальше? Вы рассчитывали, что я умру?
— Марина Сергеевна!
— Вы бы и меня… Из пистолета.
— Марина Сергеевна!
— У вас есть пистолет?
— Да. Разумеется. Кстати, экспертиза установила, что Аллу убили не из моего пистолета. Рядом с ее телом лежал «Вальтер». Трофейный немецкий пистолет.
— Вы уверены?
— Я немного разбираюсь в оружии.
— Конечно! Вы же профессионал! Знаете, что я вам скажу?
— Да?
— У вас не будет моего адвоката.
— Но почему?
— Вы меня обманули.
— Я вас не обманывал.
— Обманули. Использовали, как это модно говорить. Что ж, нет ничего странного: детектив влюбляется в женщину, за которой послала следить клиентка. В красивую молодую женщину. Бог знает, до чего может довести эта любовь.
— Вы все не так поняли! Я просто немножечко за ней поухаживал! Я не хотел, чтобы жена узнала. Понимаете?
— А как вы следите за неверными мужьями? Вам их не жалко?
— Это профессиональная обязанность.
— А чувство солидарности?
— Это богатые люди. Очень богатые.
— Тоже не любите богатых людей?
— Тоже?
— Не понимаю, почему вы с капитаном Севастьяновым не нашли общего языка? Всего хорошего, Игорь Анатольевич. А деньги можете мне не возвращать. Может, вы перемените свое мнение относительно богатых людей. Не все они такие расчетливые и жадные, как вы думаете.
— Марина Сергеевна…
— Всего хорошего. Наши дела с вами действительно закончены.
Длинные гудки.
— Говорите, вас слушают.
— Федор Миронович?
— Мариночка? Добрый день.
— Догадываетесь, зачем я звоню?
— Девочка, я так и знал, что ты совершишь еще не один необдуманный поступок.
— И что я совершила?
— Этот твой детектив. Опять вляпался в историю.
— Он вам звонил?
— Да.
— И что сказал?
— Эту девушку… Ну ту, которой ты хотела завещать деньги. Ее убили. Кстати, ты ведь помнишь, что у покойного Виктора был пистолет?
— Да. Кажется.
— Что у тебя с голосом?
— Нет, ничего. Все в порядке.
— Так вот: у Виктора был пистолет, немецкий, трофейный, который его отец, твой дедушка, привез с войны. Он был офицером, командиром батальона.
— Я помню. Дедушка недолго прожил после войны. Он умер от ран.
— А пистолет? Пистолет ты помнишь?
— Не знаю. Дядя запирал его в ящик стола.
— Проблема в том, что там сейчас нет никакого пистолета. Ты его не брала?
— Я?!
— Видишь ли, его нашли рядом с телом этой… Аллы, кажется.
— Но… Он что, один на свете, такой пистолет?
— Девочка, ты хотя бы понимаешь, что происходит? Кто, кроме тебя, мог его взять из дома?
— И что? По-вашему, если я взяла пистолет, то я убила Аллу?
— Я прекрасно понимаю, что у тебя сломана нога, что ты из дома не выходишь, но… Этот твой детектив. Признайся: ты ему отдала дядин «Вальтер»?
— Да я его вообще не брала!
— А кто? Кто брал?
— Не знаю.
— У кого еще были ключи от квартиры?
— Не знаю. Может, воры?
— Боюсь, не было никаких воров. Видишь ли, вся информация, касающаяся этого дела, поступает ко мне по моим каналам. Особым каналам.
— Федор Миронович!
— Что? Что такое?
— Не надо об этом!
— Ты думаешь, телефон прослушивается? Я как-то… Хорошо. Но не было никакого взлома. Это точно. У кого еще были ключи кроме тебя?
— Я только предполагаю.
— Что предполагаешь?
— У… папиной жены был ключ.
— Вот как?
— Она делала дяде уколы.
— Но это совсем не значит, что у нее был ключ.
— Когда он умер… Я так думаю, что это она сделала смертельную инъекцию. А потом вышла из квартиры и заперла за собой дверь. У нее был ключ, я уверена.
— Что ж. Это пригодится.
— А у вас, Федор Миронович?
— Что у меня?
— У вас разве не было ключа от дядиной квартиры? Вы ведь были не только его адвокатом и доверенным лицом, вы были чуть ли не единственным его другом. Он так болел последние месяцы. А меня не было рядом…
— Мариночка, уж не думаешь ли ты…
— Вы знали про пистолет. Ведь это он с вами, а не со мной возился с этим оружием. Вы, кажется, даже за город ездили, стреляли.
— Мариночка… Надеюсь, ты не будешь этого говорить следователю?
— Да они сами все узнают.
— Да… Неприятная история.
— Я понимаю, что этим пистолетом хотели указать на меня.
— А когда ты его в последний раз видела?
— Кажется, в день похорон. Мы с Марком разбирали дядины вещи… Да, ключ от ящика стола лежал в вазочке. Мы открыли его и… Увидели пистолет, а потом Марк сказал: «Давай пока не будем это трогать».
— И?
— И все. Я больше не заходила в дядин кабинет.
— А ящик? Ящик заперли?
— Не знаю. Там оставался Марк. Я была такая потерянная…
— Понимаю.