— Да ну! Вряд ли нам сегодня так повезёт. Мужики дальше поехали — может, и найдут кого…
Такая постановка вопроса звучала… обескураживающе, да.
И всё-таки им немного повезло. Это случилось довольно поздно, когда вёдра уже доверху наполнились опятами, и все неторопливо шагали назад, обсуждая прелести грибной жарёхи с картошкой. Малышня, нарезающая по лесу огромные круги, вдруг затихла, а потом разразилась призывными воплями сразу на двух языках.
Что это были за люди, и почему они оказались в глухих лесах предгорий — одни боги знают. Были ли они хорошими или плохими, стали жертвой разбойников или своих же подельников — сразу было и не разобрать. Тела были раздеты до исподнего, ни тебе приметных татуировок, ни каких-нибудь знаковых амулетов. Трое почти голых мужиков с разными ножевыми, колотыми, да и просто битые. Не сказать, чтобы издевались над ними или принесли в жертву — просто порезанные в схватке люди.
— Дня два уже лежат, — вынесла вердикт Рут, и зелёные с ней согласились.
— Значит, ещё придут! — удовлетворённо кивнула Мира. — Тут от портала всего-то километра полтора.
— Сжечь их надо, не дело тела оставлять валяться, — предложила Рут. — Мы можем, быстро.
Марьиванна подумала.
— Сперва барон пусть посмотрит, а потом и жгите.
— Мгм. Пошли тогда, пока светло.
Они снова пошагали по лесу, и Мира не громко, но и не тихо спросила:
— А ты что, ночью хуже видишь?
Рут пожала плечами.
— Я-то — нет. А мужики — не знаю. Хуже, скорее всего.
Марина тихонько вздохнула. Опять она — слабое звено. Ну, бли-и-ин…
Мужикам повезло меньше. Да, тщательно прошерстив выбранный сектор, они обнаружили кой-какие следы пребывания банд, но большая часть их была уже изрядно давнишняя.
Известие о найденных телах взбодрило лагерь чрезвычайно. Орки радостно толковали на двух языках, в азарте всё больше сбиваясь на родное наречие. В глухо грохочущих звуках Марине всё чаще слышалось восторженное «Вааагх!» Парни перебирали и тщательно проверяли оружие, сбрую носорогов, подновляли специальной краской какие-то знаки на мохнатых шкурах и даже, кажется, местами на себе.
Гномы на новость прореагировали своеобразно — в очередной сеанс портальной связи вызвали из Города-под-горой ещё одну бригаду и как будто включили повышенную скорость, хотя, казалось, быстрее уже невозможно. Крепостица начала расти как на дрожжах.
После ужина муж порадовал Марину словами:
— Дорогая, с завтрашнего дня возобновляем тренировки. Лучники на тебе! А сегодня — проверка боевой готовности по стрельбе.
Вот так. С другой стороны — ты ж хотела быть полезной? Будь!
Марина взбодрилась и пошла готовить мишени.
Почти уже ночью у неё с мужем вышел филологический спор.
— Сокол, мне не нравится слово «орчихи».
Он покосился на макушку, пристроившуюся у него на плече, и согласился:
— Грубо звучит, да.
Марина подождала:
— И всё?
— А что ты предлагаешь?
— Ну что… мы же не говорим: людихи, человекихи или там эльфихи…
— Предлагаешь изменить слово?
Марина завозилась, устраиваясь. Села. Закипевшие мысли не давали лежать спокойно:
— А почему — нет?
— Непривычно.
— Не знаю, что там непривычно — у меня язык не поворачивается так их называть!
— И что взамен? Что-то по типу эльфийского? Орчийки? Оркши? Коряво как-то.
— М-м. А если орчанки?
Сокол покатал слово на языке.
— Странновато звучит, не? Типа как тачанка. Ну, такое.
— И ничего не такое! Тачанка — ростовчанка, между прочим. Гречанка. Половчанка. Односельчанка, в конце концов.
Сок дипломатично не стал спорить.
— Маму Машу надо спросить. В конце концов, в первую очередь это их касается.
У КАЖДОГО СВОИ МЕЧТЫ
Новая Земля, Маленький портал и его окрестности, 25.05 (сентября). 0055
Мама Маша одобрила вариант «орчанка», и новое баронство приступило к первой в своей истории языковой реформе. Хотя, по большому счёту, зелёные и раньше не страдали. Пользовались, как все, универсальными словами: мужчина, женщина, ребёнок. Но сло́ва «орчиха» действительно избегали. В крайнем случае, если надо было подчеркнуть именно видовую принадлежность, говорили «девушка-орк». Так что Марина сразу почувствовала, что её репутация среди орков подросла. К тому же обнаружилось, что маленькая и вроде бы бесполезная девушка ещё и мастер по стрельбе…
Народу в крепости было довольно много, и всех собирать на стре́льбы в одно время представлялось чистой глупостью. Так что Сокол раскидал людей по сменам и расписал Марине тренировки на всю неделю. Это оказалось для неё некоторым облегчением, потому как после лесной находки бродить по дебрям в ожидании нападения было очково, хотя на фоне плещущего энтузиазма прочих дам в этом стыдно было признаваться.
А дамы (в первую очередь зелёные) снова набрали сухого пайка и выдвинулись в лес практически полным составом, кроме двух кормящих мамочек (не тех, что оставались вчера — должна же справедливость быть в мире!).
Глядя на громыхающий вёдрами и обвешанный всяким острым отряд, Ван высказал сомнения на счёт того, что кто-нибудь рискнёт на них внезапно напасть. Но девушки надеялись.
ТОПОГРАФИЧЕСКАЯ РАЗВЕДКА
Наёмников Сока разделили на двенадцать групп (по три человека), к каждой тройке добавили семерых орков. Эти десятки и обследовали территорию вокруг строящегося лагеря.
Остальных мужиков, не особо прокачанных в качестве следопытов, оставили патрулировать ближайшие окрестности и налаживать быт — рабочие руки были нарасхват. «И повышать качество боевой подготовки!» — строго сказал Сокол. Первым делом — самолёты, боеспособность превыше всего.
Смешанные отряды из орков и наёмников прочёсывали окрестности, с каждым днём всё больше расширяя круги. Заодно вносили поправки в карты, отмечали приметные ориентиры.
Тот же день, закат, где-то в степи
Развед-отряд
Сводный отряд орков и людей, проводящий осмотр пока ещё дальних рубежей, устраивался на ночёвку. Сегодня они добрались до края этого непривычного южного леса, до того места, где широкие поляны начали сливаться в сплошное море трав, а деревья выступали из него отдельными островками-рощицами.
Буря, Рол и Лев, глядя на зелёных товарищей, тоже решили не париться с палаткой, а ограничиться термонакидками и ковриками.
— Глянь, — негромко сказал Рол.
Картина и впрямь была впечатляющая.
Лес остался сзади, и небо, раскинувшееся над степью, казалось необъятным. Капитан Быч вместе со своим носорогом тёмными силуэтами выделялись на фоне алых закатных облаков. Они словно прислушивались к дыханию степи, словно ждали от неё чего-то.
Буря подошёл и встал рядом.
— Читал последнюю докладную по Серым Землям? — доверительно спросил Быч.
— Ещё бы.
Записка, прямо скажем, была впечатляющая. Если смотреть на карту, размеченную неровной сеткой с примерным шагом в пятьсот километров между порталами, грязное пятно наркоплантаций расползлось от Мухим-Шахри во все стороны, занимая самый центр и без того малогостеприимных Серых Земель и захватив такие территории, которые исконным Среднеазиатским республикам и не снились.
На востоке маковые поля подступали всё ближе к Новой Самаре, приближаясь уже к отметке в сотню километров от независимого города.
На западе уходили еще дальше — западный и соседний с ним северозападный от новой таджикской столицы порталы по стечению обстоятельств были мёртвыми, одними из подвергшихся обстрелу в первые дни существовавшим тогда государством США. Насколько далеко распространились плантации наркополей в ту сторону — никто толком и не знал.
Северному Астраханскому порталу повезло чуть больше: их от Серой Степи отделяли малопригодные для полей каменистые языки и глухие леса, требующие таких усилий для разработки, что проще было уйти в свободные безлесые земли.
На северо-восток сидели (а точнее, преимущественно кочевали) индейцы, на юго-запад — казахи, с которыми у таджиков был то худой мир с невнятной торговлей, то затяжные пограничные стычки.
А вот ровно на юг от Мухим-Шахри как раз и находился маленький портал, отделённый от маковых и конопляных полей сорокакилометровой полоской лесостепи. Нет, прямо под ногами у отряда всё ещё были дикие степные травы, но если проехать километров на пять севернее, где деревьев не останется почти совсем, а кустарников и тех будет мало — там уже вполне всё окультурено. На голые остевины выкошенных к осени посадок они сегодня вдоволь насмотрелись, так же как и на вонючие летние балаганы для рабов.
Ещё больше впечатляли выкладки по примерной численности населения этого неровного неопределённо-огромного пятна. Полтора миллиона человек.
— Полтора миллиона! — мечтательно произнёс орк.
Буря посмотрел на него, подняв правую бровь. Вроде не шутит.
— Ты губу-то не раскатывай. Думаешь, они щас бросят всё и сюда прибегут?
— Ну, не сразу, конечно, — покладисто согласился Быч.
— Да из этих полутора миллионов сколько рабов, баб да ребятишек! — произнесённая вслух, фраза нисколько не начала звучать более здраво.
Быч вздохнул, как большой и послушный ребёнок, которому велели положить игрушку на полку.
— Ладно. Возьмём двадцать процентов. М?
— Ну, — Буря всё ещё чувствовал себя идиотом.
— Триста тысяч, так?
— Так.
Орк, по-видимому, реально прикидывал перспективу на войнушку со всей Серой Степью. И причём, союзников-людей он не очень-то принимал в расчёт. Только сотню своих.
Быч повернулся и аккуратно, дружески, положил Буре на плечо свою огромную лапищу, сияя голубыми глазами:
— Три тысячи, брат! Каждому!
Орк счастливо захохотал и от души обнял своего носорога, от чего тот всхрапнул и начал приседать, как радующаяся собака.
Чего доброго, сейчас скакать начнёт, — подумал Буря и поспешно отшагнул назад.
Быч похлопал зверюгу по боку и что-то сказал. Шерстяной БТР спустился с пригорка и по