— Энж, мы опоздаем! Ты еще одеваться сто лет будешь, давай выходи!
Фыркаю, но делаю так, как он говорит, потому что понимаю, что брат прав.
— Сделай бутер, будь лаской, — говорю ему, пока иду в комнату.
— Обалдела?
— Ну быстрее же будет, Бо! Я пока оденусь.
Он тяжело вздыхает, но идет на кухню. Я бегу в спальню, какое-то время роюсь в шкафу. Как обычно, мне ничего не нравится, как будто все недостаточно хорошее для сегодняшнего дня. Для двух уроков в соседних кабинетах. Понимаете, да?
В итоге надеваю темно-серые брюки карго и свободную белую футболку. Далеко от понимания классической школьной формы, но у нас к этому относятся лояльно. Наша директриса за свободу самовыражения.
Останавливаюсь перед зеркалом в полный рост. Выгляжу хорошо. Я знаю девушек Вани, их было три. Каждую из них я изучила досконально. И я совсем на них не похожа, хотя, конечно, могла бы. Наверное, я пока не готова настолько предать себя. Но, если у меня не останется других вариантов, то я изменюсь. Разве это сложно?
— Энж! — кричит из коридора брат. — Ты сегодня бесишь сильнее, чем обычно, выходить пора!
— Прости, — я распахиваю дверь, подбегаю к нему и чмокаю в щеку.
— С тобой собираться, это просто жесть.
— Не закатывай глаза, а то так и останешься.
— Ты останешься.
— Ты.
Бо смеется и легко толкает меня в спину, придавая ускорение. Я залетаю на кухню и хватаю бутерброд, который брат заботливо подогрел в микроволновке, от чего сыр расплавился.
— Ты лучший, Бо, — говорю с набитым ртом.
— Жуй быстрее.
Я делаю несколько больших глотков кофе. Богдан добавил молоко и ванильный сироп, моя заботушка. Быстро прибираю бардак, который он оставил после себя и иду в коридор. Сжимаю бутер левой рукой, а правой помогаю себе влезть в кроссовки.
С порога кричу:
— Сколько можно тебя ждать, Богдан?
— Издеваешься? — он выглядывает из нашей спальни и пытается выглядеть суровым, но срывается на смех.
— Погнали, дурачина.
Когда подходим к школе, я, как обычно, начинаю волноваться. Автоматически выпрямляю спину и улыбаюсь, пока Богдан трындит о своем обучении на видеографа. Футбол всегда для него был на втором, а то и десятом месте. Это папа настаивал, чтобы Бо играл.
Мы оставляем вещи в раздевалке и поднимаемся на второй, к кабинету математики. Я совсем теряю нить повествования своего брата, но упорно улыбаюсь и киваю, надеюсь, что впопад. Сама как бы ненароком оглядываюсь. Скольжу расфокусированным взглядом по людям, и сразу выцепляю глазами знакомую челку, уложенную на бок. Ваня смеется, рассказывает что-то одноклассникам. Два его приятеля и три девчонки. Все — с обожанием в глазах. У парней — теплое дружеское, у девочек — до остроты влюбленное. Игнорирую укол ревности и возвращаюсь взглядом к брату. Он наклоняется ко мне и кладет руку на плечо. Говорит ласково и тихо:
— Поплыла, сестренка?
— Где твоя поддержка, Бо? — все еще улыбаюсь, но уже отстраненно.
— Я всегда рядом.
— Ты и твои саркастичные шуточки?
Брат едва слышно смеется мне в висок:
— Да. Я и мои шуточки. Выглядишь сегодня кайф, покажем?
— Что?
Вместо ответа он берет меня за руку и резко прокручивает вокруг оси. Я включаюсь в игру и, смеясь, танцую с Богданом что-то из детства, когда мы еще ходили на бальные танцы и вечно стояли в паре.
Делаю вид, что не смотрю, но я так натренировала периферийное зрение за эти годы, что все же замечаю, что Громов тоже поворачивается в нашу сторону, как и все. Одобрительное гудение слышится отовсюду. И от наших одноклассников, и от одиннадцатого по соседству.
— Субботины, ну даете!
— Субботы, вы, как всегда, звездочки!
— Богдан, а ты только с сестрой танцуешь?
— Да, уроки даешь?
Мы завершаем все поклоном, как полагается. После реверанса, не удержавшись, я бросаю взгляд на Ваньку. Он щурится, улыбаясь, и смотрит прямо на меня.
Бинго.
Отбрасываю волосы с плеча и смотрю в другую сторону. Он не должен знать, что нравится мне. Я эти правила знаю.
— Так, десятый «А», что у нас тут за концерт? — выдает математичка, прижимая к груди тетради.
Бо обворожительно улыбается:
— Танцевальный, Мария Константиновна!
— Ну пойдемте в кабинет, там тоже станцуете.
— Серьезно?!
— Нет, Субботин, просто пытаюсь тебя на урок заманить.
Я хихикаю, а Бо делает оскорбленное лицо:
— Мария Константиновна, я вообще-то никогда не прогуливал, — а когда получает выразительный взгляд математички, поспешно добавляет, — без уважительной причины!
Наш класс смеется. Все знают Бо.
В дверях кабинета мешкаю и оборачиваюсь в последний раз. Ваня снова увлечен разговором со своими, на меня не смотрит. С чего бы, да?
Так что я облокачиваюсь на плечо соседа по парте и говорю:
— Виталь, как дела?
Он что-то отвечает, но я уже не слушаю. Мое сердце и безраздельное внимание остаются там, в школьном коридоре, рядом с Громовым. Последнее, что я успеваю заметить, это как солнце подсвечивает его профиль, а он смеется, запрокинув голову.
Я ощущаю привычную давящую тоску, когда отворачиваюсь и иду к своей парте. Потому что мне совсем не интересно сейчас учить географию, мне нужно быть рядом с ним. Хоть обнять бы его разок, почему нужно все время держаться на расстоянии? Потрогать бы лицо, провести пальцами по густым бровям, потом скользнуть по шее и зарыться в волосы.
— Ангелина Субботина.
— А? — растерянно моргаю.
— К доске, милая. Реши нам пару задачек.
Глава 6
После урока я быстро кидаю вещи в рюкзак, выскакиваю в коридор и склоняюсь над кроссовком, тереблю узел на шнурках, который в этом, очевидно, не нуждается. Сквозь каскад тщательно выпрямленных волос смотрю, как толпа школьников высыпает в коридор. Когда вижу Ваню, сердечный ритм привычно сбивается. Я поднимаюсь на ноги и оглядываюсь в поисках брата.
Одной у меня не всегда получается корчить из себя сильную и независимую, мне проще в тандеме. Мой partner in crime это обычно Аринка, но она сегодня снимает гипс с руки. Вспомнив о том, как именно подруга его заработала, я прыскаю в кулак.
— Над чем смеешься? — Бо приобнимает меня за талию и тянет вперед по коридору.
Я упираюсь пятками, оглядываюсь на Громова. Он еще тут, значит и мне уходить еще рано.
— Да я про Аринку вспомнила.
— Как эта дура колесо тут делала и в поворот не вписалась?
— Бо! — я окончательно останавливаюсь и толкаю брата в плечо. — Сам ты дура, понял? Слова подбирай.
— А что, это сильно по-умному было?
— Ой, главное ты у нас сильно сообразительный.
Брат обезоруживающе улыбается:
— А то!
Я снова стреляю глазами в сторону и улыбаюсь изо всех сил. Упираюсь рукой в бедро, чуть покачиваясь. Но, когда Ваня подходит прямо к нам, удерживать напускную браваду становится сложнее. Ловлю в груди такое ощущение, будто лечу на цепочной карусели.
— Здорово, Субботы, — он растягивает свои подвижные губы в улыбке.
Боже, ну почему он такой красивый?!
Говорю безразлично:
— Привет.
Тут же отворачиваюсь в сторону, и слышу, как с сухим звуком соприкасаются ладони, когда они жмут друг другу руки, а Бо спрашивает:
— Готов ехать?
— Да давно уже.
— Не парься, меня тоже батя на первый урок отправил.
Вместо ответа Ваня фыркает, и я наконец поворачиваюсь обратно. Осмеливаюсь посмотреть ему в глаза, и меня прошивает током. Чуть откинув голову назад, он смотрит на меня.
— Что? — спрашиваю агрессивно.
— Расслабься, Гелик. На игру придешь?
— Я всегда хожу, — хмыкаю, — на игры брата. А ты что, тоже с ним в команде?
Громов смеется, показывая белые зубы. Два передних чуть крупноваты, но придают ему особое очарование.
Настроение окончательно портится. Как же утомительно это все знать. Каждую деталь, рвущую мне сердце.
Бо целует меня в висок и говорит:
— Пока, Энж. Увидимся на поле.
— Ага, — заставляю себя криво улыбнуться, — буду сумасшедшим болельщиком, который выбежит с трибун.
— Петляй, чтобы не поймали, — подмигивает мне Ваня.
На секунду теряюсь. Я не дура, чтобы принять это за флирт, но кажется, что это чуть больше, чем он демонстрирует по отношению ко мне обычно.
Щеки тут же вспыхивают румяцем, а я неуверенно улыбаюсь и смотрю на него без налета искусственного пренебрежения.
— Гром! — раздается высокий голос откуда-то сбоку.
Толкая меня плечом, к Ване кидается Алена. Его девушка.
Короткая вспышка ревности слепит. Не вижу ничего, кроме рисованного сердечка, которым он украсил ее контакт в телефоне. Приоткрыв рот, вбираю в себя воздух.
— Гром, как круто, что я тебя поймала перед отъездом! — на высоких тонах тем временем проговаривает высокая брюнетка.
— Я бы тебя сам поймал, — отвечает Ваня, и глубокие интимные нотки в его голосе заставляют меня отвернуться.
Не хочу смотреть. Никогда больше не хочу на это смотреть.
Поэтому, неосознанно наморщив нос, я чуть подаюсь назад от этой яркой демонстрации чувств. Взмахиваю рукой в сторону брата и говорю:
— Увидимся, чемпион.
Он кивает, а я ухожу вперед по коридору, слепо пялясь перед собой. Ненавижу такие моменты за то, что мне сложнее всего удержать себя и чертей, что живут в моей голове.
Достаю телефон и пишу Арине.
Субботина Ангелина: Ненавижу имя Алена
Абрикосова Арина: Ага. А еще имена Даша и Лера?
Субботина Ангелина: Эти поменьше. Но дочку свою я так точно не назову!
Абрикосова Арина: Суббота, ты ненормальная. С уровнем любвеобильности твоего Вани, у нас скоро закончатся женские имена.
Субботина Ангелина: Он не мой, и у него было всего три девушки. Гипс сняли?
Абрикосова Арина: Сняли, наконец могу почесать руку, такой кайф!
Субботина Ангелина: На игру придешь?
Абрикосова Арина: Конечно, ты ж без меня не справишься.
Субботина Ангелина: Дурочка.