Он спрашивал себя, должен ли он сегодня попрощаться и отправиться в путь с самого утра. Но что бы ни ожидало его внизу, это могло подождать еще несколько дней. Долгие проводы — лишние слезы.
Оглушительное бах заставило Фоллера подпрыгнуть.
Бурю или Эмили резко отбросило в сторону, и одна упала на тротуар. Чуть ниже уха выступила кровь. Другая Буря вскрикнула, услышав еще три быстрых «бах-бах-бах», таких громких, что у Фоллера зазвенело в ушах.
— Не двигайтесь. Оставайтесь там, где стоите, — прозвучал мужской голос.
Фоллер развернулся.
— Я сказал, не двигайся.
К нему подошли две фигуры, одетые в черные наряды и маски, закрывающие все, кроме глаз. Один с оружием в руках ударил Фоллера в лицо, прямо в глаз. Тот пошатнулся и чуть было не упал, если бы другой его не подхватил. Он скрутил руки Фоллера за спиной.
На крики Бури появились еще четыре или пять других фигур.
Двое из них сдерживали ее.
Здоровяк, одетый в военную форму, подошел к Буре или Эмили и поднял пистолет.
— Молчи, или я застрелю тебя прямо здесь.
Мужчина повернулся к Фоллеру и воскликнул:
— Попался! — Его голос прозвучал ликующе, как у ребенка, нашедшего коробку шоколадного пудинга.
— Кто попался? — спросил Фоллер. — За кого ты меня принимаешь? Кто бы это ни был, ты ошибаешься, потому что я никто. Ты только что убил кого-то, чтобы схватить «никого».
Мужчина подошел ближе. У него было упитанное лицо и длинный нос.
— Ты ужасный актер, Питер. Если тебя поразил вирус затмения, откуда ты узнал, что можешь прыгать с одного острова на другой? Инстинкт? Ты покажешь мне, где спрятал…
Прозвучал щелчок, вслед за которым последовало ужасное «бах». Нижняя часть лица одной из фигур превратилась в кровавое месиво. Еще одно «бах», и другая фигура упала, скрутившись на земле и прижимая рукой рану на животе.
Остальные фигуры бросились врассыпную. Приседая и держа оружие наготове, они оставили Фоллера и Бурю (он молил Бога, чтобы это была Буря) на улице одних. Буря припала к тротуару и поползла к своему близнецу. Фоллер последовал за ней.
Краем глаза он заметил проблеск дула, выглядывавшего из разбитого окна магазина прямо за ними. И тут же одна из фигур на улице упала, раненная в бедро.
— Там, — указал один из мужчин в масках. Его товарищи подбежали и начали окружать магазин, откуда произошел выстрел.
Фоллер прищуренно вгляделся в окно и заметил большую фигуру, которой должен был быть Укус Змеи, скрывающийся в тени. Вдалеке раздавались крики. Сюда направлялись люди, встревоженные выстрелом из дробовика. Фоллер надеялся, что у них есть оружие.
Держа пистолет, один из мужчин в черном побежал перед фасадом магазина.
— Осторожно! — крикнул Фоллер. Он видел, как Укус упал и покатился по земле, уходя от выстрела стрелка, но продолжал стрелять, пока не исчез в глубине магазина.
Двое других развернулись и ворвались в магазин, стреляя в темноту.
Еще два выстрела дробовика. Оба мужчины упали на землю.
Фоллер огляделся и понял, что их главарь, мужчина, который назвал его Питером, исчез. К ним приближалась горстка местных жителей. Застывшие на месте стрелки бросились вниз по улице.
Укус Змеи вылетел через дверь с пистолетом в руке, как раз вовремя, чтобы увидеть три фигуры, крадущиеся между двумя зданиями на другой стороне улицы. Оглядевшись вокруг, Укус опустил оружие, и в этот момент неподалеку остановились трое местных жителей, разглядывающих кровавую бойню.
— Боже мой, что случилось? — Это был Стюарт.
Укус Змеи мог только с трудом дышать, его руки свисали по бокам, как будто он не знал, что с ними сейчас делать.
Буря стояла на коленях в луже крови, поддерживая голову Эмили, или, возможно, все было наоборот. Рана выглядела ужасно. Фоллер едва подавил крик отчаяния от вида крови, стекающей по ее щеке.
Взглянув на одного из мертвых убийц, лежащих неподалеку, Фоллер подполз к безжизненной фигуре, потянулся к подбородку, нашел конец маски и содрал ее.
У Фоллера перехватило дыхание. Воздух в легких будто закончился, в глазах мелькали черные пятна, он не мог разглядеть лицо перед собой. Он никак не мог сделать вдох. Он подумал, что сейчас потеряет сознание, и жаждал этого забвения.
Укус Змеи сдернул маску с другого трупа. Этот мужчина, как и первый, был похожим на Фоллера.
— Что происходит? — воскликнула женщина из толпы, которая стояла подальше от бойни.
Стремительно подошедший Стюарт осмотрел труп, а затем взглянул на Фоллера.
— Тебе нужно вернуться туда, откуда ты пришел.
— Эй, они пришли за мной!
— Если я тебя хоть еще раз увижу, клянусь, что повешу тебя на этом фонарном столбе. — Он указал на столб, затем посмотрел на Бурю или Эмили. — Кто ты? Кто это?
Фоллер со страхом приготовился услышать имя.
Девушка всхлипнула, взяла безжизненную руку другой и прижала ее к лицу.
— Пожалуйста, — прошептал Фоллер, — скажи, кто ты.
Опустив голову так, что волосы упали на лицо, она с горечью и злостью ответила:
— Я Эмили, — и, поцеловав белые костяшки пальцев сестры, еще раз прошептала: — Я Эмили.
Фоллер опустился на тротуар.
Из толпы вырвалась седая женщина и помогла Эмили подняться.
— Я отведу тебя назад к Сюзанне.
Взяв ее за руку, женщина уводила Эмили, платье которой с каждым шагом задиралось, обнажая голые икры.
Почему они не убили Эмили? Это была плохая мысль, но Фоллер не мог не думать об этом. Убитой с легкостью могла оказаться Эмили. Фоллера и Бурю разделила невидимая чертовщина, произошедшая в этом мире, но он все-таки каким-то образом ее нашел.
Все раны, которые получила Эмили, ограничивались царапиной на икре. Но как только нога обнажилась, он увидел, что царапина нехорошая — три или четыре рваных линии, спускающихся к лодыжке, плюс несколько красных ссадин.
Эмили остановилась, словно что-то забыла. Сказав что-то пожилой женщине, она повернулась, подошла к Фоллеру и протянула руку.
— Соболезную твоей утрате. — Ее глаза были красными.
— Спасибо. — Фоллер взял ее за руку. Ее пальцы были сильно исцарапаны. Особенно кончики. Кожа на них была содрана. Раны начинали рубцеваться. Они были не такими, какие бывают при разделывании кролика или сборе ежевики, а гораздо более серьезными. Как будто она цеплялась за стену, пытаясь удержаться на высоте.
Фоллер посмотрел ей в глаза и одними губами произнес: «Буря».
Сглотнув, она кивнула, крепко сжала его руку, и из ее взгляда он понял.
«Не выдавай меня».
Он кивнул в ответ.
— Прощай.
— Прощай, — прошептала она.
Сингулярность находилась в защищенной закрытой камере и не хотела выдавать свои секреты. Питер хотел бы иметь все время мира для того, чтобы разгадать ее тайну, но такого времени у него не было. Он был похож на археолога, вынужденного использовать экскаватор-погрузчик для раскопок хрупкого участка.
Гарри усиленно работал над наиболее перспективным углом, который Питер задумал использовать для преобразования энергии, получаемой ими из сингулярности, во что-нибудь пригодное для эксплуатации.
На заводской стене были установлены пятьдесят прожекторов, подключенных к топливным элементам различных конструкций. В помещении словно проводился конкурс гениальных умов, пытающихся понять, какой из элементов включить первым.
Члены маленькой команды Питера носились по цеху, шушукались в углах, долбили по клавиатуре карманных компьютеров, спорили перед маркерными досками. Он спрашивал себя, рассказал ли кто-нибудь из них своим супругам, любовникам, родственникам о том, что происходило здесь внизу. По крайней мере, федералы пока об этом не пронюхали.
Сейчас Питеру казалось странным и непривычным иметь секреты. Какие у него были секреты до смерти Изабеллы? Никаких, которые имели последствия. К ним можно отнести те фигурки супергероев Marvel, которые он крал из местного магазина «Уолмарт» в течение пары лет. Он никогда не попадался. Его родители никогда не спрашивали, откуда он доставал эти фигурки.
Он был удивлен, как память по точной, непрерывной линии привела его к детству. Он ожидал четкого разделения между настоящим Питером и ним, Питером-клоном, но он как будто был тем же самым человеком. Как будто умер Питер-клон, а не настоящий Питер.
В дальнем конце цеха послышался шум. Питер обернулся и увидел Мелиссу, направляющуюся к нему. Питер перехватил ее на полпути.
— Что происходит с Уго? За последние два дня я оставила три сообщения. Последний раз я общалась с ним спустя несколько дней после похорон.
Питер кивнул, не зная, что сказать. Она продолжила:
— Похоже, что вместо того, чтобы объединиться после смерти Изабеллы, вы двое разделились. Очевидно, я тоже не при делах.
— Не знаю, что тебе сказать. Между нами произошла ссора — по правде говоря, даже несколько, — и разрыв будет продолжаться, пока мы не поговорим. — Он быстро заморгал, чувствуя себя ужасно от того, что так откровенно солгал своей жене. — Я почти уверен, что он все еще работает на Министерство обороны в Кэмп-Пири. Они, должно быть, заставили его работать над биологическим оружием. Возможно, он не отвечает тебе, потому что занят.
— Ты что, не можешь наладить с ним отношения?
Питер развел руками.
— Я привез ему конфеты за четыреста долларов, а он использовал их в качестве мячей для гольфа. Что еще я могу сделать?
Мелисса вздохнула.
— Я знаю. Это просто убивает меня. Мы семья. Изабелла была бы убита горем.
Петр в сотый раз подумал, есть ли какой-нибудь способ признаться во всем Мелиссе. Тяжесть случившегося сдавливала ему грудь. Он не мог вспомнить, когда в последний раз глубоко и свободно дышал.
— Ты следишь за новостями? — спросила Мелисса.
— В лаборатории телевизор есть, здесь нет.
«А зачем?» — боялся он спросить.
— Европейский Союз повержен.
Питер опустил голову.
— Черт.