— Мы готовы. Он говорит, что я справлюсь, — объявил Фоллер ждавшим у пруда Буре и Мелиссе. Затем перевел взгляд на Один-Тридцать-Один, тот кивнул.
Мелисса встала и вытащила из-за пояса пистолет.
— Тогда давайте покончим с этим и будем отправляться. — Опустив голову, она двинулась к Один-Тридцать-Один.
Клон Фоллера сделал шаг назад.
— Эй, ты что делаешь? Я сделал все, что вы просили.
Буря вскочила на ноги.
— Стой. Что ты делаешь?
Мелисса продолжала идти. Один-Тридцать-Один взглянул на Фоллера. Он выглядел так, словно скроется между деревьев.
— Подожди… — сказал Фоллер.
Буря схватилась за запястье Мелиссы и потянула ее к себе.
— Остановись.
— Что? — сказала Мелисса.
— Ты ведь не собираешься застрелить этого человека?
— Именно это я и планирую.
— Нет, ты этого не сделаешь, — проговорила Буря.
— Отпусти мою руку, — сказала Мелисса.
— У нас был уговор, — воскликнул Один-Тридцать-Один.
Фоллер положил руку ему на плечо и вполголоса сказал:
— Все в порядке.
Из-за кустов появилась Пенни, которой, должно быть, приспичило в туалет. Она остановилась, наблюдая за происходящим.
— Опусти пистолет, — сказала Буря Мелиссе.
— Мы всего лишь в одном мире от Уго. Если люди Уго его найдут, он может им все рассказать.
Мелисса выдернула свою руку.
— Это война. Кто-то должен быть взрослым.
Когда Мелисса отвернулась, Буря обхватила ее за шею и начала сжимать.
— Брось пистолет, — прошипела она.
Схватив Бурю за запястье, Мелисса попыталась вырваться. Буря сжимала сильнее, пока Мелисса не поперхнулась. Фоллер решил не вмешиваться. Если бы в захвате была Буря, он бы это сделал, но он подумал, что Мелисса может справиться и сама.
Мелисса бросила пистолет. Наступив на него, Буря выпустила соперницу, которая споткнулась и схватилась за горло.
— Мы не стреляем в людей просто из-за того, что умеем это делать, — сказала Буря. — Я понимаю, мы боремся за нашу жизнь. Но в этой борьбе есть грани, которые нельзя переступать.
— Эти слова чем-то напоминают те, которые я сказала перед войной. — Мелисса с болью посмотрела на Фоллера.
— О, я видела, как умирает много людей, — сказала Буря.
— Очевидно, недостаточно много, — огрызнулась Мелисса.
Фоллер посмотрел на скудный запас продовольствия рядом с истребителем. Когда он закончится, еду им придется где-то добывать или торговаться с местными жителями.
— Как жаль, что я не могу пойти с тобой, — сказала Буря.
— Мне тоже, — ответил Фоллер. На самом деле это было неправдой. Вероятно, это поездка в один конец. Он не хотел, чтобы еще кто-нибудь умер, особенно Буря.
Пенни держала набросок, сделанный ею на обратной стороне листа бумаги, которую она нашла в самолете. Это была карта мира Уго.
— Если тебе и Мелиссе придется прыгать с парашютом, там не так много мест, куда можно приземлиться незамеченным, даже ночью. Вдоль этого конца тянется лесная зона, лучше всего спускаться там, — сказала она, показывая место на карте.
— Фоллер, ты не сможешь оставаться незамеченным, если выдашь себя за того, кто убил Питера Сэндовала, — продолжала Пенни. — В том месте дубликаты Сэндовала — отбросы, но ты станешь их королем.
— Звучит восхитительно. Может, я и не захочу возвращаться обратно.
Пенни проигнорировала саркастическое замечание.
— Пока к тебе кто-нибудь не обратится, первым не заговаривай. Даже со мной. Когда мы с тобой приземлимся, я буду относиться к тебе как к совершенно незнакомому человеку. Без обид.
— Ладно.
Врубив погромче свой любимый хэви-метал, Питер ускорился. Он набрал уже почти сотню миль в час, но полицейских на дороге не было, поэтому единственной преградой мог стать только несчастный случай.
Его разум должен был сфокусироваться на текущей ситуации, но он все думал о Гарри. Он не умел скорбеть. Он не переживал за свое настоящее «я», потому что не чувствовал себя ушедшим — он только пошел дальше. То же самое было с Гарри, но Гарри настоящий совершенно точно был застрелен, страдал и умер.
Засунув руку в карман джинсов, Питер выудил телефон и набрал номер Гарри.
— Да, док.
— Как ты держишься? — спросил Питер, борясь с ощущением, что он разговаривает с незнакомцем и самозванцем. Как иронично, что он один из тех многих копий чувствует это.
Дубликат Гарри вздохнул.
— Из последних сил. Это сплошной хаос: вокруг меня крутятся два моих двойника, и я на самом деле не я. Настоящий я мертв.
— Ты можешь не думать об этом так.
— А как мне об этом думать? Это правда. Я не я. Я мертв.
— Ты — это ты. Просто сейчас ты не один. Постарайся сосредоточиться на том, что тебе нужно сделать.
— Я так и делаю. Один из Гарри уже отбыл на самолете вместе с настоящими Мелиссой и Кэтлин, поэтому мы в меньшинстве. Эй, только что мимо меня прошел ты! Хочешь поговорить с самим собой? — Он держался из последних сил, но все еще оставался юмористом.
Войдя в плавный поворот, он увидел мост Джорджа Вашингтона.
— Я пас. Как раз заезжаю на Манхэттен. Скажи мне, что я передаю привет.
Он отключился и спросил себя, удастся ли Мелиссе, Кэтлин и дубликату Гарри выбраться до того, как их поразит вирус затмения, если Уго вообще его выпустил. Питер задался вопросом, успеет ли он сам выбраться вовремя. Уже скоро он узнает.
Дороги, ведущие из города, были забиты машинами. Питер въезжал на мост практически в одиночку. Многие опасались, что по Нью-Йорку вскоре нанесут удар. Возможно, кто-то пустил слух, что свергнутая президент Аспен скрывается на Манхэттене, и они боялись, что генерал Эльба разбомбит его, чтобы ее прикончить. Питер жалел, что Аспен не выбрала укрытие ближе к его дому: ему очень не хотелось быть так далеко от своих друзей в этот решающий момент.
На его телефон пришло сообщение.
Питер прочитал: «Я отправил тебе коробку конфет». Номер отправителя был скрыт.
— О нет. Нет, нет.
Питер набрал Гарри:
— Я только что получил сообщение от Уго. Он утверждает, что выпустил вирус затмения.
— Твою мать. На какое расстояние? Он не сказал?
— Нет. Как минимум, он выпускает его прямо на вас. Сообщение было послано лично мне, значит, предполагает то, что это я буду им заражен. Ты готов?
— Почти, — сказал Гарри. — Еще пару минут.
— Как только ты это сделаешь, вытащи всех. Освободи их и скажи, чтобы они убегали и прятались где угодно. Надеюсь, некоторые из вас смогут избежать захвата.
Если вирус затмения распространится, группа Уго получит полный контроль. Питер не сомневался, что Уго будет преследовать не только его, но и Гарри и, возможно, Кэтлин и Мелиссу.
— Мне нужно идти. Я люблю тебя. Передай другим Гарри, Кэтлин и Мелиссам, что я их тоже люблю. — Питер отключился.
Он ехал по Генри-Гудзон-Паркуэй, справа от него простиралась река. В парках, мимо которых он проезжал, никто не играл в баскетбол, не гулял с собаками и не катался на роликах. Все сидели дома и следили за новостями или сражались в Калифорнии, Китае или Саудовской Аравии. Или были мертвы.
Он доехал до Тридцать девятой улицы. Президент Аспен находилась в штаб-квартире ООН, на Сорок второй улице вдоль Ист-Ривер. Он надеялся, что ей удалось заставить их телевизионную команду выйти в эфир и объявить, что энергоснабжение в наличии. Способно ли это объявление вернуть Аспен к власти, Питер не знал.
Внезапно его накрыла волна тоски — рядом не было Мелиссы. Одной из Мелисс. Любой из них.
В небе взорвался миллиард звезд. Питер нажал на тормоза.
Питер остался один в черном пространстве, которое даже сложно было так назвать. Ему казалось, что оно давит на него, душит. Он смотрел во все стороны сразу, окруженный огромными извилистыми лестницами, состоящими из чернильно-черных пятен. Лестницы перекручивались между собой и вытягивались в прямые точечные линии. Они заполняли черную беззвездную пустоту, словно бесконечные нити ДНК.
Его «БМВ» наткнулся на бордюр и вылетел на тротуар. Питер остановился как раз вовремя, чтобы не врезаться в здание.
Где-то в стороне реки кричали люди. Крики были ужасающими. Питер хотел отсидеться в своей машине и попытаться понять, что он только что видел, но, похоже, кричали люди, которым нужна была помощь. Он выскочил из «БМВ» и бросился на шум.
Сингулярности. Эти миллиарды пятен, которые он видел в тот момент, были сингулярностями, нанизанными на сложную структуру.
Проходя под широкими тенями высоток, он пересек Одиннадцатую авеню и обнаружил толпу в квартале от себя, на Двенадцатой. Люди таращились на реку.
Приблизившись, он сразу заметил, что от обычного темно-серо-зеленого цвета Гудзона не осталось и следа: река приобрела светло-голубой оттенок и теперь сливалась с небом. Это была иллюзия, какое-то странное отражение неба, маскирующее воду… и побережье Нью-Джерси на другой стороне.
Подойдя еще ближе, Питер замедлился. Люди, казалось, совсем потеряли рассудок, а иллюзия бледно-голубого неба, на месте которого должен был быть Гудзон, только усиливалась. Там, где должен был быть Хобокен, плыло огромное, волнистое облако.
Он добрался до толпы, собравшейся метрах в пяти от неровного края бесконечной пропасти, которая начиналась на половине того, что когда-то было Двенадцатой авеню. Внизу не было ничего, кроме неба.
Питер продолжал идти, пробираясь сквозь толпу и обломки Двенадцатой авеню. Он хотел уйти как можно дальше, пока не выбьется из сил и не упадет.
Он увидел, что натворил.
Внезапно Питер повернулся и направился прямо к обрыву, пробираясь мимо тысячи рыдающих, кричащих, испуганных людей. Дважды он спотыкался и падал.
Питер поднял кусок бетона размером с кулак и, бросив его с края, наблюдал, как тот падает. Это было невозможно, потому что он стоял на участке Манхэттена, который