спринимали Вику как вещь или шлюху! Иллюзии по поводу большой и светлой любви у нее развеялись вскоре после переезда в Москву. Помог их развеять друг, мужчина, с которым она мечтала создать семью. Подлец подсыпал ей наркоты в шампанское и подложил девушку под своего делового партнера. А утром потрепал по щеке и сказал: так было надо, детка, ты у меня умница и хорошая девочка. И она еще прожила с ним потом несколько месяцев, дура! Все надеялась, что тот ужасный эпизод – случайность, но однажды проснулась в постели с двумя обрюзгшими гостями с юга, очередными деловыми партнерами друга. Она закричала, мужики очухались и начали затыкать ей рот потными ладонями, Вика выворачивалась и продолжала кричать до тех пор, пока ее не вырубили ударом в челюсть – это друг так нежно ее успокоил. Надо было сразу собрать чемодан и уйти, дура она!
– Дура, блин! – выругался Сева, словно прочитав ее мысли, и включил самовар. – Стоит, блин, как столб, блин, посреди интерьера и дохлых мух в плафоне рассматривает! Сядь, блин, и прикинься ветошью, пока сюда твою начальницу не доставят. Поняла?
– Поняла! – огрызнулась Вика и села, закинув ногу на ногу. Она понимала, что так вести себя нельзя, нельзя злить этого гамадрила, но поделать с собой ничего не могла – раздражал он ее до зубного скрежета. Гамадрил опять же не обиделся, вылупился на ее ноги и лоб в гармонь сложил. – Что уставился? Женских ног никогда не видел? – с вызовом спросила девушка.
– Ты коленку до крови расшибла, – кивнул в ее сторону Сева. – Перекисью надо промыть. Или подорожник приложить.
– Чего?! – Виктория не поверила своим ушам. – Подорожник, блин? Пошел ты знаешь куда со своим подорожником! Засунь себе его в задницу, гоблин! Че тебе надо от меня? Че ты тут из себя строишь? Трахнуть меня хочешь, да? Так давай, не теряйся, только без лирических отступлений, а то меня стошнит!
– Во дура, а! Давно себя в зеркале видела? Тоже мне, звезда пленительного счастья! – Бесов отвернулся и засуетился у самовара, разливая по чашкам чай.
– Что, я так плохо выгляжу? – растерялась Виктория.
– Жуть! Освенцим отдыхает, – сообщил Сева.
– Правда? – не поверила Вика, вскочила с дивана и уставилась на свое отражение в стеклянных дверцах комода. – Да, не фонтан, – согласилась девушка. – Ужас, летящий на крыльях ночи, – Вика изобразила этот ужас визуально, помахав руками, аки птица, показала своему отражению язык и отвернулась от комода.
– Вообще, что ль, не жрешь ничего? – поинтересовался Бесов, поставив на стол две чашки – в комнате приятно запахло мятой.
Вика уселась на стул. Сева сел напротив.
– Ага, с утра ничего не жру, а только блюю, – доложила Вика. – Меня одна девка из агентства, моделька, пилюльками для похудения угостила. Я одну схавала и чуть коньки не откинула. Да и вообще! Сплошные неприятности кругом… У нас показ был в одном клубе, эту модель, которая мне таблетки впарила, выбрали на дефиле, а меня нет. Я в клуб, где показ проходил, в качестве сопровождения заявилась, с твоим работодателем, к слову! И чего-то меня расколбасило после пары бокалов шампусика. Завидно стало: Ленка с Зойкой вечерние туалеты демонстрируют, гордые и неприступные все из себя, а я тут козлину старого развлекаю… Ой, извиняюсь, вырвалось, – смутилась Вика, наблюдая за реакцией Бесова – он остался невозмутимым. – Короче, я нажралась с горя, и меня на сцену понесло, чуть показ не сорвала, меня охранники с подиума снимали.
– Во дура! – порадовался Сева.
– Ага, – хихикнула Вика. – Затмение какое-то нашло. В итоге клиент потребовал неустойку у агентства. Каринка платить за меня отказалась, мужик рассердился и контракт с агентством расторг. Начальница меня уволила. Но это все фигня. Главное, что я жива осталась. В больнице откачали.
– Как, говоришь, ее зовут? – задумчиво спросил Бесов, хлебнув кипятка из чашки.
– Кого? – замерла Вика. – Ленку?
– Ее самую, – гоготнул Бесов, резко поднялся и вышел, но Вика успела заметить, как потемнели его глаза. Вике стало страшно.
– Эй, мавр! Ты куда это усвистел? – окликнула она его через минуту, застенчиво поковыряв ногтем стол. Ответом ей была тишина.
«Господи, зачем он о Ленке спросил? Он что… Что это он задумал?! Боже! – Вика округлила глаза и разгладила кулаком складки на лбу. – Неужели я нарвалась на Робин Гуда?» – ошарашенно подумала она, всхлипнула и уронила сентиментальную слезинку в чашку с чаем.
Скрипнула дверь, Робин Гуд вернулся, сел за стол, обнял ладонями чашку и задумчиво в нее уставился.
– Ну что? – нетерпеливо поинтересовалась Вика.
– Что? – не понял Бесов, оторвавшись от созерцания чашки.
– Куда ты ходил? – ласково спросила Вика.
– Отлить, – пожал плечищами Сева.
– Так я и думала! – фыркнула Вика и резко оттолкнула от себя чашку. Она опрокинулась, чай выплеснулся на столешницу, коричневая дорожка потекла в направлении Бесова и, пока Сева мучительно над чем-то размышлял, добралась до края стола и закапала ему на штаны. Бесов среагировал не сразу, некоторое время он пялился ошарашенно на Вику, когда же он наконец поднялся, то его брюки в районе паха обильно оросились чайком.
– Ой, – смутилась Виктория и вскочила. – Я сейчас все вытру!
Она заметалась по комнате, схватила вафельное полотенце, метнулась к Севе, присела на колени рядом, протянула руку и замерла, растерянно глядя на его оттопырившуюся ширинку. Вика покраснела и медленно подняла глаза на Севу. Бесов возвышался над ней пиком Эвереста и тяжело дышал. Секунду они смотрели друг другу в глаза. Неожиданно Сева схватил Вику за кисть, рывком поставил девушку на ноги, неуклюже обнял и крепко прижал к себе – сквозь тонкий шелк платья она ощутила жар его тела и сама вдруг стала нагреваться, таять изнутри, потекла, как мартовская сосулька. Ничего подобного Вика еще не испытывала и слегка растерялась: в мужчинах ее всегда привлекало лишь содержимое их кошельков, а не штанов, что помогало ей не раз контролировать ситуацию и не терять голову – любовь в ее планы не входила, слишком горький осадок оставался потом в душе. Все изменилось – ей снова захотелось любить и быть любимой. Вика непроизвольно подалась Бесову навстречу, он словно этого ждал и поймал ее губы – голова закружилась. Легкий стук в окно ее отрезвил, Вика опомнилась, отстранилась и крепко уперлась ладонями Севе в грудь.
– Ветка стекло царапнула, – часто задышал ей в ухо Бесов, вновь рванув ее к себе.
– Кто-то недавно говорил, что меня не хочет, – усмехнулась она ему в лицо. – Или у тебя бабы долго не было, поэтому все равно с кем?
– Угадала, – хрипло сказал Сева и разжал объятия. Вика, словно потеряв точку опоры, пошатнулась, резко повернулась к нему спиной, ссутулилась. В душе появилось чувство, что ее обокрали, раздели на оживленной улице – гадкое чувство стыда, бессилия что-то изменить и полное опустошение.
Бесов вырвал у нее полотенце и пихнул к дивану, но не рассчитал траекторию, и Вика налетела на стул, снова ударившись коленкой. Больно не было, но обидно стало до слез. Вика обошла стул и, рыдая, упала на диван, уткнувшись носом в велюровую подушку. В комнате послышался страшный грохот, Вика приподняла голову – стул, о который она споткнулась, валялся на полу, разломанный на части, рядом с этими деревяшками стоял Бесов и морщил лоб.
– Стул-то чем тебе не угодил, мавр? – пожурила его Вика, шмыгнув носом. Сева пожал плечами и смущенно улыбнулся, на левой щеке появлялась милая ямочка, преобразившая его лицо. – Дурак, – хихикнула Вика, Бесов в ответ гоготнул.
В кармане у Севы завибрировал мобильный, и радушие с его лица мгновенно испарилось.
– Нашел я твою Ленку, – угрюмо доложил он, выслушав невидимого собеседника и сунув телефон в карман.
– Как? – опешила Вика. – Ты же, это самое… И чего теперь? – прошептала девушка, прислушиваясь к своим странным ощущениям: она чувствовала эйфорию и ужас одновременно. Сердце Виктории сжималось от страха. Жаль ей было Ленку: попасть под горячую руку Бесову Вика даже врагу бы не пожелала. В то же время она испытывала настоящее блаженство и гордость, что вдруг с неба свалился мужчина, способный за нее отомстить. Радость разливалась внутри теплым молоком с медом, хотелось немедленно упасть в Севины объятия и слиться с ним воедино в припадке благодарности. Сдерживал этот ее порыв сам Бесов, который стоял с таким устрашающим выражением морды лица, что у Виктории случился паралич конечностей. – Что ты собираешься с ней сделать? – осторожно переспросила Вика.
– Тебе решать. Хочешь, порву ее, как Тузик грелку? – деловито поинтересовался Сева.
Вика отрицательно замотала головой.
– Не надо ее рвать, как грелку! – закричала она.
Бесов заметно расстроился, а у Вики непроизвольно задрожали колени. Нет, Сева не был Робин Гудом, он был зверем в обличии человека, волком, который неожиданно выбрал ее своей волчицей. Правда, непонятно, с какой это радости он ее «короновал»? Разбираться в этом мутном вопросе Вика не желала. Внимание Бесова ей льстило, ведь все могло обернуться иначе и, как Тузик грелку, порвали бы саму Вику. Очевидно, вмешалось божественное провидение! Иначе не объяснишь. Вела она себя как дура полная. Потому что только дуре придет в голову дразнить такого гамадрила. Слава тебе господи, обошлось!
– Решай, – поторопил ее Бесов и взглянул на часы. – Ребят я к ней на хату уже направил, скоро будут на месте.
– Не надо! Я ее прощаю, Севочка! – пискнула Вика. – Прощаю, пусть идет лесом. Она, конечно, сволочь! Но ведь не виновата, что у меня аллергия на эти таблетки оказалась. Анафилактический шок!
– Не понял? Зачем ты тогда мне мозги парила? – удивился Бесов. – Плела, что эта стерва пыталась тебя убить из-за какого-то дешевого контракта?
– Ничего я не плела! Сам все неправильно понял! А контракт вовсе не дешевый! Кутюрье планировал ее в Европу взять. У Ленки был шанс выбиться в топы, из-за меня она его лишилась. – Я чуть показ не сорвала! Кутюрье разозлился! – с жаром возразила Вика, снова потеряв нить разговора.