— Люди были добры к вам? — с живостью спросил мистер Филипс. — Неужели бездушные чужие люди заслужили вашу любовь?
— Бездушные?! — со слезами на глазах воскликнула Гертруда. — О, если бы вы знали моего дядю Трумана и мою милую Эмилию, вы бы иначе судили о людях!
— Ну, так расскажите мне о них, — тихо попросил он.
— Что же о них рассказать? Один был стар и беден; другая слепа… Но им я обязана тем, что мне, покинутому ребенку, которого все обижали, теперь улыбается весь мир, все кажется прекрасным, светлым и ясным.
— И с тех пор ваше счастье так безмятежно? У вас не было ни тревог, ни переживаний?
— Я не то хотела сказать. У меня было немало огорчений. Во-первых, умер дядя Труман, потом одни мои друзья умерли, другие должны были далеко уехать… И теперь еще бывает немало грустных, тяжелых минут, много забот…
— Отчего же вы всегда кажетесь такой счастливой и веселой?
Гертруда улыбнулась в ответ; кинув взгляд вниз, на долину, она мягко сказала:
— Я вижу у ног зияющую пропасть, но опираюсь на спасительный утес!
Гертруда говорила правду: у нее действительно было немало причин тревожиться. Во-первых, ее пугала болезнь Эмилии, во-вторых, мучила мысль, что Вилли Салливан ее забыл. Уже несколько месяцев не приходило писем из Индии, а последнее полученное ею письмо было всего в несколько строк. На нее часто нападала тоска, и она искала утешение в молитве.
Подошедший доктор дружески поздоровался с мистером Филипсом, который, прекрасно владея собой, сумел преодолеть свое грустное настроение и, подстраиваясь под тон доктора, принялся весело болтать.
К завтраку он не пришел, а за обедом сидел далеко от компании доктора.
Вечером он вышел на площадку, где сидели Гертруда и мисс Грэм. Только что прошел сильный дождь, и на небе сияла яркая радуга. Гертруде хотелось, чтобы мистер Филипс присоединился к ним и поговорил с Эмилией. Она надеялась, что беседа с Эмилией успокоит его мятежную душу. Но она ждала напрасно: он не подошел, а направился вверх по той дорожке, где они были утром. К ночи он не вернулся в отель.
Они пробыли в отеле еще два дня. Горный воздух благотворно подействовал на Эмилию, она даже стала выходить на небольшие прогулки. А Гертруда с доктором предпринимали дальние походы.
Мистера Филипса не было видно, он исчез. Когда доктор справился о нем, хозяин отеля сказал, что мистер Филипс ушел в понедельник рано утром, спустившись с горы пешком.
Доктор был удивлен и огорчен, потому что ему очень понравился новый знакомый.
— Ну, ничего, Герти, — сказал он, вскоре снова придя в благодушное настроение, — я уверен, что мы еще встретим его, когда меньше всего будем этого ожидать.
Глава XXXVII Неизвестный друг
Из Катскилла доктор Джереми направился в Саратогу. В разгар сезона в городе был огромный наплыв публики, и непредусмотрительный путешественник, предварительно не заказавший комнаты, не мог и надеяться найти жилье.
— Где вы думаете остановиться? — спросил доктора один знакомый на вокзале.
— В гостинице «Конгресс».
— Вас там ждут?
— Нет; кто же нас может ждать?
— Хозяин. Если вы не заказали комнаты, вы ничего не найдете, потому что гостиницы набиты битком.
— Ну что ж, будем надеяться, — равнодушно ответил доктор.
Но скоро выяснилось, что все отели действительно заполнены.
— Что ж делать? — сказал доктор, подходя к дамам. — Пожалуй, придется сесть на первый же поезд и ехать назад. Не ночевать же на улице!
— Карету, сэр! — кричал извозчик.
— Угодно карету? — приставал другой. — Возьмите карет у, сэр!
— Да на что она мне! — рассердился доктор. — Куда ехать-то, когда у вас все занято, и подвалы и чердаки!
— Послушайте, сэр, — сказал один из извозчиков. — Все отели действительно заняты, но вам могут предложить квартиру вне отеля.
— Вне отеля! — разозлился доктор. — Я хочу не «вне», а «внутри» отеля. От какой гостиницы ваша карета?
— От отеля «Конгресс».
— Ну хорошо, подавайте. Но учтите, что если мы не найдем мест в отеле, вы будете возить нас, пока мы не найдем квартиру.
Дамы с трудом уместились в тесной карете; доктор уселся рядом с кучером.
В гостинице, как и следовало ожидать, не осталось ни одного свободного уголка. Но, стараясь все же как-то разместить гостей, конторщик сказал, что, возможно, ближе к вечеру даст им комнату в соседнем доме.
— А! Вот что, значит, называется «помещением вне отеля»? Но со мной дамы, мне надо устроить их сейчас же!
— Доктор Джереми! — раздался вдруг звонкий голосок Нетты Грейсворт, которая спускалась по лестнице вместе со своей бабушкой. — Как ваше здоровье? А мисс Грэм и мисс Флинт с вами? Вы надолго?
Доктор поспешил раскланяться с миссис Грейсворт, которую он знал лет тридцать тому назад, и не успел еще ответить Нетте, как к нему подошел хозяин отеля.
— Вы доктор Джереми? — спросил он. — Извините, пожалуйста, я не знал вас лично. Вам оставлены комнаты; сию минуту они будут готовы. Уже два дня, как они освободились и ждут вас.
— Как же так? Я не заказывал комнат!
— Наверное, кто-то из ваших знакомых позаботился об этом, и хорошо сделал, тем более что с вами дамы.
Доктор от души поблагодарил неизвестного друга и побежал сообщить радостную новость своим дамам.
Помещение оказалось прекрасным и в высшей степени удобным.
— Однако нам повезло, — сказала миссис Джереми, окидывая взглядом свою комнату и номер Эмилии и Гертруды. — Кто говорил, что люди здесь дерутся из-за помещений?
Доктор, уходивший распорядиться насчет багажа, как раз вернулся. Услышав последние слова жены, он с таинственным видом приложил палец к губам и тихо сказал:
— Это недоразумение. Комнаты, похоже, приготовлены не для нас. Конечно, когда приедут настоящие хозяева, нас попросят вон, но пока мы можем ими пользоваться.
Но никто не явился, и скоро они так там освоились, что даже рискнули попросить сменить комнату Эмилии на другую, на первом этаже, где находилась столовая, чтобы избавить больную от необходимости спускаться и подниматься по лестнице.
Не успели Гертруда с Эмилией переодеться к чаю, как в дверь постучали. Гертруда открыла и впустила Эллен Грейсворт, которая, живо поздоровавшись с ней, вдруг замялась и остановилась на пороге.
— Я боюсь, что вы сочтете меня навязчивой, — сказала она, — но Нетта сообщила мне, что вы здесь, а потом, неожиданно узнав от горничной, что вы поместились рядом со мной, я не смогла удержаться, чтобы не забежать мимоходом и не сказать, как я рада вас видеть!
Гертруда и Эмилия в свою очередь выразили удовольствие по этому поводу, поблагодарили Эллен за то, что она отбросила всякие церемонии, и пригласили ее зайти и посидеть с ними, пока гонг не позовет к чаю. Она вошла, уселась на ближайшем чемодане и стала расспрашивать об их путешествии и о здоровье Эмилии со времени их разлуки в Вест-Пойнте.
Между прочим Гертруда рассказала о встрече с мистером Филипсом.
— Правда? — воскликнула мисс Грейсворт. — Да он, кажется, вездесущий! Дня два тому назад он был в Саратоге и сидел напротив меня за обедом, но с тех пор я его не видела. А вы с ним познакомились, мисс Грэм?
— Нет, и очень сожалею об этом, — ответила Эмилия. — Как Герти ни старалась, ей это не удалось.
— Значит, он вам понравился! — сказала Эллен Гертруде. — Я была в этом уверена!
Девушки стали вспоминать мистера Филипса, его ум и начитанность, его печальное выражение лица. Не забыли и о его вспыльчивости. Эллен рассказала, как однажды, кажется, в Нью-Йорке, она видела его таким сердитым, что сама испугалась. Он разозлился на лакея за пренебрежительное отношение к двум простым женщинам, похоже, крестьянкам, которые чувствовали себя очень неловко, а главное, забыли заранее дать лакею на чай, и поэтому им ничего не подали, пока все остальные не кончили обедать.
— Я не удивляюсь, что это могло вывести из себя мистера Филипса, — сказала Гертруда. — Впрочем, такое может случиться и с Эмилией, и со мной. Доктор, кстати, тоже того мнения, что платить заранее — значит развращать прислугу, и он никогда не дает на чай до обеда.
— И бабушка тоже, но нам никогда не приходилось жаловаться. Лакеи ведь сразу видят, с кем имеют дело, — поддержала ее мисс Грейсворт.
Снова раздался стук в дверь; на этот раз пришла Нетта Грейсворт со словами:
— Я услышала голос Эллен и решила, что мне можно зайти. Я пришла в отчаяние, — прибавила она, поздоровавшись с Эмилией и Гертрудой, — когда узнала, что пока я уже целых полчаса караулю у дверей гостиной, чтобы первой вас увидеть, она преспокойно сидит здесь и рассказывает вам местные новости.
— Я не все рассказала, — перебила ее Эллен, — осталось и на твою долю.
— Она рассказывала о Фоксах и Коксах?
— Ни слова! — ответила Гертруда.
— А о том, как мы испугались на пароходе?
— Нет.
— А о том, что мистер Филипс в Саратоге?
— Об этом она сказала.
— Правда? А говорила ли она, что он занимал эту комнату, а так как перегородка тут тонкая и у нас все слышно, а он всю ночь ходил, то я не могла заснуть и на другой день лежала с мигренью?
— Этого она не рассказывала.
Раздались удары гонга, и все отправились в столовую.
Саратога — оригинальный курорт. В разгар сезона здесь царит невообразимая смесь народностей, лиц, одежд, профессий, званий и состояний. Самые роскошные модные костюмы соседствуют с более чем скромной одеждой. Знаменитые ученые, артисты, поэты, аристократы, богачи, красавицы смешиваются в пеструю толпу. Цель у всех одна — отдохнуть и развлечься. Все радостны, все довольны, и веселая толпа движется по улицам во всех направлениях — пешком, верхом и в экипажах.
Для Гертруды все это ново и необычно. И хотя в отеле «Конгресс» было сравнительно тихо, там все же можно было получить представление об обществе, которое съезжалось в Саратогу.
Миссис Грейсворт была из старинного дворянского рода. Аристократка до мозга костей, она и теперь еще собирала вокруг себя светских людей, многие из которых уже составили себе имя.