Она, впрочем, умела быть и приветливой, хотя с первого взгляда казалась гордой и неприступной. Бедная миссис Джереми вначале просто боялась этой важной дамы. Но миссис Грейсворт сумела сгладить эту неловкость и скоро сделалась ее постоянной собеседницей.
Однажды, когда Джереми уже неделю жили в Саратоге, Эмилия и Гертруда выходили из столовой. Вдруг их нагнала Нетта Грейсворт и, взяв Гертруду под руку, со своей обычной веселостью воскликнула:
— Мисс Флинт, я скоро с вами поссорюсь!
— Правда? — удивилась Гертруда. — По какой же причине?
— Из ревности!
— Я надеюсь, — улыбаясь, сказала Эмилия, — что Гертруда никоим образом не воспрепятствует вашему счастью.
— Нет, она препятствует! — ответила Нетта. — Она разрушила все — мою гордость, мое счастье, мое утешение!
— Расскажите мне, — предложила Эмилия, — и я обещаю принять вашу сторону.
— Сомневаюсь, — возразила Нетта. — Я не уверена, что вы не ее соучастница в этом деле. Но все же я изложу вам свою жалобу. Вы не замечаете, как она всецело захватила внимание одной важной особы? Не замечаете, что лакей Питер все свое внимание перенес только на нее? Я не могу ничего получить за столом, прежде чем не получит мисс Флинт! Я даже решила попросить папу сменить место за столом. Не потому, что меня так волнует мое питание, а потому что оскорблено мое самолюбие. Несколько дней тому назад я была любимицей Питера и всегда была уверена, что мне подадут мои любимые блюда. А теперь все совсем по-другому, а еще я сегодня вечером видела, как он подал ей блюдо клубники, хотя он знает, что я ее безумно люблю, а мне пренебрежительно подвинул тарелку с брусникой, как будто хотел сказать: «Для вас, мисс, хороша будет и брусника!»
— Я действительно заметила, что лакеи здесь очень предупредительны к нам, — сказала Эмилия. — Так вы полагаете, что Гертруда подкупила их?
— Она уверяет, что нет, — ответила Нетта. — Вы ведь говорили, Гертруда, что ни доктор, ни кто другой из вас никогда ничего не давали Питеру?
— Конечно; их внимание добровольно, и я приписываю его мисс Эмилии и их желанию угодить ей.
— Нет, это не то, — не сдавалась Нетта. — Это, несомненно, колдовство! Вы прибегли к черной магии, Гертруда, и я сегодня же предупрежу об этом Питера!
Они прошли в гостиную, где миссис Грейсворт беседовала с миссис Джереми. Эллен только что вместе с отцом вернулась из поездки по окрестностям и разговаривала с ним и с неким господином по фамилии Петранкорт, только что приехавшим из Нью-Йорка. Эмилия, Гертруда и Нетта разместились около старушек, и разговор стал общим. В другом конце гостиной играли дети. Они так шумели, что миссис Грейсворт с неудовольствием оглядывалась на них: этот шум мешал ей слушать, что говорила ее соседка. Скоро и Гертруда обратила внимание на детей.
— Идите, идите, поиграйте с детьми! — засмеялась Нетта. — Я вижу, вам этого до смерти хочется!
— Да, мне действительно очень хочется прекратить эту игру! — воскликнула Гертруда.
Человек шесть богато разодетых детей собрались вокруг вновь прибывшей девочки. Никого из старших рядом не было, и они приставали к бедной девочке и дразнили ее.
Малютка была в трауре. Ее черное платье было измято, нижняя юбка висела из-под платья, и было видно, что присмотреть за ней некому.
Когда Гертруда обратила на них внимание, девочка была окружена другими детьми и с испугом смотрела по сторонам, как бы собираясь убежать, но ее не выпускали и продолжали приставать с расспросами, которые каждый раз вызывали у детей взрыв хохота. Сама же она готова была расплакаться.
Напомнила ли эта сцена Гертруде ее собственное невеселое детство или просто вызвала в ней чувство сострадания, но она вскочила с места и отправилась выручать бедную девочку, воскликнув:
— Нельзя же позволить так мучить ребенка!
Это невольно обратило на нее всеобщее внимание.
— Что такое, Нетта? — спросила миссис Грейсворт. — Куда это пошла Гертруда?
— Она пошла спасать эту странную девочку, бабушка.
— Ту, которая так шумит?
— Шумит не она, но шум-то, кажется, из-за нее.
— Как мило держится Гертруда, — заметила миссис Грейсворт.
— А главное, — сказал доктор Грейсворт, — она в высшей степени естественна и совершенно не старается обратить на себя внимание.
— Правда, нельзя сказать, что она красивая.
— Мне она нравится, а если хотите знать мнение настоящего знатока, спросите мистера Петранкорта — ему нет равных по этой части.
— Спрошу при первом же удобном случае; сейчас он сидит слишком близко к этой слепой даме.
— Это, кажется, тетушка мисс Флинт?
— Это ее подруга, а не тетушка.
— У мисс Флинт весьма своеобразная красота, — продолжала миссис Грейсворт. — Взгляните на нее, когда она оживлена или чем-то заинтересована: вся душа светится в ее глазах!
Тут мистер Петранкорт, услышав последние слова, проследил за взглядом миссис Грейсворт.
— Вы говорите об этой девушке, у которой такие чудные черные глаза и великолепные волосы? — спросил он. — Я уже обратил на нее внимание.
— Да, это она говорит с тем ребенком в трауре.
В эту минуту подошел доктор Джереми.
— А мы все любуемся мисс Флинт, — сказала миссис Грейсворт. — Удивительно милая девушка…
Если разговор заходил на эту тему, доктор не знал удержу. Он еще долго распространялся бы о достоинствах Гертруды, если бы Эмилия не шепнула ему что-то.
— Простите, дорогая Эмилия, — сказал он, — я и не заметил, что вы здесь. Верно, верно! Я расхваливаю ее публично, а это неправильно! Но ведь мы здесь все свои люди…
Он с беспокойством окинул взглядом присутствующих, подозрительно покосился на чету Петранкортов и наконец остановил взор на ком-то, кто стоял за стулом Эллен Грейсворт. Эллен обернулась и, к своему удивлению, очутилась лицом к лицу с мистером Филипсом.
Но прежде чем еще кто-нибудь успел заметить его, он проскользнул на террасу и быстро удалился.
Глава XXXVIII Неожиданная встреча
Гертруда передала обиженную девочку няне, которая наконец пришла за ней, и присоединилась к своей компании; в это время общее внимание было обращено на только что вошедшую молодую, роскошно одетую особу. Оглядев зал и поискав кого-то глазами, девушка направилась к миссис Петранкорт. Гертруда сразу узнала Изабеллу Клинтон, которая прошла мимо, не заметив ни ее, ни Эмилии. Она села рядом с миссис Петранкорт, и обе завели оживленный разговор, во время которого Изабелла не двинулась с места и не взглянула в ту сторону, где сидела группа доктора Джереми. Даже собравшись уходить, она, наверное, не заметила бы их присутствия, если бы доктор Грейсворт, разговаривая с Гертрудой, не назвал ее «мисс Флинт». Услышав это имя, Изабелла повернула голову и, встретив взгляд Гертруды, кинула мимоходом:
— А! Здравствуйте!
Изабелла сделала вид, что они едва знакомы, и равнодушно посмотрела на Эмилию.
— Какая красивая! — сказала Нетта, обращаясь к миссис Петранкорт. — Кто она?
Миссис Петранкорт рассказала, что они вместе путешествовали по Швейцарии, затем встретились в Париже, где все сходили с ума от ее красоты.
— Она только что приехала вместе с отцом. Говорят, она и здесь вскружила всем головы, и у нее целая толпа поклонников.
— Еще бы! — добавил мистер Петранкорт. — Всем известно, что она очень богата.
Эмилия, разговаривавшая с Эллен Грейсворт, спросила у Гертруды:
— О ком говорят, об Изабелле Клинтон?
— Да, — ответил доктор Джереми, — и это, по-моему, самая грубая девушка в мире.
Эмилия ничего не сказала. Ее не удивило, что Клинтоны вернулись, потому что они отделились от Грэмов почти в самом начале путешествия. Но она не знала, где они находятся.
Каждое утро Гертруда и доктор были одними из первых у источника. Доктор находил, что минеральная вода полезнее всего в ранний утренний час, а так как Гертруда всегда вставала рано и любила гулять до завтрака, то они вместе ходили к источнику. Когда они возвращались, миссис Джереми и Эмилия еще только просыпались.
На следующее утро они по обыкновению отправились к источнику. Гертруда, чтобы доставить удовольствие доктору, обрекла себя на мучение и выпила целый стакан отвратительной воды. После того как доктор допил свой седьмой стакан, они стали медленно прогуливаться подальше от источника, где обыкновенно толпилась отдыхающая публика.
Они отошли уже довольно далеко, когда доктор спохватился, что при нем нет его трости. Он подумал, что она осталась у источника, и решил вернуться за ней, а потом догнать свою спутницу.
Гертруда медленно пошла вперед и скоро углубилась в свои мысли.
В одном месте тропинка круто сворачивала; из-за поворота навстречу Гертруде вышла молодая девушка под руку с кавалером.
Большая соломенная шляпа почти скрывала черты лица мужчины, но в даме Гертруда сразу узнала Беллу Клинтон. Было ясно, что Белла тоже узнала ее, но сделала вид, что не заметила; она все время упорно смотрела то в землю, то на своего спутника. Чувствуя себя свободной от необходимости раскланиваться, Гертруда перевела взгляд на молодого человека. В этот самый момент он поднял голову и посмотрел на нее своими большими серыми глазами, но с таким выражением, с каким смотрят на посторонних; потом, обратившись к своей спутнице, он что-то сказал ей.
Они отошли на некоторое расстояние, а Гертруда осталась на месте, не в силах двинуться дальше. Ее сердце билось изо всех сил. Она узнала этот взгляд и этот голос. Да и могла ли она забыть их?
Это он! Бежать за ним, остановить его? Она сделала шаг, но опять остановилась. Самые противоречивые чувства нахлынули на нее…
Закрыв лицо руками, она прислонилась к дереву.
Это был Вилли, Вилли Салливан, без всякого сомнения! Но не тот, прежний, который любил ее. Эти шесть лет жизни на Востоке, поездки, заботы, опасности сильно изменили его. Лицо загорело и возмужало. Взгляд стал строже, выражение лица серьезнее.